Принц Лестат

– Именно, – согласился Дэвид. – Но тем самым ты повлиял на весь свой народ – но не захотел брать на себя ни грамма ответственности.

– Во имя дьявола, уж не собираешься ли ты с амвона проповедовать вампирскую этику?

– У нас тоже есть своя этика, и честь, и верность. – Он продолжал гнуть свое. – Как и все прочие добродетели, свойственные людям.

Он не кричал, но под покровом бархатной учтивости таилось пламя. С англичанами всегда так.

– Ступай проповедовать на улицы, – отмахнулся я. – К Бенджи на радио. Позвони и скажи это все им. И ты еще удивляешься, почему я выбрал отшельничество?

– Господа, прошу вас, – вмешалась Джесси. Сейчас она казалась совсем маленькой – хрупкая фигурка, съежившаяся в кресле от накала страстей в нашем споре.

– Прости, милая, – извинился Дэвид, снова усаживаясь рядом с ней.

– Послушайте, рассвет не за горами, мне пора уходить, – сказала она. – Лестат, дай мне номер своего айфона. И ты, Дэвид, сообщи мне все свои данные. Номер телефона, адрес электронной почты, все прочее. Мы должны оставаться на связи. Можете писать нам с Маарет. Звоните нам. Пожалуйста, давайте обменяемся контактными данными.

– Неужели правящая царица в изгнании готова дать кому-то номер мобильника? – фыркнул я. – И адрес электронной почты?

– Да, – кивнула Джесси. Дэвид уже выполнил ее просьбу, и теперь она торопливо вносила данные в свой сверкающий телефончик. Пальцы ее порхали над клавиатурой с такой скоростью, что сливались в одно размытое пятно.

Я отошел от окна, тяжело опустился на кушетку и бросил на кофейный столик свой айфон – точно перчатку.

– Возьми!

– Пожалуйста, поделись со мной всей информацией, какой только можешь, – попросила она.

Я повторил ей то, что уже говорил Маарет много лет назад: свяжись с моим поверенным в Париже. Что до адресов электронной почты, я все равно меняю их каждый раз, как забуду, как ими пользоваться – и завожу новые на каком-нибудь более продвинутом сервисе. А кроме того, постоянно забываю или теряю старые телефоны и компьютеры и снова начинаю все сначала.

– Вся информация в телефоне. – Я разблокировал его и протянул Джесси.

Она обновила все настройки, переслала Дэвиду мои данные, а мне – его. Стыдно признаться, до чего рад я был получить эти эфемерные наборы цифр. Теперь я пошлю их своему поверенному, а уж он-то сохранит все данные даже тогда, когда я в очередной раз разучусь выходить в Интернет.

– И, пожалуйста, – попросила нас Джесси, закончив с этим, – распространите мои слова. Расскажите о моих опасениях Мариусу, Арману, Луи, Бенджи – всем.

– Да Бенджи, бедняга, совсем с катушек съедет, если получит «секретную информацию», что, мол, близнецы запросто могут покончить с собой, – покачал головой Дэвид. – Нет, ему я ничего говорить не стану. А вот Мариуса найти и в самом деле попробую.

– Наверняка в Париже сейчас есть кто-нибудь из старых вампиров, – заметил я. – Достаточно старых, чтобы нас сегодня подслушать.

Я, понятно, имел в виду вовсе не этих сопляков внизу.

Однако мне показалось, что Джесси все равно. Пусть хоть весь молодняк слышит. Пусть слышат все старые вампиры. Джесси изнемогала от тревоги и внутренних противоречий и не обрела успокоения, даже поделившись с нами.

– Была ли ты счастлива, приобщившись к Крови? – спросил я вдруг.

Она вздрогнула.

– Ты о чем?

– В самом начале, в первые годы. Ты была счастлива?

– Да, – сказала она. – И знаю, что еще буду счастлива вновь. Жизнь – это дар. Бессмертие – драгоценнейший дар. Нельзя называть его Темным Даром. Так просто нечестно.

– Как бы мне хотелось лично увидеть Маарет, – промолвил Дэвид. – Можно мне пойти с тобой?

Джесси качнула головой.

– Дэвид, она не позволит. Она знала, что я расскажу тебе при встрече. И не возражала. Но дома она больше никого не принимает.

– Ты все еще веришь ей?

– Маарет? – переспросила Джесси. – О да. Всегда. Да, я верю Маарет.

Важная оговорка. Значит, второй сестре она больше не верит.

Джесси зашагала к выходящей в коридор двойной двери.

– Я сказала вам все, что хотела сказать.

– А что, если я решу отыскать того вампира из Женевы? – окликнул я ее.

– Как знаешь. Он любит тебя. Не думаю, что он способен причинить тебе вред. Да разве кто-нибудь когда-нибудь пытался причинить тебе вред?

– Шутишь? – горько спросил я, но потом лишь пожал плечами. – Нет, думаю, теперь уже никто не пытается.

– Все на тебя равняются… – сказала она.

– Вот и Бенджи то же самое говорит! – пробормотал я. – А вот и нечего им на меня равняться. Может, я все и начал, но прах меня разбери, если я в силах это закончить.

Она ничего не ответила.

Внезапно Дэвид вскочил на ноги, подошел к ней и обнял. Они постояли несколько секунд, прижавшись друг к другу, а потом он вместе с нею подошел к двери.

Я знал: при ее-то древности крови она не уступает мне в умении пользоваться Облачным Даром. Она ушла из отеля по крышам – так быстро, что фактически стала невидимой.

Дэвид закрыл за ней дверь.

– Пойду прогуляюсь, – сказал я внезапно охрипшим голосом и вдруг понял, что плачу. – Хочу посмотреть район старых рынков… и старую церковь. Я там не был с тех пор, как… Пойдешь со мной?

Мне вдруг захотелось сбежать, прямо сразу. Но я не сбежал.

Дэвид кивнул. Он понимал, чего я хочу: взглянуть на ту часть Парижа, где некогда располагалось древнее кладбище Невинных Мучеников – а в катакомбах под ним некогда устраивали суды Арман и Дети Сатаны. Там-то, лишившись своего Создателя, я с потрясением осознал, что в мире есть и другие такие, как я.

Дэвид обнял и поцеловал меня. Он снова стал тем Дэвидом, которого я так хорошо знал – пусть теперь и в новом теле. Его могучее сердце билось в такт с моим. Шелковистая свежая кожа слабо пахла тонкими мужскими духами. От прикосновения его пальцев к моей ладони меня бросило в дрожь. Кровь от Крови моей.

– И почему все кругом ждут, что я что-то исправлю? – посетовал я. – Ведь я же понятия не имею, что делать.

– В нашем мире ты – звезда, – отозвался он. – Ты сам того добивался. Помни об этом, когда снова захочешь сказать что-нибудь злое и грубое. Ты сам этого хотел.

Следующие несколько часов мы провели вместе.

Мы передвигались по крышам так быстро, что у молодняка внизу не было ни шанса проследить наш путь.

Миновав улицы Ле-Аля, мы прошли под темными сводами древнего собора Сен-Эсташ, стены которого расписаны Рубенсом. Мы отыскали на рю Сен-Дени маленький фонтан Невинных – памятку былых времен. Некогда он стоял у стены исчезнувшего ныне кладбища.

Все это преисполнило мое сердце счастья – и муки. На меня нахлынули воспоминания о давних битвах с Арманом и его сподвижниками, свято верившими, что мы все – слуги Дьявола. Сплошные предрассудки. Мерзость.

В конце концов самые упорные из вампиров-папарацци все же нашли нас и уже не отстали, хоть и не смели приближаться. Времени оставалось мало.

Боль, боль – одна только боль.

От старого Театра Вампиров не осталось и следа. Даже от места, где он когда-то стоял. Конечно, я знал это заранее, но все же должен был посетить те края, лично удостовериться, что гнусный древний мирок моей юности сгинул раз и навсегда.

Величественный особняк, построенный Арманом в девятнадцатом веке в окрестностях Сен-Жермен-де-Пре, был закрыт и находился под присмотром глупых смертных. Великолепные фрески, роскошные ковры, спрятанная под белыми чехлами антикварная мебель.

Арман заново отделал особняк на закате девятнадцатого века – для Луи, но не думаю, что Луи когда-либо чувствовал там себя дома. В «Интервью с вампиром» он о нем даже не упомянул. Серебряный век со всеми знаменитыми художниками, актерами и композиторами ничего не значил для Луи, несмотря на все его претензии на утонченность. Но нет, я не мог винить Луи за пренебрежение Парижем. Ведь здесь он потерял свою любимую Клодию – нашу любимую Клодию. Разве такое забудешь? И он ведь знал, что Арман был заводилой и главарем…