Френд-зона

Отличный ход, Ловкач!

Это дорогой букет. Стоит, по крайней мере, двести долларов.

Мы с Нат смотрим друг на друга и широко улыбаемся. Она берет карточку, смотрит на нее и затем передает мне.

Я беру карточку от Нат, которая нахмурилась, и ее взгляд стал жестким. Не предвещает ничего хорошего.

«Подумай о том, что я сказал. Ты достойна лучшего, чем он. Я могу дать тебе всё, о чем ты когда-либо мечтала. Давай встретимся. — О».

О, святые угодники!

Букет от плохого парня, Омара. Мне не нравится ситуация, в которой я оказалась из-за него. Он встал между мной и моим другом. Я ненавижу это!

Я рассказала Нат, что случилось, и она была в ярости. Я сказала ей, что Дух и Ник позаботились обо мне, и она, казалось, немного успокоилась. Я думаю, что ей не нравится думать, что я была расстроена, в то время когда все остальные хорошо проводили время.

Мы долго смотрим друг на друга, прежде чем она идет к телефону.

Я вздыхаю и подхожу к телефону, набираю номер и жду.

— Дух?... — Да, я в порядке… — Ты можешь прийти сюда, пожалуйста?... — Спасибо.

Через минуту Дух появляется в магазине с мешком для мусора в руках. Он не здоровается с нами, просто идет прямо к красивому букету и запихивает его в мешок для мусора. Затем он подходит ко мне и говорит ласковым голосом:

— Хорошая девочка.

После он уходит, волоча мешок для мусора за собой. 

— Я убью этого ублюдка! — кричу я.

Макс кладет руку мне на плечо и спокойно отвечает:

— Успокойся, брат. Ты знаешь Тину, он не сможет забрать ее у нас. Ни за что. Мы — семья.

Омар — покойник.

Во-первых, он пришел в мой клуб, зная, что ему там не рады. Во-вторых, он подошел к моей девушке.

...она не знает, что она моя девушка. Но, так или иначе...

В-третьих, он ведет себя с моей девочкой, как со шлюхой. И, наконец, посылает ей дорогие цветы с обещаниями, когда на самом деле просто хочет оттрахать ее и бросить, в отместку мне.

Единственное, чего Омар хочет — это заставить меня страдать. Он обвиняет меня в смерти своего брата. Это случилось, когда я был просто подростком, и мне предоставили выбор, чтобы я присоединился к банде «Хаос».

«Хаос» — российско-американская банда. Мой папа был кем-то вроде вице-президента банды. Они были преступниками, но мой отец был хорошим человеком. Я присоединился к ним, и к моему полному неодобрению, так же поступили Дух и Макс. Мы были просто детьми, делающими грязную работу за стариков. Когда я говорю, грязная работа, я имею в виду, мы были вышибалами. Мы собирали деньги, наркотики, долги и взятки. Они давали нам список, и мы выполняли. Любой ценой. Мама была в шоке, когда узнала. Она не хотела такой жизни для нас. Мой папа пытался покинуть банду, когда умер.

Омар — член «Шестерок». Большинство из них пошли в школу со мной, и всё было здорово, пока не умер Маркус.

Маркус был старшим братом Омара. Он ворвался в дом моей семьи, чтобы украсть что-то, принадлежавшее «Хаосу» из офиса моего отца. Мой папа застрелил его, и он умер в больнице в ту же ночь. Моего отца могли посадить в тюрьму. Я должен был сделать что-то. Когда офицеры спросили, кто сделал первый выстрел, я сказал, что это был я.

Мне как раз исполнилось шестнадцать. Я получил условный срок. Я бы сделал это снова, не задумываясь. Всё что угодно ради моего папы.

Дух, Макс и Ловкач знают об этом. Дух и Макс были там. Я сказал Ловкачу несколько лет спустя.

Омар жаждет мести. Его дядя запретил мстить мне.

Дядя Джерм руководит «Шестерками». Первый раз, когда мы встретились, он спросил меня о смерти Маркуса. Я знаю, что он уверен, что я не убивал Маркуса. Я был напуган, защищался и оставил слишком много вопросов без ответа, потому что просто не знал ответов на них. Вот почему дядя Джерм запретил мстить. Он знает, что я не делал этого. Но я признался. Я сделал свой выбор, теперь я должен придерживаться его.

Он никогда не беспокоил меня раньше. Я просто носил оружие и надеялся на лучшее.

Но сейчас всё по-другому.

Это влияет на Тину.

Прямо сейчас Дух и Ловкач повезли мешок для мусора с увядшими цветами дяде Джерму. Если Омар будет продолжать идти против Джерма, в конечном итоге ему конец.

Гнев делает мой голос жестче, чем он должен быть:

— Да. Знаю, Макс. Но он играл с ней. Бл*дь, с Тиной. Мне это не нравится.

Макс качает головой и уступает:

— Мне тоже. Но давай дядя Джерм позаботится о нем. Ты знаешь, что он всё исправит.

Я знаю. Дядя Джерм — хороший человек.

Есть хорошие люди, которые делают плохие вещи из-за обязательств. Так дядя Джерм заботится о своей семье. Его семья — «Шестерки».

Как только я узнал Омара в воскресенье ночью, то послал Духа, чтобы увести Тину подальше от него.

Я знал, что он не тронет Духа. Если бы я пошел туда, всё могло выйти из-под контроля, а я не хотел подвергать Тину опасности.

Омар, как говорится, нестабильный.

Я вышел из кабинки, чтобы остыть. После того как смог взять себя в руки, то вернулся. Я увидел лицо Тины — она выглядела потерянной. Такой хрупкой и несчастной. Это разбило мне сердце.

После того как я сел, она бросилась ко мне в объятия, и я почувствовал ее слезы на шее. Я отвел ее в чил-аут, чтобы усадить на диван и успокоить. Как только мы сели, плотину прорвало.

Ублюдок сказал Тине, что мы с ним — друзья. И что он хотел ее в свою постель.

Ярость кипит во мне.

Этот дерзкий мудак поплатится. 

Мы с Нат только что вошли в нашу квартиру, после долгого рабочего дня.

По пути домой мы остановились, чтобы купить гамбургеры. Это был типа «День гамбургеров».

Ну, вы знаете, такой день, когда психопат присылает вам дорогой цветочный букет и ваш друг игнорирует вас?

Да, это был такой день.

Мы входим и ставим наши вещи на обеденный стол. Только на кухне горит свет. Мы оставляем его включенным, как будто кто-то дома, потому что мы возвращались домой поздно несколько ночей. Как будто воры не знают, что люди так делают.

Ты такая светлая голова.

Как только я ступаю на кухню, чтобы включить остальной свет, я замираю.

Я что-то слышу в своей спальне. Похоже, шаги.

Тревога нарастает в моем животе.

Жутковато.

Я останавливаю Нат за руку; когда она поворачивается, чтобы посмотреть на мое окаменевшее лицо, я иду к моей спальне и прикладываю палец ко рту.

Ее глаза сразу расширяются, и она внимательно слушает. Когда она слышит, что слышу я, у нас происходит немая беседа.

Она берет телефон и прикладывает его к уху, в жесте: «Давай вызовем полицию».

Я указываю на свое запястье, показывая время, и качаю головой. «Нет, это займет слишком много времени для них, чтобы добраться сюда».

Она сжимает руки в кулаки в боксерской стойке. «Должны ли мы дать отпор?»

Я использую свой указательный и средний палец, показывая на глаза, и обвожу руками комнату. «Конечно, если мы сможем найти какой-то предмет для самообороны».

Стук слышен из моей спальни, и мы обе застываем в испуге. Я хватаю ближайшую ко мне вещь. Я даже не смотрю что это. Она длинная и тонкая. Я вижу, как Нат хватает энциклопедию с моей книжной полки и держит ее высоко над головой.

Мы на цыпочках идем к двери спальни, держась за руки. Мое сердце колотится с бешеной скоростью. Это не Медведь. Я знаю, какие звуки издает Медведь.

Мы стоим на пороге с нашим оружием над головой и ждем. Дверь открывается.

Я замахиваюсь моим оружием и бью высокого человека по голове несколько раз. Нат делает то же самое ее энциклопедией. В это время мы визжим.

Высокий человек падает назад. Я стою над ним и бью по ногам и груди моим длинным инструментом для защиты так сильно, как могу. Человек кричит:

— Ой, не надо! Черт, Тина, перестань бить меня!