Страница 114 из 150
Анмай кивнул. Голова у него закружилась. Происходящее всё больше походило на сон, — очень счастливый. Найти, наконец, кого-то, кто действительно понимает его…
— Я думаю, нам нужно поговорить обо всем, что случилось, — сказал Охэйо. — Но здесь не очень-то уютно. Я приглашаю вас в гости.
— Не думаю, что это будет разумно, — ответил Анмай.
Охэйо улыбнулся.
— Я никого не заставляю. Если вам скучно меня слушать, — прощайте, — он развернулся и направился к Воротам. Уже у них он оглянулся.
— Я наведу порядок и буду ждать. Проход открыт, — он шагнул в проем и исчез. Вайми последовал за ним.
***..
— Черт возьми! — сказала Хьютай спустя, примерно, минуту. — Он знает, что нам придется идти туда. Мы должны знать, что случилось.
Анмай связался с «Товией», потом с «Укавэйрой». Те не могли сказать ничего определенного. «Укавэйра» обещала им ждать сколько нужно, — ради получения информации, которая была жизненно важна. В конце концов, заманив их в ловушку, Охэйо не выигрывал ничего. К тому же, он просто нравился Вэру.
***..
Путешествие по Туннелю оказалось несложным, — они просто вошли в него… и, в тот же миг, вышли с другой стороны. Если переход и занял какое-то время, они его не почувствовали.
Анмай думал, что выйдет в той удивительной долине, что привиделась ему у Ворот, но они были в просторной квадратной комнате, скорее, небольшом зале со стенами из темного стекла. Вдоль них стояли обтянутые кожей диваны, пол был шершавый и упругий. Из щели на стыке стен и потолка падал мягкий голубоватый свет.
Здесь было ещё три двери, — по одной в каждой стене, — и Ворота. Охэйо появился из левой. Он был босиком и без оружия. А ещё, он широко улыбался.
— Привет. Проходите.
Чувствуя, как кружится голова, — всё это казалось ему совершенно нереальным, — Анмай последовал за ним.
Они прошли в комнату, похожую на гостиную, — меньшую, более уютную, с более ярким бело-золотистым светом, падающим из окна. Выглянув в него, Анмай увидел ту самую долину. Теперь он заметил, что её склоны изгибаются и смыкаются вверху: похоже, они оказались внутри колоссального космического корабля. Вместо солнца здесь была яркая полоса жидкого золотого огня, — выходя из-за гор, она терялась за верхним обрезом окна.
— Это «Маула», мой транслайнер, — сказал Охэйо за его спиной. — Кроме нас тут никого не осталось. Пошли.
Они расселись за низким столом. На нем во множестве были расставлены какие-то совершенно незнакомые, но очень аппетитно выглядевшие… вещи. Они оказались также очень вкусными. Анмай был голоден, так что угощение пришлось как нельзя кстати.
После еды они какое-то время молчали.
— Ну, что вы хотите узнать? — спросил Охэйо.
— Расскажи нам о себе, — попросил Айэт немного смущенно.
Охэйо устроился поудобнее: история явно обещала быть длинной. Они последовали его примеру.
— Я родился очень давно, — начал Аннит. — Примерно за пять миллиардов лет до вашего времени. Наверное, я, — самое старое существо во Вселенной. Может, и нет, но о других я ничего не знаю.
Я человек, как вы видите. Я вырос на Джангре, в стране, называемой Империей Хилайа. Мой отец был императором, — он тихо засмеялся. — Я был его четвертым сыном. Когда мне исполнилось шесть лет, на нас напали Мроо, — они возникли ещё раньше. Мы не могли сдержать их, конечно. Тогда мы спрятались под Зеркалом Мира, — я вижу, вам незнакомо это понятие. Это был как бы пузырь в пространстве, совершенно недоступный для внешних сил. И не только: живые существа в нем становились неразрушимыми, — им не нужно было даже есть, пить или дышать. Но к нему было трудно приспособиться: это смогли сделать только дети. Взрослые… можно сказать, они впали в стазис. Нам пришлось начинать всё с нуля.
Прошло двести лет, и мы создали нашу культуру, совершенно особую, более высокую. Потом мы разрушили Зеркало и вышли во внешний мир. Возродили Империю и разбили Мроо. Потом… ну, я привык к безопасной жизни под Зеркалом, а обычной жизни я не знал. С Лэйми, моим другом, мы искали безопасный мир. Мы пережили массу приключений — иногда страшных, иногда — чудесных. Потом мы попали в Хару — космическую станцию Тэйариин. Там мы все стали просто душами… но душами, способными сливаться с другими, помогать им — даже на другом краю Вселенной. Потом Хара тоже погибла. Во время катастрофы Йалис-Йэ, — он помолчал. — Я и сознания ещё двух тысяч людей были выброшены из неё — в мир, где жили только звери. Тогда и случилось самое удивительное.
Я уже говорил, что я — сарьют. Вы знаете, что это? Нет? В общем, это значит, что моё сознание… не связано с телом. Думать я могу и без него, но, чтобы что-то делать, мне нужно тело. Любое, способное чувствовать, — начиная от бабочки. В самом начале мы были енотами. Потом вернули себе облик людей. Мы бессмертны, — почти, потому что ничего, кроме Йалис, не в состоянии нас убить.
— Значит, ты можешь овладеть и моим телом? — осторожно спросил Анмай.
— Конечно. Но выйти из уже занятого тела весьма трудно, и… зачем? Это вот очень мне нравится. А вне тела сарьют может летать со световой скоростью и видеть всё, о чем думают другие существа. Хотя там, — за смертью, — очень холодно. И страшно.
— Я не понимаю… — осторожно сказал Айэт. — В чем тогда разница между обычной душой и сарьют? Что мешает им тоже летать со скоростью света и общаться?
Охэйо вздохнул.
— Общаться друг с другом и двигаться им, в сущности, ничего не мешает. Но они, условно говоря, двухмерные. Выйти в «третье измерение» и общаться с душами живых они не могут. А души живых, отрываясь от материального носителя, тоже «уплощаются». Возможны, конечно, отдельные исключения, — берутся же откуда-то мифы о переселении душ… Но сарьют, в некотором роде, совершенно другой вид: они тоже «трехмерные», но при отрыве от материального носителя не «уплощаются». Можно сказать, что они имеют опору в некоем «четвертом измерении». Соответственно, с душами умерших они общаться не могут, а вот с душами живых — очень даже. Вплоть до отпихивания их в сторону и перехвата контроля над телами.
— А чем тогда сарьют питаются без тела? — спросил Айэт. — Откуда они берут энергию?
Охэйо слабо улыбнулся.
— Нормальный сарьют — существо безэнергетическое, и скользит между вселенными, подобно тени. Правда, воздействовать на них он не может, — по крайней мере, пока не прицепится к подходящему сознанию тамошнего обитателя. Чему другие, правда, могут быть не рады.
— А ты тоже можешь… скользить между вселенными?
Охэйо слабо вздохнул.
— Я — нет. К сожалению. Тогда всё было бы гораздо проще…
— А что было потом? — спросила Хьютай. — После того, как вы вышли из Хары и вернули себе облик людей?
— Дар сарьют не наследовался. Мы могли иметь детей, — как самые обычные люди, — но они старились и умирали. Очень долго мы старались это изменить. Мне повезло, — он пожал плечами. — Вот так сарьют стали сверхрасой. Об этом не так-то просто рассказать. Но, думаю, Вайми сможет показать вам это.
— А кто он? — спросила Хьютай.
— Мой друг, самый лучший. Вы знаете Вайэрси? — Анмай кивнул. — В начале Вайми стал его другом. У симайа была игра… они помещали копии своих друзей, — без памяти, — в различные виртуальные миры и смотрели, кто как себя поведет. Но Вайми… Вайэрси был виновником Йалис-Йэ. Она уничтожила всю жизнь в вашем мироздании. Можете представить, как его мучила совесть. Он старался создать идеальное существо и этим искупить вину. Вайми получился далеко не идеальным, — но в чем-то даже лучшим. Удивительно одаренным фантазией, творцом. Он заполнил своими творениями весь отведенный ему мир, и Вайэрси пришлось дать ему плоть. Потом мы встретились. Он спас нас, сарьют, от Найнера. Это была не-планета, очень древняя и живая. Но дорогой ценой, — он стал её частью. И прожил там очень, очень долго, — благодаря ему Найнер стал Мульти-Харой, центром бесчисленных культур сарьют, и мы достигли фантастически многого. Но потом… в общем, мы встретились вновь. Он покажет вам детали.