Страница 39 из 84
— Пистолет! — крикнул Хорриган.
Но во всеобщем шуме в зале его крик никто не услышал. Он видел, что остальные агенты отреагировали на него, но насторожившиеся Уайлдер, Уоттс, Лилли оглядывались по сторонам и ничего не замечали…
А президент, очевидно, и вовсе не слышал его. Он с улыбкой протягивал свою руку Лири, стоя всего лишь в метре от человека, который собрался убить его.
Никогда Хорриган не бежал быстрее. Возможно, такой скорости не достигал еще никто другой.
Он оттолкнулся и, распластавшись в воздухе, словно чертов супермен, вылетел перед президентом в ту секунду, когда Лири нажал курок и огонь разорвал платок. Президент отшатнулся назад, а пуля врезалась прямо в грудь Хорригана.
Он упал.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Толпа вновь взорвалась, но на этот раз криками и визгом. Сливки общества в драгоценных нарядах поползли под столы и бросились к выходу, обеспечивая шумный аккомпанемент Уоттсу, Уайлдеру и еще пяти агентам, тут же образовавшим живую стену вокруг президента. Агенты, некоторые переодетые в официантов и официанток, внезапно точно все сразу выросли из-под земли, пистолеты материализовались в их руках из-под пиджаков, автоматы «узи» выскочили из нейлоновых сумок и атташе-кейсов. Агенты кричали в наручные микрофоны, оповещая весь мир о безумце во фраке, который находился в бальном зале.
Несостоявшийся убийца президента опрокинул ближайший большой стол, и посуда и серебро посыпались с него со звоном и хрустом, и вся эта какофония не позволила агенту Рейнс точно прицелиться в убийцу.
Уоттс и Уайлдер уже подхватили президента под руки и оторвали его от пола, унося его в движущемся вигваме, построенном из тел агентов, готовых отдать свои собственные жизни за человека, которого они охраняли. Они несли его через кухню, а потом на служебном лифте в подвал, и там потащили его в лимузин, вокруг которого стоял кордон вооруженных полицейских и в который Уоттс практически впихнул президента.
— Этот агент, — задыхаясь спросил президент будто приклеенного к нему Уоттса, оба они взмокли так, словно находились в сауне, а не на заднем сидении автомобиля. — Он спас мне жизнь. Как его зовут?
Президентский лимузин выезжал из подземного гаража отеля с машиной впереди и двумя полицейскими автомобилями — бампер к бамперу — сзади.
— Это был Фрэнк Хорриган, сэр, — ответил Уоттс. — Дьявол, а не агент.
Хорриган, почти без сознания от удара выпущенной с близкого расстояния девятимиллиметровой пули, лежал на боку на покрытом коврами полу, когда чья-то рука схватила его за ворот и потащила вверх, разрывая перед его рубашки и обнажая белый пуленепробиваемый жилет, спасший ему жизнь. Если бы он не успел надеть его там, в такси, сейчас он был бы не ошеломлен, а мертв…
Хаос в зале отдавался звоном в его ушах. Он старался устоять на ногах и понять, кто помог ему подняться. Но в этот момент рука выхватила револьвер из его кобуры под мышкой, и он осознал, что ему вовсе не помогали.
Это был Лири, превративший его в живой барьер для себя и вонзивший ствол револьвера Хорригана в его шею.
— Назад! — кричал Лири. — Убирайтесь!
Комната кружилась: лица, искаженные лица проплывали перед его глазами, когда Лири тащил его назад, назад к стене. Хорриган увидел лицо Лилли, прекрасное лицо, страдающее лицо… И она, и другие направляли свои пистолеты на Лири и не решались открыть огонь.
— Я размозжу его долбаные мозги! — кричал Лири. — Помоги мне, Христос Всемогущий!
Хорриган дышал медленно и глубоко, хотя и ужасно болели его ушибленные или переломанные ребра, и сознание понемногу начало возвращаться к нему, несмотря даже на то, что нос его собственного револьвера 38 калибра все больше врезался ему в шею. Левая рука Лири обхватила его туловище крепкой, тяжелой хваткой, она все еще сжимала прямоугольный кремового цвета пистолет.
Харри Сарджент стоял, прижав правую руку к тому месту фрака, где, очевидно, должно было располагаться сердце. Он тоже взмок от пота и слез и тоже часто и тяжело дышал, и его глаза с расширившимися зрачками следили за Хорриганом и были исполнены неистовой жалости. Но тут подбежал агент и утащил Сарджента с линии огня.
Лилли и остальные с оружием в руках приближались к Лири так же, как укротители львов осторожно подкрадываются к освободившемуся царю зверей. Но на этот раз именно у льва были и кнут, и обруч…
Скользя вдоль стены, Лири тащил Хорригана к дверям, ни на секунду не ослабляя давления ствола револьвера на его шею. Затем, выглядя в своем фраке словно сумасшедший метрдотель, доставляющий пьяного клиента к столу необычным способом, он выволок Хорригана в вестибюль второго этажа, прямо в толпу агентов и полицейских, телевизионщиков и фотокорреспондентов, снующих тут и там в поисках единственного плана, достойного Пулитцеровской премии.
Взгромоздившись на площадках всех четырех этажей открытого вестибюля, над ними наизготовку застыли снайперы. Хорриган видел их, взмокший Лири, видел их тоже.
— Ты покойник, Митч, — сказал Хорриган.
— Заткнись! — Лири еще сильнее прижал револьвер к шее Хорригана и поволок его к площадке лифтов.
— А президент-то жив, Митч, — сказал Хорриган. — Элвис теперь далеко.
— Заткнись, Фрэнк!
Лири подобрался спиной к лифту, прикрываясь Хорриганом, как щитом, и нажал на кнопку вызова так, словно раздавил большого клопа. Ему казалось, что этот шум и суета только привиделись ему: и вспышки камер, и телевизионные юпитеры, нацеленные в него, и Лилли, раздающая агентам приказы…
— Ты настоящий гвоздь программы, — заметил Хорриган, превозмогая дикую боль, его ребра сотрясались при каждом слове. — Не моргай. Это твои пятнадцать минут славы…
— Ты сегодня заткнешься, Фрэнк!?
Хорриган заметил снайпера, занявшего позицию сверху и ждущего своего момента. Хорриган склонил голову набок, открывая лучший прицел, но и Лири увидел его, среагировал и присел за своим заложником.
— Не умно, Фрэнк, — заметил он.
Хладнокровие не к добру вернулось к Лири.
Двери лифта открыли пустую кабину, и Лири, удерживая 38 калибр у самого горла Хорригана, вошел в него, пятясь вместе с пленником в объятиях.
Одновременно с этим стеклянная стена позади них треснула и посыпалась брызгами осколков под автоматным огнем из «узи», изрешетившим стекло со всех четырех сторон, и Лири тотчас развернул своего пленника, прикрываясь им. Ни одна из пуль не угодила в них, но дождь осколков осыпал Лири сильней, чем Хорригана, а одна из стекляшек вонзилась в щеку безумца.
Лири, удерживая Хорригана сзади, с револьвером у шеи агента и маленьким пистолетиком в другой руке, локтем нажал кнопку двадцатого этажа. Лифт, состоящий теперь из беспорядочно и угрожающе торчащих из рамы стальной клетки каркаса стеклянных осколков, поднялся над вестибюлем и заскользил по стене в наружном мире вдоль огромной башни с мириадами зеркальных окон в ночном прохладном воздухе, и огни города раскрывались над ними, как драгоценные камни, сверкающие на черном бархате.
Неожиданно Лири освободил Хорригана и оттолкнул его в другой конец кабины, где агент, врезавшись в стальное перекрытие, чуть не вывалился наружу, устояв с огромным трудом. На счастье руки его оказались там, где не было стекол, пара дюймов в сторону, и он пропорол бы ладони до кости.
Ребром своей левой кисти Лири нажал кнопку «Стоп».
И лифт остановился.
Неприятный подъем еще более усилил боль в грудной клетке Хорригана. Он задыхался, каждый вдох отдавался нестерпимой мукой. Его лицо залил пот, а может, и слезы — он не был уверен.
Прямо напротив него, против еще одной полустены разбитой кабины их лифта Лири прижался спиной к стальному перекрытию. Его фрак был разорван, лицо залито потом и, возможно, слезами, но еще и кровью, хлещущей из раны. Тыльной стороной ладони свободной руки Лири стирал ее, пачкая пальцы кровью.
Он смотрел на Хорригана в упор.
Ветер насквозь продувал изрешеченную кабину, свистел в трещинах и раскачивал осколки стеклянных стен. Было ощущение, что ты приложил ухо к морской раковине и слушаешь ее шум, в который зачем-то врываются сирены полицейских машин и крики снизу.