Осенняя женщина

Что двигало Деборой, когда она впервые заговорила с мужем об усыновлении? Истинное желание совершить христианский поступок? Тогда почему ее христианские чувства молчали, когда она видела из окна машины оборвышей из Гарлема, этих нью-йоркских чертенят, которые, скорее всего, завершат свой жизненный путь с чеком на пособие по безработице в кармане? Нет, нет, тогда соседи и Сиреневые Дамы из церковного комитета не всплеснули бы руками от восхищения и приходской священник не упомянул бы ее поступок в своей воскресной проповеди. Так чего же ей на самом деле хотелось? У нее было трое своих прекрасных, благовоспитанных детей, путь которых, с Божьей помощью, виделся обеспеченным на много лет вперед. Конечно, с ними, как и с любыми другими детьми, бывали проблемы, но ни одна из них не могла сравниться с той, что появилась в их семье чуть больше двух лет назад. Проблема имела белобрысую макушку, рост пять футов и один дюйм, 13 лет от роду, хитрую ухмылку (теперь она казалась Деборе зловещей) и бесподобное умение все ставить с ног на голову.

Но тогда, два с небольшим года назад, когда Проблема еще не переступила порог их дома, Дебора была полна оптимизма и всепобеждающего христианского благочестия. Воистину, благими намерениями дорога вымощена прямиком туда, где вряд ли хочет оказаться кто-либо после смерти.

Джон рассмотрел предложение жены с разных сторон. Во-первых, штат уменьшит им налоги. Во-вторых, об этом напишет местная газета. Возможно, поместят и фотографию. В-третьих, бедняжка Дебора так мечтала о большой, по-настоящему большой семье. В его голове часто возникала одна и та же картина: во главе рождественского стола сидит он, а вокруг — уже взрослые дети, которые всем обязаны ему. Было в этом что-то исконно американское, как чулки над камином, молитва за столом и непререкаемое уважение к традициям". Дебора сразу поняла, что найдет поддержку у мужа. За пятнадцать лет совместной жизни они научились смотреть в одном направлении. Сиреневые Дамы пришли в восторг от решения Перишей. Они поднатужились и собрали им в дорогу ровно 112 долларов и 25 центов. Квотер[2] вложила жена приходского священника, изъяв его из суммы на питание для бездомных. Отказаться от этих денег Деборе показалось неудобным. И хотя их хватило Перишам только на предварительную консультацию у адвоката, Сиреневые Дамы были полны решимости предъявить этот счет на Страшном суде в качестве доказательства своего деятельного участия в благом деле. Итак, после обнадеживающей консультации у адвоката Периши приступили к поискам фирмы, готовой помочь им в этом деле. Фирма нашлась на удивление быстро. Некий шустрый молодой человек откликнулся на их объявление в Интернете уже на следующий день. С этой самой секунды судьба Перишей неуклонно покатилась на встречу с очаровательной Белобрысой Проблемой, как поезд с неисправными тормозами неуклонно катит на встречу с другим поездом. И все это время Дебора ни на минуту не задумалась о том, как все будет на самом деле. Нет, вернее, кое-что она представляла — например, поездку со всей семьей в Диснейленд, отдых на озере Рейни-Лейк, веселые пикники на заднем дворе и бесконечную благодарность нового члена семьи за то, что он получил все это.

Фирма предложила им поехать в Беларусь. Перишам эта страна представлялась неким филиалом одной большой транснациональной корпорации под названием «Россия». Они согласились поехать с условием, что детей им предложат действительно бедных и несчастных. Представитель фирмы дал понять, что несчастнее детей, чем там, они не найдут нигде. В ход шли знакомые слова «Чернобыль», «инфляция», «коррупция», «холод» и «очереди». Периши взошли на борт самолета, как два астронавта, отправляющиеся на незнакомую враждебную планету. Они были преисполнены сознанием своей высокой миссии. В аэропорту их провожали дети и сестра Деборы Клер, согласившаяся присмотреть за ними, Сиреневые Дамы, утиравшие платочками сухие глаза, Итон, сослуживец Джона, и отец Гарольд.

Усевшись на свое место во втором классе, Дебора поблагодарила Бога за то, что Он подвиг ее на такое дело. Рейтинг матери Терезы в ее глазах скатился до рекордно низкой отметки.

Через несколько часов самолет, кусочек старых добрых Соединенных Штатов, возглавляемых придурковатым ковбоем-республиканцем, доставил их в город под названием, похожим на удар хлыста, — Минск. С этого самого мгновения каждый шаг избавлял их карманы и кредитки от честно заработанных денег. Ушлая дама средних лет, бегло говорившая по-английски, похожая на ловкого молодого человека в Нью-Йорке, перехватила их прямо у терминала и сопровождала повсюду Периши только спать ее не укладывали в своем номере в отеле «Юбилейная».

Супруги, устилая себе дорогу купюрами со своими же президентами, двинулись к намеченной цели. Юркая дама по имени Юля наняла микроавтобус, и они разъезжали на нем по городу. Но не с целью познавательных экскурсий, а по различным государственным учреждениям. Дебора Периш и не подозревала, что их может быть так много и что все они так необходимы. Дома с государством они сталкивались только тогда, когда заполняли декларацию о доходах, нарушали правила парковки или голосовали на выборах. Здесь же, прежде чем им показали детей, пришлось «мотаться» (весьма познавательное слово из лексикона их водителя) из одного напыщенного здания с красно-зеленым флагом в другое. А уж сколько они вынуждены были томиться в коридорах, заполненных нервными старушками, ожидая, пока юркая дама с кипой бумаг в папке обежит все кабинеты! Потом вновь совершать вояжи по странному городу, власти которого предпочитали тратить электроэнергию не на рекламу, а на бесполезную подсветку домов на центральном проспекте. Поразительная расточительность при их-то бедности!

Вечерами Периши играли в своем номере в карты или смотрели шоу по спутниковому каналу. Незнакомая и непостижимая страна за окном начала утомлять. Смотреть здесь было решительно не на что. Кафе и рестораны не могли поразить ни разнообразием, ни оригинальностью блюд, ни хоть какой-нибудь развлекательной программой. Здесь не было ни национальных карнавалов, ни уличных концертов. Только серые дома с монументальными фронтонами и толпы бегающих по магазинам людей. Периши попытались найти парк развлечений, но их взору предстали убогие аттракционы, в большинстве своем не работавшие. Разочарованные, они плелись по асфальтированным дорожкам среди огромных деревьев, вдоль замусоренной пластиковыми бутылками реки, что протекала через парк. Местные жители делали то же самое, видимо, не предъявляя к своему отдыху слишком больших требований.

Дебора, несмотря на горевший в ней благочестивый огонь, почувствовала усталость. Она волновалась и скучала по детям, а конца кабинетным лабиринтам не было видно, хотя Юля каждый день убеждала, что все идет просто прекрасно. Именно тогда в ней шевельнулся первый червь сомнения. Но поздно. Тот, Кто Наверху, уже обратил на них свой пристальный взор.

И вот однажды Юля позвонила им и сказала, что они наконец-то едут в детский дом за город. Дебора запаниковала. Ей вдруг показалось, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Но через какое-то время она вспомнила о Сиреневых Дамах, с нетерпением ждавших, когда их 112 долларов и 25 центов принесут дивиденды. Деборе никак не хотелось обмануть их ожидания. Да и вообще отступать было поздно, если учесть, сколько грантов, Вашингтонов и Джефферсонов угрохано в эту миссию.

Рано утром они уселись в микроавтобус, и русский водитель Гена повез их навстречу судьбе. По дороге она невольно отметила, что в местных пейзажах тоже не было ничего экзотического. Точно таких же полно в Новой Англии, под Преск-Айлом или Хоултоном. Только вот дорожные службы штата Мэн работали получше, нежели в этой скучной стране.

Вскоре они подъехали к двухэтажному кирпичному зданию. В его огороженном дворе стояли жуткие металлические конструкции, на которых еле угадывалась облупленная краска. Скорее всего, среди этого футуристического лома детям было положено играть, но малышей нигде не было видно. Ни одного ребенка. «Вполне возможно, что их выпускают из своих камер на прогулку в определенное время», — подумала Дебора, и сердце ее сжалось от безумной жалости к маленьким страдальцам.

2

Монетка в 25 центов.