Реалити - шоу

Видимо о нашем приезде здесь были заранее предупреждены. Солдаты у ворот стояли как истуканы, даже не сделав попытки поинтересоваться, кто мы такие и откуда. Внутренний двор оказался сравнительно небольшим. Справа у стены стояло двухэтажное здание с узкими окнами, всем своим видом намекая, что это — казарма. Слева ещё какие-то постройки. А прямо перед нами открылась ещё одна мини крепость. На первый взгляд она больше напоминало кольцевое четырёхэтажное здание, но на первом этаже окон вообще не было, а на верхних этажах — всё те же узкие окна-бойницы. Но когда въехали в очередные ворота, впечатление резко изменилось. Внутренние окна оказались самыми обычными, и даже у одной из стен разбит небольшой садик. Как я потом узнал, «внешние» комнаты предназначались в первую очередь для обороны. А в мирное время использовались как склады для оружия, припасов на случай нападения. «Повседневные» склады находились с другой стороны «последнего ковчега», и туда можно было попасть через проходы вдоль наружных стен.

Как только карета Вероны остановилась, к ней сразу направилась парочка мужчин. Один — крепкий парень лет двадцати пяти, при оружии. Второй — мужчина лет сорока с весьма приличным животом. Агрессии я в них не почувствовал, но дорогу им загородили и без меня. И пропустили только по прямому приказу Вероны.

Молодой коротко поклонился.

— Временный комендант крепости Астанх. В подчинении девяносто три солдата. Происшествий нет.

Верона задержала на нём взгляд, потом указала на капитана.

— Капитан Хенрик. Поступаете в его распоряжение.

Астанх, как мне показалось, вздохнул про себя, но держался внешне спокойно. Понятно, почему «временный». Скорее всего, прежнего коменданта «зачистили» за поддержку Киксо, а Астанха поставили на его место. Наверное, справлялся, и авторитет среди местных у него есть, потому что абы кого на такой пост не поставят. Наверное, надеялся, что оставят на прежней должности. Хотя, кто его знает, как повернётся. Вряд ли Хенрик мечтает командовать крепостью. Тем более, что есть шанс со временем стать чем-то вроде военного министра при Вероне. Скорее он возьмёт на себя общее руководство, а крепость оставит Астанху. Не сейчас, конечно, со временем.

Толстяк понял, что красивые речи будут неуместны и доложился ещё короче.

— Управляющий Герен.

Верона снова задержала на нём взгляд, будто пыталась составить о нём своё мнение.

— О делах будем говорить завтра. Сейчас всех разместить, накормить и обеспечить всем необходимым.

— Слушаюсь, леди Верона — он сделал небольшую паузу — На всякий случай мы приготовили бывшие покои лорда Киксо и несколько гостевых комнат.

— Я сама выберу.

Выбирать особо не прошлось. Гостевые комнаты располагались в одном коридоре и обустроены явно с прицелом на раздельное проживание мужчин и женщин. Даже форма кресел, цвет обивки и штор говорили о том, для кого предназначались покои.

Верона, разумеется, выбрала самые лучшие и просторные. Я ради интереса прошёлся по комнатам, но когда за одной неприметной дверкой обнаружил очень даже комфортную ванную комнату, то предпочёл поскорее смыться. Верона заметила мою торопливость и тут же бросила.

— Гордан, ты будешь жить в соседней комнате.

Я не стал спорить с очевидным и коротко кивнул.

А вот магистру, похоже, было наплевать на деликатность и свой осмотр он провёл весьма своеобразно. Вставал посреди каждой комнаты с закрытыми глазами, растопыривал руки и медленно поворачивался вокруг своей оси, изображая локатор. Потом обследовал стены, подумал немного, коротко поклонился Вероне и ушёл.

Мы остались вдвоём с Вероной, но говорить не хотелось. Верона сидела уставшая, но не столько от дороги, сколько от собственных мыслей. У меня тоже была привычка намечать себе этапы при выполнении какой-то задачи. Вот и Верона выполнила первую задачу — добралась и заняла замок. А вот что делать дальше я даже не представлял.

Затянувшееся молчание прервали набежавшие служанки. Одни принесли часть сумок и сразу начали их распаковывать. Другие начали таскать горячую воду для ванны. Чувствуя себя лишним и ненужным в данный момент, тихонечко смылся и отправился обживать своё новое жилище.

Оказалось, что на заднем дворе замка есть ещё и небольшое здание местной бани и вечером все довольно организованно помылись. Можно было, наверное, приказать устроить ванну и у себя в комнате, но я не захотел. Единственное что, пользуясь своим привилегированным положением, помылся первым и в одиночестве (очень не хотелось показывать кому-нибудь свою спину с непонятной татуировкой). А после ужина хотел уже завалиться спать, но сон куда-то пропал. Прогулялся по коридорам, но везде было тихо и спокойно. Хенрик не стал изображать взятие вражеской крепости, но на воротах малого замка, на основных проходах теперь появились часовые из его отряда. Ну и у дверей Вероны, само собой, стояла парочка.

Делать было совершенно нечего. Тогда я просто открыл дверь своей комнаты, подтащил кресло поближе, чтобы слышать всё, что происходит в коридоре, и устроился в ожидании непонятно чего. Замок постепенно затих, только время от времени слышалась перекличка часовых да звяканье их оружия. А я просто сидел, вслушиваясь в тишину. Не искал врагов, а как бы впитывал в себя дух этого замка, привыкал к нему. Не знаю, как это объяснить словами, но уснул я только под утро и совершенно успокоенный — ЭТОТ замок — мне не враг.

Проснулся я уже после обеда. С трудом встал, морщась от боли в затекшем теле, и наткнулся на внимательный взгляд старика в поношенной солдатской одежде.

— Кто такой и что надо?

Старик поклонился.

— По приказу леди Вероны буду прислуживать вам.

— Это как? — не понял я.

Старик тоже не понял моего вопроса.

— Ну, это, прислуживать. Помочь одеться, сбегать по поручениям, ну и всё остальное, что пожелает господин.

Я с сомнением оглядел его. В молодости, он может и был живчиком, крепким и здоровым, но сейчас выглядел усохшим, как большинство стариков. Да и немногие движения за время разговора делал осторожно, будто в ожидании боли.

— А помоложе не нашлось, что ли? Да и вообще, «для всего остального» предпочёл бы молодую здоровую девку посимпатичней.

Старик выпрямился, глядя мне прямо в глаза.

— Если господин пожелает, то я могу привести и девушку.

Для услуг или для утех — я не стал уточнять, но, видимо, моя власть здесь достаточно большая, если женский вопрос решается мгновенно по одному только намёку.

— Ладно, об этом потом. Но работы для тебя… Штаны я привык одевать сам, оружие чистить — сам, а стирать одежду — для этого есть прачки.

Старик неожиданно ссутулился.

— У меня уже не хватает сил для другой работы, господин. Если вы меня прогоните, то…

Что будет, он не уточнил, но ничего хорошего не просматривалось. Если родных нет, а вся жизнь прошла на службе у одной семьи, то оказаться выкинутым на улицу для него будет хуже смерти. Возможно, он был предан Киксо, и тот обеспечил бы ему старость, дав чисто формальную должность, а вот при Вероне придётся начинать всё с начала, заслуживая доверие и «пенсию». Ещё неизвестно, что за подарок этот дедуля, но где-то в глубине шевельнулась жалость.

— Ладно, оставайся. Почистишь одежду, развесишь проветрить, ну… сам знаешь, что положено делать. А пока неплохо бы перекусить. Куда пойдём? Кстати, звать-то тебя как?

— Гусля, господин Гордан.

Слуга мне достался, в общем-то неплохой. В меру занудный. Когда немного освоился, стал более откровенным, и рассказывал мне такие подробности из жизни замка, что я то хохотал, вытирая слёзы, то пытался пригладить волосы, которые вставали дыбом от ужасов, творившихся в коридорах и тёмных подвалах. Иногда его заносило, и он начинал рассказывать и текущие новости, делая при этом многозначительное лицо. И смысл всех умозаключений сводился примерно к одному — «Воруют». Я было решил, что мне достался доносчик, но потом махнул на это рукой. Как и у многих стариков, жизнь для него делилась на две части — прекрасную молодость и унылую старость, где всё плохо. И кто бы что ни делал, причины поступков его не интересовали. Аргумент был один и неоспоримый — «вот раньше, в прежние годы, подобное бы не допустили. Половину бы повесили, зато остальные ходили бы по струнке». Упадок нравов, одним словом. Вскоре я перестал обращать на это внимания. Нравится ему ворчать и пусть. Сам, наверное, вскоре начну бухтеть не хуже Гусли на распущенную молодёжь и заворовавшихся чиновников.