Страница 12 из 31
— Так… — замялся он, — почему полиция? — как-то недоверчиво прошептал он себе под нос. — Никогда еще тут не было ни одного полицейского…
Но на дорожке снова послышались шаги, более быстрые и решительные.
— Что там происходит, Джон? — спросил молодой мужской голос.
— Я инспектор Скотленд-Ярда, — резко заговорил Паркер, — и обращаю ваше внимание на то, что нахожусь в данный момент при исполнении своих служебных обязанностей. Мне нужно видеть Чарльза Крессуэлла, если он дома. Если его нет, прошу нам сказать…
— Это я, — прервал его молодой человек и подошел к ним. — Открой, Джон.
Старик полез за ключом и отпер калитку. Проходя мимо него, Паркер вытянул из старческих пальцев свое удостоверение.
— Простите, что мы вынуждены побеспокоить вас в этот ночной час, — вежливо сказал Паркер, — но произошло довольно-таки драматическое событие, и мы предполагаем, что вы могли бы сообщить нам кое-что об этом.
— Я? — Чарльз Крессуэлл рассмеялся. В темноте Алекс разглядел два ряда его белых, ровных зубов. — Боюсь, тут какая-то ошибка. Но раз уж вы, господа, при исполнении своих служебных обязанностей, мне не остается ничего иного, как… — Он отступил на шаг в сторону и жестом пригласил их следовать по дорожке, покрытой гравием, к дому.
Паркер двинулся первым, хозяин рядом. Алекс шел за ними по мрачному саду. Загадка никак не поддавалась. Да, теперь это, пожалуй, уже не имело ни малейшего значения… Но в ту же минуту Алекс понял, что́ не давало ему покоя с тех пор, как он переступил порог артистической уборной убитого. Не она ли взяла?..
Они уже были около самого дома, и Крессуэлл, войдя в дверь первым, зажег в холле свет. Молча указал на дверь справа. За ней — небольшая комната, нечто среднее между кабинетом и библиотекой. Алекс с удовольствием бросил взгляд на красивый маленький гобелен на стене.
— Льеж? — спросил он машинально.
— Да! — Чарльз Крессуэлл с интересом взглянул на Алекса. — У вас довольно оригинальные для полицейского пристрастия.
Алекс собрался было объяснить причины своего присутствия в этом доме, но Паркер предостерегающе поднял руку вверх. Все сели.
— Слушаю вас, — начал Крессуэлл. — Я действительно искренне изумлен вашим визитом, господа… У меня никогда еще не было встреч с…
— Были, — вежливо прервал его Паркер, — насколько я припоминаю, три года назад я беседовал с вами о Клоде Клейвиридже, вашем друге, который впутался в кое-какие… гм… дела. Я ведь, кажется, не ошибаюсь?
— Так это вы! — рассмеялся Крессуэлл. — Мне сразу почудилось, что я вас откуда-то знаю! Но я и не предполагал, чтобы… Да, в самом деле, вы беседовали со мной три года назад о бедном Клоде.
— Вот именно. Но сегодня я хотел бы попросить вас, чтобы вы нам рассказали, как вы провели вчерашний день и вечер, вот до этой самой минуты.
— Я?
— Да. Есть кое-какие предположения, что, совершенно о том не догадываясь, вы стали чуть ли не свидетелем убийства и, во всяком случае, в состоянии многое прояснить, если сообщите, что вы делали вчера днем и сегодня вечером. Ничего не хочу вам подсказывать, дабы вы не чувствовали себя ничем связанным.
— Мне все это представляется совершенно невероятным… — сказал Крессуэлл, — ведь вчера с обеда и до вечера… — Он пожал плечами. — Не стали бы вы, однако, будить меня среди ночи, чтобы разыграть, правда же? Тогда я вам расскажу все, что произошло. А не произошло ничего… В четыре я поехал к моей невесте, Энн Додд, и пробыл у нее до без четверти восемь. Скоро наша свадьба, и мы обсуждали наибанальнейшую из всех тем: маршрут свадебного путешествия. Мы хотим выбраться из Англии на несколько месяцев и прокатиться вокруг света. Но, как вы знаете, делать это можно по-разному. Словом, мы очень мило провели время, просмотрев гору красочных проспектов, которые я прихватил с собой, и весьма жарко споря. Затем вместе с миссис Анжеликой Додд, матерью моей невесты, посидели за своего рода поздним чаем. Муж миссис Додд серьезно болен, его с нами не было. Он спустился только к кофе, который мы пили перед самым отъездом в театр. Отправились мы на «Стулья» Ионеско. После спектакля я отвез Энн домой, а сам вернулся прямо сюда. Мне расхотелось теперь бывать одному в ночных ресторанах, а моя невеста не всегда может из-за болезни отца… Вернулся домой, поужинал, помылся и лег спать. Разбудили меня голоса в саду. Вот и все.
— Весьма вам благодарен. — Паркер встал. — Еще только один маленький вопрос: в театре вы были вдвоем с невестой?
— Нет, — Крессуэлл поднял брови, — с нами была и ее мать.
— Но вы только что употребили выражение: «я отвез Энн домой». Его надо понимать так, что вы отвезли домой также и свою будущую тещу?
— Нет. После спектакля миссис Додд попрощалась с нами, сказав, что у нее по соседству есть еще какие-то дела и она вернется на такси. Так что мы поехали одни.
— Еще раз благодарю вас и приношу самые искренние извинения за то, что мы подняли вас среди ночи с постели. — Паркер улыбнулся. — У меня такое впечатление, что вы много помогли мне, хотя, разумеется, я еще в этом не уверен. Всего хорошего, мистер Крессуэлл!
И он вышел, оставив изумленного хозяина истуканом стоять на месте. Не проронивший ни слова Алекс, выскользнул вслед за другом.
VII
Пустой конверт
Они вышли за калитку, Паркер остановился у машины, оперся рукой на крыло.
— Что бы ты сейчас сделал на моем месте? — спросил он.
— Если бы я был на твоем месте, я вернулся бы в театр, чтобы узнать о том, каковы результаты вскрытия, снятия отпечатков пальцев и прежде всего, что за листок держит в руке Винси. Кроме того, остается еще один вопрос, на который мне хотелось бы получить ответ, но я пока, впрочем, воздержусь от него.
— А что бы ты сделал потом?
— Потом я бы отправился к миссис Анжелике Додд и спросил ее, что она делала после окончания спектакля «Стулья», с момента, когда простилась с дочерью и будущим зятем, до возвращения домой.
— Да, ты прав. На своем месте я сделаю то же самое. — Паркер невесело усмехнулся и сел в машину. Едва тронулись, он заговорил, обращаясь не то к себе самому, не то и к Алексу тоже:
— Мы знаем, что в 10.15 в артистическую Винси вошла некая дама. Пока врач именно этот момент — приблизительно этот — считает наиболее поздним вероятным временем смерти, хотя что-то ему тут и не нравится, говорит, слишком уж поздно. Но факты свидетельствуют о другом. Медицинская наука не может работать с точностью хронометра. Спектакль начался в восемь, в девять антракт, который продолжался примерно до четверти десятого, затем Винси снова вышел на сцену. В десять спектакль кончился. Знаю, потому что сам посмотрел на часы. За сколько минут перед финалом Винси мог уйти со сцены?
— Думаю, минут за семь-восемь, — рассеянно отозвался Алекс.
— Вот так-то! Стало быть, примерно в 9.52 он еще на виду. Какое-то время нужно, чтобы дойти до артистической. В дверях его не убили. Он должен был сперва прилечь и взять в руки листок, на который мы вскоре поглядим. Все вместе могло занять четыре-пять минут. Значит, он еще жил в 9.56. Никакой врач в мире не убедит меня в том, что спустя несколько часов после смерти он в состоянии установить ее время с точностью, большей, чем плюс-минус полчаса. Иначе говоря, Винси мог умереть даже в 10.25. Тут все сходится.
— Абсолютно, — пробормотал Алекс.
— То-то и оно. Абсолютно! К тому же у миссис Додд была эта странная сумочка. На нее обратила внимание мисс Бикон. К счастью, женщины таких вещей не пропускают. Крессуэлл не отвозил ее домой. Бог ты мой, какие же такие дела могли у нее быть в тех краях, кроме визита к Винси? Она переждала, пока выйдут актеры и служащие, и через четверть часа вошла. Винси ее ждал…
— А она его убила… — снова буркнул Алекс. — Ежели ко всему этому ты еще присовокупишь тот факт, что Винси с неделю трезвонил об ожидающем его огромном богатстве, а затем и другой факт, что дочь миссис Додд унаследовала двадцать пять миллионов, то вполне можешь прийти к еще одному выводу.