Страница 35 из 43
— Спасибо огромное, но я сделала все, что хотела, — на какое-то время, во всяком случае. Наверху осталась только комната тети Бетси, но я закрыла дверь и туда. Я тут как раз перерыв делала на чашечку чая, не составите ли компанию?
— Никогда не отказываюсь от хорошего предложения, — добродушно отозвалась миссис Паскоу, — а сейчас я на это просто рассчитывала. Вот, — она пошарила в своей сумке: — Я сегодня пекла и принесла тебе имбирных пряников. Я помню, ты всегда жаловала мои пряники. А после чая, если хочешь, я приберусь в комнатке твоей тети.
— Да, спасибо, это будет замечательно. Там почти ничего не осталось.
— Твоя-то комната в порядке? Дэйви сказал, у тебя есть все, что надо, но ты знаешь, что всегда можешь прийти к нам, если захочешь устроиться поудобнее.
— Да, он спрашивал меня об этом, но все равно спасибо — мне здесь прекрасно.
— Ты немножко задержишься, Тед Блэйни передавал?
Тед Блэйни явно передал много лишнего:
— Да. На день или пару. Я еще не определилась насчет своих планов. — Я разлила чай. — Пряники просто чудо. Удивительно, как вы про это помните.
— Я мало что забываю, если это касается тебя или твоей бедной матушки. — Миссис Паскоу обвела взором пустынную комнатку, и мне сделалось неловко: я увидела слезы у нее в глазах. Она вытерла нос, улыбнулась и провела по глазам тыльной стороной ладони:
— Я просто старая дура. А все оттого, что увидела дом в таком состоянии, а ведь когда-то здесь жили друзья — дольше, чем я помню.
Мать Дэйви допила чай. Ее глаза, казалось, следили за полетом призрачных уточек на стене:
— Ты еще молода, но обязательно столкнешься с этим. Живешь себе и не думаешь, что когда-то все приходит к концу, но так оно и бывает. В этом, может, есть утешение для тех, кто горюет, но тяжело сознавать, что все любимое уйдет раньше тебя.
— Мне очень жаль.
Она поставила чашку на стол и повернулась ко мне. Глаза ее были сухи, но на круглом лице — обычно жизнерадостном — появилось какое-то напряжение:
— Что ж, осмелюсь сказать, затем-то господь и даровал нам память. Но тяжко это. Плохо было еще тогда, годы назад, когда твоя мама ушла, бедная девочка, единственный человек, которого я могла назвать настоящим другом, но я никогда не думала, что уедет твоя бабушка. Все это время я уверяла себя, что она вернется домой, может быть, хотя бы под конец, но ради чего ей возвращаться?
Пауза, но прежде чем я заговорила, миссис Паскоу произнесла — настолько резко, что это прозвучало как обвинение:
— А теперь и ты.
— Я?
— Да, ты. Отправляешь вещи и уезжаешь.
— Но я не уезжаю.
— Ты говоришь, еще день или пару. Но я не это имела в виду.
Я улыбнулась, глядя в ее встревоженные глаза, и указала на письмо, лежавшее на столе:
— Я только что написала леди Брэндон письмо с просьбой, нельзя ли мне арендовать Розовый коттедж или, что было бы лучше, купить его. Надеюсь, она согласится.
— Замечательно! Да я никогда… Вот хорошая новость! Уверена, она согласится. Я знаю, ей не очень-то хотелось, чтобы твоя бабушка уехала отсюда. Ты имеешь в виду, что собираешься поселиться здесь и, может быть, уговорить бабушку вернуться?
— Не знаю. Я просто отношусь к коттеджу так же, как и вы. Это мой дом, и я не хочу, чтобы он изменился или исчез. Но есть еще кое-что.
— Да? И что же?
Я поставила свою чашку. Она тихо звякнула о блюдце, и этот звук словно заставил меня принять решение, которое зрело во мне, пока миссис Паскоу говорила. Если, как я полагала, Лилиас и ее муж собирались вернуться в Тодхолл и снова навестить Паскоу, то надо было приготовить тетю Энни к этому событию. Даже если бы наши с Дэйви догадки оказались ложными, все равно зря мы решили хранить открытие в секрете.
— Я должна кое-что вам сказать, — медленно начала я, пытаясь сообразить, как подойти к делу. — Есть причина, по которой я остаюсь здесь, по крайней мере, на время. Мы с Дэйви решили никому не говорить, но я думаю, что вы и дядя Джим должны знать. Я пока погожу сообщать бабушке — подумаю над этим. — Я отодвинула блюдечко с чашкой и повернулась к собеседнице: — Вчера произошло то, что все меняет.
Она слушала меня с нетерпением. Грусть сбежала с ее лица, так что я подумала, уж не позволил ли себе Дэйви пару намеков. Миссис Паскоу просияла радостной улыбкой, и ее чашка опустилась на блюдце с таким шумом, что чуть не треснула:
— Кэйти, милая моя! Я так надеялась! Если бы ты знала, как я на это надеялась! А когда ты вернулась и все шло, как оно шло, я просто уверилась. Славная новость, славная! Но когда ты… Я хочу сказать — почему Дэйви мне ни слова не сказал?
— Мы… ну, мы договорились никому не говорить, — смутившись, я запнулась. — Вы надеялись? То есть вы что-то подозревали? Но ради всего святого, как вы догадались?
— Ой, я уж давно все знаю. Дэйви и говорить-то ничего не надо — разве я не мать ему? Я знала все эти годы: он и ни на кого даже не посмотрит, не говоря уж гулять. Нескоро позабуду, что с ним было, когда мы узнали про твое замужество. Он тогда приехал в отпуск, и это первый и последний раз, когда у него кто-то появился — Полли Уолкер из Фишберна, но это даже не продлилось до конца отпуска. Впрочем, он мог выбрать и похуже; Полли — славная девушка. Мне, может, и не стоило тебе рассказывать, но я знаю — ты поймешь, и все между нами останется.
— Конечно, но послушайте, вы…
— А когда до нас дошло известие, что ты возвращаешься обратно, он — то есть все мы — боялись, что ты переменилась, и все у тебя теперь иначе да по-другому…
— Тетя Энни, пожалуйста, это…
— А как я тебя увидела, то подумала: нет, теперь он точно забудет про старое, а потом ты оказалась такая, как и прежде, хотя тебя долго здесь не было, и я понадеялась, да-да, и молилась тоже. Мне так твоей матери недоставало, но если вы с Дэйви теперь поселитесь в Розовом коттедже…
— Вы меня неправильно поняли, — сказала я в отчаянии. — Выслушайте меня, прошу вас! Да послушайте же! Это совсем не то, что вы подумали. Извините. Это совсем другое, не про меня и Дэйви. Мы кое-что нашли, когда собирали вчера бабушкины вещи. Это насчет моей мамы.
— Насчет Лилиас? — Кровь прилила к ее лицу, пока я говорила, но последние слова резко встряхнули ее, и смущение было забыто.
— Да. Дэйви нашел несколько писем наверху, в комнате тети Бетси. Спрятанные письма. Она, может быть, намеревалась уничтожить их, но забыла или у нее не получилось. Я так понимаю, ухудшение наступило внезапно.
— В точности. Но письма? Какие письма?
— От моей матери. Их перехватывала тетя Бетси. И… — я сглотнула. — Это потрясение, но радостное. Обещаю, что не плохое. Все они были написаны после даты ее предполагаемой смерти.
Миссис Паскоу молчала, пристально глядя на меня, приложив руку к губам.
— Предполагаемой?
— Да. — Я потянулась через стол и накрыла ладонью руку тети Энни. — Она жива, тетушка. Мы уверены в этом. И мы думаем, что она и ее муж приезжали в Тодхолл совсем недавно, на прошлой неделе. Я знаю, — продолжала я, когда моя собеседница хотела что-то сказать, — Я уверена, что они заходили к вам, но в прошлые выходные вы уезжали куда-то на свадьбу.
— Свадьба? — Вид у нее был ошеломленный. — На прошлой неделе?
— Да. И здесь они точно были. Приехали, но увидели, что коттедж необитаем, и уехали. Не представляю куда, но думаю, что они непременно вернутся искать меня, а вы, уверена, будете первым человеком, к которому они обратятся. Теперь вы видите, почему мне понадобилось рассказать все вам и почему мне необходимо здесь остаться до маминого приезда или пока мы не убедимся, что наши догадки неверны?
Кровь отхлынула от ее побледневшего лица. Миссис Паскоу покачала головой, не глядя на меня:
— Не могу в толк взять. Не понимаю… Почему? Что произошло? Ты говоришь, что вы уверены, но тут же добавляешь, что могли ошибиться? Кэйти, миленькая, ты бы ведь всего этого не сказала, не будь уверена, так?