Страница 15 из 26
Согласно "записи стрельбы" мы стреляли из 12-дюймовых орудий до 8 ч. 33 м. В 8 ч. 38 м. я отдал приказание: "У орудий стоять вольно". Неприятеля больше не было видно нище. В 8 ч. 35 м. мы резко повернули на W. После потери своего флагманского крейсера неприятельская 3-я эскадра линейных крейсеров не решалась приблизиться к нам. В 8 ч. 50 м. сыграли "отбой". Все на корабле с лихорадочной энергией занялись исправлением повреждений. В это время "Lutzow" шел с сильным креном и дифферентом на нос. Мы видели, как к его борту подошел миноносец, на который перешел адмирал Хиппер. Из носовой части "Lutzow" клубился густой дым. Миноносец отошел от него и направился к "Seydlitz". Проходя мимо нас, адмирал передал по семафору: "Передаю командование командиру "Derfflinger" впредь до моего перехода на линейный крейсер". Таким образом, наш командир вступил в командование линейными крейсерами и вел их до 11 ч. вечера, так как адмиралу не удавалось на полном ходу и под неприятельским огнем подойти к какому-либо из наших крейсеров.
На "Derfflinger" было довольно много повреждений. Мачты и такелаж были подбиты осколками, антенны висели в полном беспорядке, так что мы не могли уже больше отправлять радио, а могли только принимать их. Тяжелый снаряд сорвал в носовой части две броневые плиты, образовалась громадная пробоина, площадью 6x4,5 м., над ватерлинией. При боковой качке через эту пробоину в крейсер постоянно вливались большие потоки воды.
Мы продолжали идти на W, когда на мостике появился старший офицер и доложил командиру: "Необходимо немедленно застопорить машины. Противоминные сети на корме перебиты и висят над самым правым винтом, необходимо их убрать". Командир приказал застопорить все машины. Я -осмотрел через перископ весь горизонт. Нигде неприятеля не было видно. "Seydlitz”, "Moltke” и "Von der Ta
До этого мы неоднократно высказывались против сетей, составлявших лишний груз в несколько тонн. Они представляли большую опасность при попадании их в винты, и это поняли англичане, удалив их незадолго перед войной со своих судов. У нас до такого решения дошли уже после Ютландского боя.
Боцман и прислуга двух кормовых башен работали как сумасшедшие и через несколько минут подняли и закрепили сеть и обрубили висевшие за бортом концы. Мы снова дали ход. В это время "Lutzow" вышел из строя и малым ходом отходил на S.
Командир хотел поднять сигнал: "Следовать за мною", – но все сигнальные приспособления были приведены в негодность. Все сигнальные реи оказались сбиты, флаги в боевом сигнальном посту сгорели, сигнальный прожектор унесен за борт. Но наши боевые товарищи пошли за нами и без сигнала. Командир повел линейные крейсера N-m курсом, направляясь к голове наших главных сил.
Перерыв продолжался до 9 ч. 05 м. В этот момент мы увидели вспышки выстрелов^ снова раздалось по всему кораблю: "Боевая тревога”.
Линейные крейсера под убийственным огнем неприятеля. Адмирал Шеер выводит флот из охвата. Минные атаки. Уход от неприятеля.
Во время описанных фаз боя мы переходили от одного триумфа к другому. Мы познали всю красоту морского сражения. Но нам не суждено было избежать и его ужасов.
Во время перерыва между боями я находился на мостике, не снимая головного телефона. Когда я спустился снова к своему перископу, я спросил: "Где неприятель?" Мне ответили: "Слева на крамболе несколько легких крейсеров". Чтобы сберечь крупную артиллерию, я приказал обстрелять легкие крейсера огнем 6-дюймовых орудий. Средняя артиллерия с дистанции 37 каб. (70 гкм.) открыла огонь. Я все еще осматривал горизонт. Неприятельские суда опять находились на пределе видимости. Теперь они начали оживленно отвечать, и я с удивлением обнаружил, что они стреляют залпами из четырех двухорудийных башен. В это время силуэты противника обрисовались яснее, и я узнал несомненную истину, что мы сражались с большими кораблями. Это были сильнейшие линейные корабли, с 15-дюймовой артиллерией. Куда ни посмотреть – повсюду виднелись вспышки. Командующий флотом между тем увидел опасность, угрожавшую нашему флоту: голова нашего флота была охвачена полукругом британских кораблей. Мы находились в настоящем котле.
Для выхода из этого невыгодного в тактическом отношении положения было только одно средство: поворот "всем вдруг" на обратный курс. Прежде всего – вон из опасных объятий. Но этот маневр необходимо произвести незаметно и без помехи.
Линейные крейсера и миноносцы должны прикрыть перестроение . флота.
В 9 ч. 12 м. командующий отдал приказание флоту повернуть "всем вдруг" на обратный курс и почти одновременно линейным крейсерам и миноносцам передал по радио исторический сигнал: "атаковать неприятеля" (Ran ап den Feind – сблизиться вплотную с неприятелем). В 9 ч. 13 м. сигнальщик прочел радиотелеграмму и прибавил объяснение этого сигнала из сигнальной книги: "Таранить неприятеля. Указанным кораблям исполнить приказание во что бы то ни стало”.
Не моргнув глазом, наш командир приказал: "Полный ход вперед. Курс SO". Мы шли в сопровождении "Seydlitz", "Moltke" и "Von der Тапп" сначала на SO, а с 9 ч, 15 м. на S, прямо на головные суда неприятельской линии. Весь наш отряд, а в особенности мы, как головной корабль, попали теперь под сильнейший неприятельский огонь. Несколько вражеских кораблей стреляли по нашему крейсеру одновременно. Я избрал себе цель и также стрелял- возможно быстрее. Дистанция сначала доходила до 63 каб. (120 гкм.), но затем уменьшилась до 43 каб. (80 гкм.). А мы все еще мчались в кипящий котел, в котором представляли прекрасную цель для неприятеля в то время, как он был очень плохо виден. Залп за залпом обрушивались в нашей непосредственной близости, и снаряд за снарядом попадали в наш крейсер. С наблюдателем на марсе я уже не имел связи – телефонная проводка и переговорные трубы были перебиты, и я был при стрельбе предоставлен только моим собственным наблюдениям. Я стрелял из всех четырех башен, но в 9 ч. 13 м. произошло большое несчастье, 15-дюймовый снаряд попал в броню третьей башни (Casar) и взорвался внутри ее. Башенному командиру оторвало обе ноги, и вместе с ним была перебита почти вся прислуга. Осколки зажгли в башне один главный и один добавочный картуз. Пламя горящих картузов ударило в перегрузочный пост, где загорелись два главных и два добавочных картуза. Картузы горели в виде больших факелов, которые вздымались над башней на высоту многоэтажных домов. Но наши картузы только горели, а не взрывались, как у нашего противника. В этом было наше спасение. Все же действие горящих зарядов было катастрофическое: их пламя убивало все на своем пути. Только 5 человек, из числа 78, спаслись, выскочив сквозь люк для выталкивания стреляных гильз. Через несколько мгновений после этой катастрофы произошла вторая -15-дюймовый снаряд пробил крышу четвертой башни (Dora) и взорвался внутри ее. И опять погибла вся прислуга, до прислуги погребов включительно, за исключением одного человека, выброшенного силою взрыва через входной лаз. При этом взрыве загорелись все добавочные картузы, которые были вынуты из пеналов, а также несколько главных картузов.
Теперь из обеих кормовых башен поднимались к небу высокие столбы пламени, окруженные желтыми облаками дыма, как два погребальных факела.
В 9 ч. 15 м. мне донесли из артиллерийского центрального поста: "В артиллерийский центральный пост проникли газы, и необходимо его оставить". Я немного испугался. Значит корабль сильно поврежден, если газы достигли центрального поста, так хорошо защищенного броней. "Переключить на передний артиллерийский пост", – приказал я и увидел, что приборы уже были переключены перед оставлением центрального поста. Теперь для управления огнем я передавал приказания через гибкий шланг матросу-передатчику приказаний, сидевшему под площадкой, на которой я стоял. Последний передавал приказания по телефонам и указателям непосредственно в башни. Конечно, шум от передачи приказаний увеличился в артиллерийском посту, но все же управление огнем было возможно.