Танец судьбы

Кэтлин тяжело вздохнула и потерла щеки руками.

— Ох, Джон, я места себе не нахожу.

Муж поставил стакан рядом с раковиной, подошел и обнял ее.

— Что случилось? На тебя это совсем не похоже. Расскажи мне, что тебя волнует.

— Грания... Она в том доме, совершенно одна. Я понимаю, ты скажешь, что это глупо, но... — Она подняла глаза на мужа. — Ты знаешь, какие чувства вызывает у меня та семья и как мы от нее настрадались.

— Да, знаю. — Джон нежно заправил прядь седеющих волос за ухо жены. — Но это было очень давно. Грания и эта девочка принадлежат к другому поколению.

— Мне, наверное, следует ей рассказать? — Кэтлин смотрела на мужа, умоляя его дать ответ.

Джон вздохнул:

— Даже не знаю, хорошая это мысль или нет. Но очевидно, что молчание расстраивает тебя. Если тебе станет легче, тогда следует ей все рассказать. Не думаю, что это как-то повлияет на ее решение. Мы с тобой прекрасно знаем: дети не отвечают за грехи родителей.

Кэтлин прижалась лицом к широкой груди мужа.

— Знаю, Джон, знаю... Но то, как они поступили с нашей семьей... — Она покачала головой. — Они практически уничтожили нас, Джон, не забывай об этом. — Она подняла глаза, в которых светился страх. — И я видела лицо Грании, когда она говорила об отце Авроры. Два поколения пострадали из-за Лайлов, и теперь, похоже, на моих глазах прошлое повторяется.

— Перестань, дорогая. Наша Грания из другого теста, она гораздо сильнее, — попытался успокоить жену Джон. — Ты не хуже меня знаешь, что нашу дочь невозможно заставить сделать что-то, если она этого не хочет.

— А если она решит, что он ей нужен?

— Тогда ты ничего не сможешь сделать. Грания уже не ребенок, она взрослая женщина. Неужели ты боишься самого худшего? Его нет в том доме, а она просто присматривает за девочкой, пока он в отъезде. Ничто не предвещает...

Кэтлин оттолкнула Джона и в отчаянии всплеснула руками:

— Нет, ты ошибаешься! Я видела это выражение ее глаз, и все из-за него! А как же Мэтт? Может, позвонить ему и попросить приехать?.. Она ведь не осознает, что происходит, и ничего не понимает.

— Кэтлин, успокойся, — вздохнул Джон. — Тебе не стоит вмешиваться в дела дочери. Она скрывает что-то о своих отношениях с Мэттом, и нам следует подождать, пока она сама все не расскажет. Возможно, тебе станет лучше, если ты поговоришь с ней о прошлом. Хуже не будет, а Грания поймет, почему ты так переживаешь из-за ее решения присматривать за девочкой.

Кэтлин подняла глаза на мужа:

— Ты так считаешь?

— Да. И тогда она сможет сама все решить. А сейчас я думаю, нам пора спать. Я ее отец и заверяю тебя: я не допущу, чтобы с ней случилось что-то плохое.

Немного успокоившись, Кэтлин слабо улыбнулась мужу:

— Спасибо, дорогой. Я знаю это.

Гранию разбудил громкий стук. Он села и потянулась к выключателю, пытаясь понять, не приснилось ли ей это. Часы на столике у кровати показывали пять минут четвертого. В доме стояла полная тишина, поэтому она выключила свет и снова улеглась в кровать, собираясь спать.

Легкое поскрипывание досок на лестничной площадке недалеко от спальни заставило ее снова сесть. Грания прислушалась и различила звук шагов, а потом скрип двери в коридоре. Выбравшись из кровати, она осторожно открыла дверь и выглянула из спальни. Дверь на другом конце площадки была приоткрыта, и из нее лился слабый свет. Грания направилась туда, у нее под ногами поскрипывали доски. Оказавшись у двери, Грания распахнула ее и увидела спальню, залитую лунным светом, проникавшим в комнату из двух французских окон, за которыми виднелся небольшой балкон с балюстрадой. В комнате было очень холодно, и она поняла, что окна открыты. Грания, встревожившись, направилась к ним. Сердце неистово колотилось в ее груди. Перешагнув порог, она оказалась на балконе.

Там стояла Аврора: похожая на призрак фигурка, освещенная лунным светом, руки вытянуты в сторону моря — именно в той позе Грания впервые увидела ее.

— Аврора, — шепотом позвала она.

Балюстрада, предохраняющая девочку от падения вниз с высоты двадцати футов, доходила ей только до бедер, и Грания заволновалась еще сильнее.

— Аврора, — еще раз осторожно произнесла она, но снова не было никакой реакции.

Повинуясь порыву, Грания потянулась и схватила Аврору за руку, однако девочка, словно не заметила этого.

— Дорогая, пожалуйста, пойдем в дом. Ты можешь разбиться! — Она чувствовала, что кожа девочки под тонкой ночной рубашкой стала ледяной.

Внезапно Аврора показала рукой на море:

— Она вон там... Ты ее видишь?

Грания проследила взглядом за рукой Авроры, и у нее вдруг перехватило дыхание. На самом обрыве, где она впервые встретила Аврору, стояла темная фигура, и ее силуэт был хорошо виден в лунном свете. Грания с трудом сглотнула, закрыла глаза и открыла вновь. Снова посмотрев в сторону обрыва, она ничего не увидела. Ее охватила паника, и она потянула Аврору за руку:

— Аврора! Скорей пойдем в дом!

Девочка повернулась к ней — ее лицо было белым, как лунный свет. Она молча улыбнулась Грании и пошла с ней в дом: сначала в спальню, а потом по коридору в комнату.

Чтобы согреть Аврору, Грания закутала ее в одеяла, прихватив еще одно, лежавшее в ногах. Девочка, не сказав больше ни слова, повернулась и закрыла глаза. Грания посидела рядом еще некоторое время, пока не убедилась, что у ее подопечной выровнялось дыхание, и она крепко спит. Потом, дрожа от холода и страха, она вернулась в свою спальню.

Лежа в кровати, Грания продолжала думать о призрачной фигуре на скалах.

Конечно... конечно, ей это привиделось. Она никогда не боялась неведомого и все время смеялась над матерью и ее богатым воображением, когда та говорила о загробном мире, в который верила.

Но сегодня... сегодня... на скалах...

Грания вздохнула: что за нелепые мысли, — и, закрыв глаза, постаралась уснуть.

7

На следующее утро Грания проснулась, когда через шторы пробивался слабый свет. Потянувшись, она повернулась и увидела, что уже больше восьми утра. Дома ее обычно будили брат и отец, которые шумно собирались на утреннюю дойку. Откинувшись на подушки, она вспомнила странное происшествие прошлой ночи и вздрогнула. Наверняка это была просто игра воображения. Вставая с кровати и одеваясь в утреннем свете, Грания с легкостью убедила себя, что именно так все и было.

Аврора уже сидела в кухне. Перед ней стояла миска с хлопьями. Когда Грания вошла, лицо девочки вытянулось, и она надула губы:

— А я собиралась принести тебе завтрак в постель.

— Очень мило с твоей стороны, но я с удовольствием приготовлю его сама. — Грания налила воду в чайник и поставила на плиту. — Как тебе спалось? — осторожно поинтересовалась она.

— Отлично, спасибо, — ответила девочка. — А тебе?

— Неплохо, — солгала Грания. — Хочешь чая?

— Нет, спасибо. Я пью только молоко. — Аврора замерла с полной ложкой хлопьев. — Грания, иногда у меня бывают странные сны.

— Правда?

— Да... — Ложка все еще висела в воздухе. — Мне снится, что я вижу маму, стоящую на скалах.

Грания промолчала, продолжая заниматься чаем, и увидела, что Аврора наконец-то положила хлопья в рот и принялась задумчиво жевать. Она села за стол, и девочка посмотрела на нее:

— Но это ведь просто сон, да? Мама умерла и не может вернуться, потому что она на небесах. По крайней мере, так говорит папа.

— Да, — согласилась Грания и положила руку на худенькое плечо своей подопечной, стараясь ее успокоить. — Папа прав. Тот, кто оказывается на небесах, не может вернуться, как бы мы этого ни хотели.

В свою очередь, и Грания вдруг почувствовала боль утраты. Ее драгоценный крошечный малыш так и не получил возможности узнать, что такое жизнь, — он умер внутри ее, не сделав ни единого вдоха самостоятельно. Но это не значит, что она перестала мечтать, кем мог бы стать ее ребенок. Мечтать о жизни, которая была бы у него... или у нее. На глаза ей навернулись слезы, и она изо всех сил постаралась сдержать их.