Сегодня - позавчера 2

Я сегодня числился на работе. Туда и поехал. Принял душ, накровнял, пришлось с хлоркой убирать.

И что теперь? Если это действительно теневой рынок трансплантатов, то дела мои кислее соляной кислоты. Бороться с ними даже более бесполезно, чем с государством. И что мне делать?

Ничего не придумав, решил, что утро вечера мудренее, завалился спать.

Узник

(1942г.)

Сколько летели, как приземлились, куда меня носили, сколько везли - не запомнил. В себя пришёл только на жёстком матрасе в небольшой комнате, едва освещённой тусклой лампочкой на низком потолке. Стены крашены серой краской, белёный потолок разводами. Окон нет, обитая серым железом дверь, тапчан, на котором я лежал, массивный, но простой, без наворотов, стол и два табурета. Туалет типа "очко" был в углу, ничем не огороженный. Камера. Тюрьма. Без суда и следствия. Надо было орать: "Палачи! Душегубы! Кровавое ЧэКа! Диктатура! Пятьсотмильёновнивинноубиенных!", но я не стал. Я их прекрасно понимал, уже привык. Для этого времени - дело привычное. Сам поступил бы так же на их месте. На кону стоит и всё, и разом. Тут не до эфемерных прав человека или мнимых "свобод". Только эффективность. Ради свободы. Ради жизни.

Я несколько часов лежал неподвижно. То пялился в потолок, то дремал. Потом загремел замок, вошёл дюжий мордоворот без знаков различия, поставил на стол дымящийся котелок, кружку, накрытую куском чёрного хлеба, пачку папирос и пепельницу, так же молча вышел.

А жизнь-то налаживается! Картошка с мясом! Сладкий чай! Толстый кусок душистого хлеба! Я наелся! Хлебом дочиста выскоблил котелок, поставил всё на край стола и опять лёг. С сытости даже уснул. И даже не слышал, как забрали посуду.

Потом я опять не менее плотно поел. Спать уже не хотелось, но делать было решительно нечего. Сон и хорошая еда наполнили меня силой. Стал разминаться, потом тренировка. Я слышал, как иногда открывается глазок в двери. Пусть смотрят.

Узник

(1942г.)

Словесные танцы.

Потом пришёл майор Госбезопасности Кельш Николай Николаевич - так он представился.

- Мне бы хотелось с вами побеседовать, - сказал он, присаживаясь на табурет, положив руки на стол, сцепив пальцы в замок.

- Надо же! А что это вдруг? Чем я мог вас заинтересовать? За путешествие, конечно, спасибо. И кормят у вас неплохо, но зачем вы меня притащили сюда?

- Наши люди уже приходили в Вам, ушли ни с чем.

- А тут, думаете, вам полегчает?

- Надеюсь на это. Всё же вам лучше с нами сотрудничать. Не думаете же вы, что сможете один противостоять системе?

- Не думаю.

- Ну, вот. Я же говорил, что вы разумный человек. Побеседуем?

Кому он что говорил, в этот момент меня совсем не волновало. В конце концов...

- А чё бы нет? Давайте и побалакаем.

Я вытер пот со лба рукавом, отчего майор ГБ поморщился, крикнул за плечо:

- Тереньтьев! Почему полотенца и умывальных приборов нет? Исправить!

- Благодарствую, ваше высокоблагородие.

- Не юродствуйте, Виктор Иванович, вам это не идёт.

- Ладно. Давайте сразу договоримся, вы спрашивайте, я отвечу. Но, я оставляю за собой право решать, что говорить вам, а что нет. На какие вопросы отвечать, а на какие нет. Устраивает? Если нет, то прощайте. Можете пытать, слова не скажу.

- Скажите, Виктор Иванович, скажите. Только я не последователь подобных методов, когда есть время. Предпочитаю беседу. Иные собеседники бывают довольно занятны. Я принимаю ваше условие. Время нас теперь не поджимает.

- Тогда спрашивайте.

- Расскажите о себе.

- О, как! И что же я о себе расскажу? Родился, учился, болел, воевал, помер? Вопрос не корректный.

- Тогда скажите мне, как туповатый атеист-старшина, не крещённый, никогда в церковь не заходивший и презиравший верующих, вдруг становиться паладином Веры?

Я изобразил аплодисменты:

- У, какие вы слова знаете, Николай Николаевич!

Он склонил голову в шутливом поклоне:

- У меня были иногда о-очень занимательные собеседники. Да-с!

Это он мне вернул подколку с "высокоблагородием". А мне он начинал нравиться. Блин, знать бы, он поможет мне и стране или он - враг? Как узнать?

- Так вы ответите на этот вопрос или воспользуетесь правом не отвечать?

- Да я бы ответил. Только как? Вы знаете, всё течёт, всё меняется. Иногда медленно, иногда вдруг. Я был убит, я говорил с кем-то..., пока был не особо живой. Сны эти странные. В таких случаях говорят: "Я прозрел". Меня как подменили, - я пожал плечами. Майор ГБ ещё некоторое время ещё подождал, потом поджал губы:

- Ладно, довольствуемся этим. Расскажите мне про ваши изобретения.

- Что за изобретения? - я, честно, удивился.

- "Доспех".

- А-а. Так, жить-то хочется. Не так, чтобы слепо, по-животному. А случайно погибнуть жалко. И ребят жалко. Поживут подольше, побольше их после войны останется. Война-то рано или поздно закончится. Дальше жить надо будет. А кто останется? Старики и дети неразумные?

- Это так, тут вы правы. Мотивация ваша понятна и даже достойна, но как вы пришли к такому решению?

- Толстой. "Война и мир". Кирасиры. Они носили стальные нагрудники. Мне показалось это разумным.

- От этого отказались. И, видимо, не зря.

- Стесняет движение и вес большой. Но мой-то доспех, он подвижный. Вес, конечно, не малый, но движения не сильно стесняет. Не больше ватника.

- А спинная конструкция?

- А что с ней не так?

- Наши специалисты в шоке. Вы же на пустом месте создали гибкую защиту позвоночника.

Я рассмеялся:

- Не я создал, а ботаники с завода. Я попросил: чтобы двигалась, вперёд гнулась, назад - нет. И принцип не нов. Так строилась сегментная броня легионеров. Так устроена чешуя рыбы. Надо лишь правильно поставить задачу нужным людям и видеть в голове результат. Я знал, как должно быть, а как сделать - не представлял.

- Теперь понятно. Правильно заданный вопрос - половина ответа.

- Ну, вот. Вижу, вы и сами это знаете. А какие ещё изобретения?

- Тактика боя. Армейские специалисты удивлены не меньше.

- Удивлены они? Долбоёжи! Чем они, интересно, перед войной, тля, занимались? К парадам готовились? Форму отглаживали? Оклады выжимали? Я её придумал? Тактику штурмовых групп применили немцы ещё в Имперскую войну. И наши применяли в Финскую. Надо было не строевой подготовкой заниматься, а учить людей воевать!

Я расходился не на шутку. Прорвало, что называется. Майор украдкой улыбался.

- Я в отступлении капитана встретил. Кадровый. Предложил с нами идти, куда там! Как это он будет какому-то старшинке подчиняться? Через несколько часов людей поднял на пулемёты в полный рост за триста метров. Идиот! Ладно, ему его бестолковую башку прострелили, так он людей угробил! Кадровый, гля! К какой он войне готовился? К боям с сипаями? С наполеоновской армией? Он что, не знает, что появилось в этом мире автоматическое оружие? Мы через пару дней такой же мост проходили. Ни одного человека не потеряли, а немцев всех вырезали. А у меня такие же щеглы были, как и у него. Штаны им амбиции жмут, хоть и шаровары носят! И мои "золотопогонники" бунт пытались поднять. Как в сказке, гля, "не хочу быть крестьянкой, хочу столбовою дворянкой"! А люди, дело, Родина? Да, похрен! Лишь бы звание повыше, участок поспокойнее, да снабжение посытнее. И немец чтобы не мешал командовать. Ах, как немец им всем помешал! И форму себе пошили красивую, от красноармейцев такую отличную. Всё блестит, переливается. А немецкие снайпера и не нарадуются! К какой они войне готовились? К парадной? Думали, немец их финтифлюшки увидит и в ужасе в подвал забьётся? Ща-а-ас! Наклепали десятки тысяч самоходных самоваров, а тягачей - кот наплакал. Ни одного топливозаправщика, ни одного бронетранспортёра! К какой войне эти теоретики готовились? Немец готовился к войне, а эти долбоёжи к парадам готовились, к бою на карте, в кабинете. Бойцы мои по лесу ходить не умели, а строем - умели. Им это до парада Победы хрен понадобиться! А скорее всего - этим не понадобиться. А дети, что вчера винтовку взяли, учиться будут не у отцов-командиров, а у противника. Научаться воевать, побеждать. А на параде Победы - как-нибудь!