Страница 36 из 85
С Гаррисом у них иногда случались разговоры на отвлеченные темы. Например, они как-то обсуждали то, как фантасты прошлого представляли космические бои и космические войны в частности. Единицы, говорил Гаррис, имели хоть какое-то представление о том, как дорого это будет. Хотя, казалось бы, уже в двадцатом веке стоимость уничтожения одного солдата из новейшего оружия выросла экспоненциально, и в двадцать первом тенденция только продолжилась; можно было догадаться. Особенно если задуматься о том, сколько энергии требуется фазовым и импульсным пушкам, и какой величины из-за этого должны быть боевые космические корабли.
Обсуждали они и расхожие мифы киноэры; например, была такая франшиза, «Звездные войны», рассказывал Гаррис, — он увлекался киноискусством. Там половина сюжета вращалась вокруг гигантской космической базы размером с Луну, которая была построена для того, чтобы уничтожать планеты.
Совместно они разбирали кучу причин, по которым такая база была бы неэффективна: начиная от того, насколько трудно будет ее передвигать в космосе, и кончая тем, насколько сложно организовать работу и снабжение базы в таких огромных масштабах.
Чем сильнее развивается технология, говорил Гаррис, тем больше усложняется ведение военных действий, тем больше в игру вступает психология, экономика и логистика.
«Так что, гориллы вроде нас скоро станут не нужны?» — спросил Тим.
«Нет, нужда в нас, грязеедах, никогда не пропадет, — ответил Гаррис. — Просто применять нас будут все реже и со все более ничтожными результатами. Это неизбежно».
«Более ничтожными?»
«На заре военной науки Вильгельм Завоеватель набрал пару сотен рыцарей и захватил мой родной остров. В двадцать первом веке ведущие державы тратили миллиарды денежных единиц и тысячи, порой даже миллионы жизней ради заключения контрактов на добычу полезных ископаемых и передел капитала. Сейчас я вижу, как славные парни и девчонки гибнут ради, считай, сохранения статуса кво, и того, получит или не получит Конфедерация пять-десять процентов своего бюджета в виде налогов с колоний…»
«Зачем же ты дерешься?»
«Стараюсь свести потери к минимуму на своем участке», — он похлопал Тима по плечу.
Теперь Тим сам прочел многие из тех книг, которые, наверное, читал Гаррис, и у него сложилось собственное мнение по поводу необходимости и методов ведения войн в современную эпоху. Изучение Галактического Содружества, вроде бы, это подтверждали.
В прежние времена все расы Содружества войны вели, с переменным успехом. Эти войны были более затяжными и менее кровавыми, чем человеческие; например, практически ни одна из рас Содружества была не способна пойти на такой шаг, как сознательная жертва своими солдатами ради достижения преимущества: если какой-нибудь командир и отдавал такой приказ, он либо потом кончал с собой, либо попадал под трибунал.
Последние же века, особенно после организации, собственно, Содружества, все военные противостояния сводились к различным военным выставкам, сложному маневрированию и редким военным играм, которые воспринимались скорее как фестивали и вокруг которых крутилась довольно значительная часть индустрии развлечений.
Так вот, сейчас перед ним находился объект, который самим своим существованием опровергал многие из достаточно стройных социальных теорий современности. Хотя язык не поворачивался назвать его «объектом». «Объект» — это что-то, в ограниченных представлениях Тима, не больше футбольного поля. Может быть, для космонавта нечто размером с планету (ладно, с крупный астероид) и может быть объектом, но точно не для него.
И самое главное, это «нечто» было создано для военных целей.
— Оно было вооружено солидными пушками и открыло по нам огонь, едва мы приблизились, — рассказывала Таня. — Точнее, оно открыло огонь по команде, которая его обнаружила. К счастью, огонь велся автоматически и беспорядочно. С помощью маневров в перпендикулярном времени разведчикам удалось приблизиться к кораблю и выкачать из него энергию, тем самым обезопасив внешние системы. Увы, как выяснилось, внутренние защитные системы функционировали в штатном режиме. Так что мы не досчитались многих исследователей…
— Почему об этом не сообщали? — спросил Тим, зачарованно оглядывая вход в гигантский корабль.
Вход этот напоминал дыру с оплавленными краями — возможно, именно потому, что ею и являлся. Разведчика содружества не удалось найти на реальном корабле входа, они выжгли его изнутри. На макете эту дыру добросовестно воспроизвели.
— Они не хотели поднимать панику. К тому же, это выглядело бы очень похоже на то, как если бы этих людей специально послали на смерть. Шансы, что кто-то погибнет при исследовании, были очень велики, и все они вызвались добровольцами, но все равно… — Таня беспомощно пожала плечами.
— Угу, ясно, — кивнул Тим.
Подпрыгнув, он ухватился за оплавленный край дыры, подтянулся и уселся на нем.
— Стой, что ты делаешь? — ахнула Таня. — Тут есть антигравные присоски, а у тебя еще раны не зажили!
Джек тоже обеспокоенно гавкнул.
— Зажили уже достаточно, — Тим покривил душой: резануло болью так, что пришлось на секунду зажмуриться и выдохнуть. Но он не собирался это показывать. — Поднимешься? — он протянул Тане руку.
Таня укоризненно покачала головой, потом кивнула, ухватилась за протянутую руку и, упираясь ногами в бок корабля, поднялась тоже. Ей это, конечно, далось труднее, чем Тиму: она тяжело дышала после этого короткого усилия.
— Тебе обязательно демонстрировать свое физическое превосходство каждый раз, когда ты чувствуешь себя неуверенно? — спросила она довольно едко.
— Нет, но это помогает, — ответил ей Тим. — Помоги-ка мне втянуть Джека.
Джек уже вставал на задние лапы и явно беспокоился. По сигналу Тима он подпрыгнул, и они с Таней в четыре руки втащили его внутрь корабля.
Здесь, внутри, было довольно светло: вдоль неровного прохода, словно бы и в самом деле прорезанного в камне, тянулись фосфоресцирующие полоски. Едва Тим и Таня сделали несколько шагов, появился еще один источник света: яркие зеленые круги с желтой точкой посредине, на коридоре на стенах и на потолке вокруг них.
— Ого, — сказал Тим. — Это ваш символ для радиации, не так ли? Насколько уровень выше опасного для жизни?
— Не насколько. Тут в обычном корабле, не макете, была бы ловушка. В макете мы установили просто вот такие предупредительные сигналы, чтобы показать, как дотуши думают.
— Чудесный параноидальный склад ума, что тебе не нравится, — пробормотал Тим, призывая Джека к себе ближе.
Таня только покачала головой. В неприятном желто-зеленом цвете она казалась не живым существом, чем-то вроде куклы. Это Тиму не нравилось. Никогда нельзя думать о живых существах как о куклах или о цифрах в докладе. И кстати, не стоит забывать, что какие-то люди в самом деле отдали свои жизни, исследуя этот корабль.
Они двинулись дальше по проходу.
Буквально через несколько шагов огни вспыхнули снова — на сей раз незнакомый Тиму фиолетовый трилистник. Джек поднял морду: ему нравились огоньки.
— А это что такое? — спросил Тим.
— Это неизвестно что. Тут в стенках был какой-то механизм, но мы уничтожили его прежде, чем узнали, что он делает. Все были немного на нервах. Вообще в хорошо исследованных частях корабля таких сюрпризов нет, все больше в центре.
— Отлично… Ну что ж, веди меня к центру и расскажи, что вы знаете об этих дотушах и откуда они взялись.
— Что я и собиралась сделать, — Таня сделала пригласительный жест рукой. — Сюда, пожалуйста.
И пока они кружили полутемными туннелями, время от времени нарываясь на вспышки разноцветных символов — а пару раз на самые настоящие внезапно распахивающиеся дыры в полу, из которых торчали колья; хорошо, что эти штуки тоже были выполнены в масштабе, по щиколотку высотой, — Таня и в самом деле рассказывала.
Но рассказывать было почти нечего.
Давным-давно, еще со времен первых экспансий старейших рас содружества — тлилией и соуков — их корабли натыкались в космосе на следы присутствия иной, очень развитой цивилизации. Порой это были обломки кораблей, порой — выработанные, полностью иссушенные планеты, чьи ресурсы были истощены. На таких планетах находили следы огромных перерабатывающих заводов, каких-то производственных фабрик. Но все это было таким старым; и мало того что старым — ужасно плохо сохранившимся, словно неведомые строители не пытались сделать плоды своего труда долговечными.