Страница 10 из 17
Берди взглянула на пролом вверху, и у нее мелькнула мысль: а не придется ли и ей умереть здесь вслед за Барберио. Бросив быстрый взгляд назад, она заметила пробивающийся свет. Ей стало ясно, что наступило утро и лучи солнца начинали проникать сквозь решетку, которую Берди не замечала раньше из-за темноты.
Она нагнулась, изо всех сил толкнула решетку, и день стремительно ворвался в темницу, окружая Берди своим светом. Открывшийся проход был для нее слишком узок, она пролезла с трудом. Каждую секунду казалось, будто опухоль опять рядом, но все уже осталось позади. Теперь Берди могла показать открывшемуся миру свои многочисленные синяки.
Заброшенный участок земли, где она сейчас стояла, мало изменился со времен Барберио. Он лишь еще больше зарос крапивой. Берди немного постояла на сквозняке, вдыхая струи свежего воздуха, и подошла к ограде. За ней виднелась улица.
Мальчишки, продающие газеты, и собаки разбегались по сторонам, едва замечали или чуяли странную полную фигуру с изможденным лицом в мерзко пропахшей одежде. Берди возвращалась домой.
3
Вырезанные сцены
Это еще не конец.
Полиция явилась в кинотеатр «Палас» лишь в половине десятого. С ними была Берди. Нашли изувеченные трупы Дина и Рики, а также останки «питомца» Барберио. Наверху, в углу коридора, обнаружили вишневые туфли.
Берди ничего не сказала, но она знала: Линди Ли не выходила отсюда.
Берди предъявили обвинение в двух убийствах, хотя никому всерьез не верилось, что она могла их совершить. Ее освободили за отсутствием доказательств. Суд решил, что за ней необходимо психиатрическое наблюдение в течение по крайней мере двух лет. Против нее нельзя было выдвинуть обвинение, однако слова Берди показались судьям бредом сумасшедшего. Ее сказки о ходячих раковых опухолях не вносили в дело никакой ясности.
Ранней весной следующего года Берди вдруг перестала есть. Она теряла вес за счет выходившей из нее воды. Ее знакомые начали поговаривать о том, что ей скоро удастся разрешить свою главную проблему.
В тот уик-энд она пропала на целые сутки.
Берди нашла Линди Ли в заброшенном доме в Сиэтле. Ее нетрудно было выследить: бедная Линди едва держала себя в руках. Где уж ей было думать о преследователях. Когда все случилось, родители потратили на розыски несколько месяцев. Потом, потеряв надежду, они прекратили поиски. И только Берди продолжала платить частному детективу. В конце концов ее терпение было вознаграждено. Она увидела перед собой хрупкую красавицу. Та казалась еще более болезненной, но такой же красивой. Она сидела в пустой комнате. Вокруг нее роились полчища мух.
Берди подняла пистолет и открыла дверь. Линди Ли очнулась от своих грез, или от его грез, и улыбнулась. Приветствие длилось лишь мгновение. Паразит, узнав Берди и заметив в ее руках оружие, сразу понял, что сейчас произойдет.
— Отлично, — произнес он, поднимаясь навстречу гостье. — Ну что ж.
И тут глаза Линди Ли взорвались. Взорвалось все ее тело, и опухоль растеклась зловонными розовыми ручьями. Струясь пенными ручьями, она стала расползаться по комнате.
Берди выстрелила трижды. Опухоль чуть подалась к ней и упала, начала пульсировать и сжиматься. Берди спокойно достала склянку с кислотой, открутила крышку и вылила едкое содержимое на безжизненное тело и лужу вокруг него. Ей никто не помешал это сделать, и она ушла, оставив обожженные останки, курящиеся едким дымом. Пустую комнату ярко освещало солнце.
Берди шла по улице. Дело сделано. Она медленно брела и строила планы о том, как долго и весело будет жить, когда эту странную комедию экранизируют.
Король Голый Мозг
(Пер.с англ. Н. Волковой)
Столетия, не раз ввергавшие Зел в пучины кровавых страстей, не смогли стереть с лица Земли этот маленький городок. Многочисленные армии завоевателей вторгались в его узенькие улочки. Но ни жестокость легионеров Рима, ни военное искусство нормандских рыцарей не поработили город. Зел пал на колени перед варварами новой эпохи, перед завоевателями совершенно другого толка: они не хотели жертв и кровопролития, они пришли без оружия, если не считать таковым мягкие манеры и твердую валюту. Другие времена — другие нравы. Такова воля судьбы: Зел дрогнул под легкой поступью воскресных отдыхающих, и эта дрожь перешла в предсмертную агонию.
Для новых завоевателей Зел оказался превосходным объектом: расположенный милях в сорока юго-восточнее Лондона, он утопал в цветущих садах и зарослях хмеля. Он был тем уголком Кентских полей, добираться до которого пешком довольно утомительно, но если вы на колесах, путь становился приятной прогулкой. Если же погода в пути изменится, можно быстро вернуться в уютный городской дом. Каждый год, с мая по октябрь, Зел превращался в курорт для изнывающих от жары лондонцев. Они стекались сюда, словно по команде. Ими двигало предчувствие знойных выходных в душном городе. Они брали с собой надувные мячи и собак, они привозили выводки детей и внуков, они извергались лавой, вместе с багажом, на пьянящий простор загородной зелени и сливались с возбужденной толпой других лондонцев — таких же отдыхающих, как и они сами. А под вечер они забивались в трактир «У великана», где за кружкой теплого пива делились дорожными впечатлениями.
Местным жителям не приходила в голову мысль о защите — новые завоеватели ни на кого не покушались. Но отсутствие агрессии сделало вторжение еще более коварным, скрытым и вероломным.
Горожане шаг за шагом меняли жизнь Зела Многие захотели свить себе здесь загородные гнездышки: они грезили о каменных коттеджах, окруженных зеленью дубовых рощиц. Они восхищались уже не воображаемыми, а реальными голубками, ворковавшими в глубинах тисовых аллей.
«Даже воздух, — думали они, вздыхая полной грудью, — полон какой-то необычной свежести. Именно так пахнет Англия».
И вот кто-то начал, а другие продолжили менять тихий ритм жизни городка. Распродавали дома, пустые сараи и перекошенные постройки. Завоеватели прикидывали, как расширить кухни и где поставить гараж, что сохранить и переоборудовать, а что сломать и убрать с глаз долой. Многие желали вернуться в Килбурн или в Сент-Джонс-Вуд, и каждый год находилась пара счастливчиков, покупавших себе здесь по акру спокойной жизни.
Год от года таких счастливчиков становилось все больше. А зелотов, конечно же, все меньше: они вымирали. Постепенно угроза для города усиливалась. Она таилась под спудом, но проницательный взгляд не мог ее не заметить. Она проявлялась в многочисленных переменах, во вторжении множества чуждых и незнакомых вещей. Перемены… Их можно было обнаружить, порывшись в газетах на складе почтового ведомства, — какому зелоту понадобились бы модные журналы и литературное приложение к «Таймс»? На них указывали новые дорогие машины, появившиеся на узкой пыльной улочке под названием Хай-роуд. А в трактире «У великана» звучали теперь сплетни, совершенно непонятные для местных жителей, и шутки, абсолютно для них не смешные.
Но не только это принесли в Зел новые завоеватели. За ними неотступно следовали их невидимые, но вечные и злобные враги: рак и сердечная недостаточность, от которых не было спасения даже здесь. Вторжение завершилось для завоевателей так же, как для римлян или нормандцев. Они оставили свой след на этой земле, но не тем, что выстроили на ней новые дома, а тем, что легли в нее.
В середине последнего для Зела сентября погода выдалась капризная и переменчивая.
Томас Гэрроу-младший, единственный сын старого Томаса Гэрроу-старшего, усердно работал на трех акрах своего поля. Вчера разразилась большая дождевая буря с грозой, превратившая почву в сплошное месиво. В будущем году поле надо засеять — значит, в этом году надо вспахать землю, освободив ее от мелких камешков и всякой прочей дряни. Да еще этот трактор… Старая развалина покрылась толстым слоем ржавчины — отец Томаса обошелся с машиной не по-хозяйски, оставив ее так надолго под открытым небом. Новая проблема. Сегодня пятница, и вряд ли работа на поле будет закончена к концу недели.