Страница 5 из 17
За все прошедшие годы Вероника так и не смирилась с существованием дочери. Пытаясь хотя бы на время избавиться от Тонюсеньки, в летние месяцы она всегда отправляла ее куда-нибудь подальше: сначала в местный детский лагерь, а потом, следуя моде и текущим трендам, в языковые школы на Мальту или в Англию. Но эти зарубежные школы английского языка не были материнской заботой о ребенке. Единственное, что побуждало Веронику отправлять свое чадо на учебу в чужие края, было желание не видеть ее в квартире хотя бы пару месяцев, а также стремление не отстать от своих новых знакомых, которые наперебой хвастались тем, в какой стране учатся их дети и в какую сумму им это обходится.
Тонюсенька, которая в школе не блистала ни по одному предмету, к изучению английского языка тоже относилась равнодушно, но была рада на все лето избавиться от придирок матери. Зарубежные языковые школы давали ей эту возможность, и девочка прилежно заучивала спряжения неправильных глаголов и сложные правила английской грамматики. В те несчастливые детские годы она не могла и подумать, что в будущем хорошее знание английского языка не только даст ей дополнительную степень свободы, но и в корне изменит всю ее жизнь.
Тонюсенька взрослела. Становясь старше, она продолжала оставаться самой маленькой и худенькой в классе. Короткая стрижка, неприметная внешность и узкие джинсы, которые девочка носила круглый год, делали ее похожей на мальчишку, и даже переходный возраст не помог этому гадкому утенку превратиться в красивого лебедя. Одноклассники упорно продолжали звать ее Антоном, но это ее уже не беспокоило. Более того, если ей приходилось по какой-либо причине знакомиться с новыми людьми, она всегда называла себя Антоном и потом любовалась на озадаченную физиономию незнакомца, пытающегося понять, мальчик она или все-таки девочка.
Существование в стиле «унисекс» Тонюсеньку очень устраивало. Из-за ее молчаливого и скрытного характера школьных подружек и друзей у нее не было, как не было никаких особенных увлечений. Ее дни были похожи один на другой как две капли воды, а на досуге Тонюсенька лишь мечтала о том времени, когда она станет взрослой и уедет от матери далеко и навсегда. Одноклассницы на переменах шептались о парнях, хвастались друг перед дружкой округлившейся грудью и неумело пытались наносить макияж, при случае незаметно позаимствовав материнскую косметику. Все эти девичьи проблемы Тонюсеньку абсолютно не интересовали. Она видела, как часто менялись мужчины у матери, и противоположный пол представлялся ей не чем иным, как источником несчастий и проблем. Единственное, что волновало Тонюсеньку — ее собственная будущая жизнь. Как ей уехать от матери? Поступать ли ей в институт или лучше пойти работать? Если поступать, то куда? А если работать, то где и кем? Особых желаний или стремлений у девушки не было, и эти проблемы казались ей неразрешимыми.
Глава 7. Первый урок живописи
Девятый класс средней школы оказался важной вехой в жизни Тонюсеньки. В этот год произошло несколько событий, которые роковым образом повлияли на всю ее жизнь. Несмотря на то, что некоторые из этих событий имели почти катастрофические последствия, Тонюсенька вспоминала этот год с благодарностью: именно он определил всю ее дальнейшую судьбу и позволил добиться того, о чем она даже не смела мечтать. Пожалуй, именно в этот сложный год испытаний и потрясений Тонюсенька сформировалась как личность, впервые почувствовала вкус к жизни и почти физически ощутила возможность грядущей свободы. К сожалению, эта победа над собой досталась девушке дорогой ценой.
В последних числах августа 1998 года Тонюсенька вернулась домой после очередного трехмесячного курса английского языка на Мальте. Как обычно, дома ее никто не ждал. Войдя в квартиру, она неожиданно увидела, что в гостиной у окна стоит довольно молодой длинноволосый мужчина и что-то рисует кистью на вертикальной доске на длинных ножках. В руках у мужчины была небольшая удобная дощечка, на которой в беспорядке были выдавлены разноцветные краски. Художник периодически окунал в них кисть и наносил их на доску быстрыми уверенными движениями. Из одежды на мужчине были только короткие джинсовые шорты, перепачканные масляной краской. Правая нога его была босая, а на левой был одет полосатый носок с дыркой на пятке. Никакой обуви, равно как и второго носка, поблизости не наблюдалось, и это было удивительно, так как мать строго-настрого заставляла всех без исключения ходить по квартире в уродливых войлочных тапках, чтобы не испортить ворс на коврах и не поцарапать паркет.
Позже Тонюсенька узнала, что доска на ножках называется мольберт, а рисовал мужчина не на ней, а на специальном холсте, натянутом на раму, которая была закреплена на мольберте. От двери, где стояла Тонюсенька, картину видно не было, но мужчина работал с таким увлечением, что девочке безумно захотелось посмотреть, что же такое необыкновенное он рисует.
— Привет! Ты кто? — спросил мужчина, не оборачиваясь и продолжая быстро водить кистью по холсту.
— Антон, — машинально ответила Тонюсенька.
Мужчина на секунду прекратил работу и в упор посмотрел на девочку.
— Антон? А ты кто, Антон? — снова, теперь уже с интересом, спросил он.
— Я здесь живу, — смущенно пробормотала Тонюсенька, пятясь назад и собираясь потихоньку прошмыгнуть в свою комнату.
— Тогда иди сюда и объясни мне немедленно, почему Антон, — неожиданно сказал мужчина таким властным голосом, что Тонюсенька сжалась, опустила глаза и робко подошла поближе. Мужчина, не отвлекаясь от своей картины, продолжал энергично махать кистью. Взгляд его был проницательным, но лицо мягким и даже добрым.
— Итак, я жду объяснений, юная леди: почему Антон? — уже спокойно повторил он.
Но Тонюсенька не могла вымолвить ни слова. Как завороженная смотрела она на то, как из хаоса красок и беспорядочных движений кисти на холсте возникает солнечный свет, и девочке казалось, что он наполняет радостью не только картину и комнату, но и всю ее жизнь.
— Ну ладно, Антон так Антон, я не против, — в ответ на ее молчание сказал живописец, продолжая свое священнодействие. — Можешь называть меня Владом, так меня зовут все. Я думаю, что дядя Володя для тебя уже будет слишком.
Его руки двигались быстро, кисть летала по полотну, и вскоре из нарисованного на картине света стали проявляться силуэты, постепенно принимая очертания знакомых предметов.
— Здесь очень хороший свет, — продолжал Влад после короткой паузы, — особенно во второй половине дня, когда солнце уже начинает клониться к закату. Такой свет сам ложится на полотно. Чувствуешь, как он кружит голову и преломляет сознание? Тебе нравится такой свет?
Девочка молчала. Она не видела ничего необычного в этом свете: что оригинального может быть в обыкновенных солнечных лучах? А вот на картине свет действительно получался особенным, почти волшебным!
Позже, когда Тонюсенька, как обычно, уединилась в своей комнате, она попыталась осмыслить события прожитого дня и понять, что именно так поразило ее в работе художника. Она вспомнила пустые и скучные уроки рисования в школе, уродливые карикатуры местных талантов, помещенные в школьной стенгазете, альбом с репродукциями художников-передвижников, который кто-то неизвестно зачем подарил ее матери, и даже экскурсию в Краснодарский художественный музей, на которую их класс ездил прошлой весной… Нельзя сказать, что девочка не имела никакого представления о живописи, но никогда раньше изобразительное искусство не волновала ее так сильно.
Глава 8. Пробуждение таланта
Влад, как и все предыдущие «друзья» матери, задержался у них ненадолго. Потом Вероника время от времени вспоминала его, со смехом подчеркивая, что одним талантом сыт не будешь и что все художники — бездельники, потребители и пьяницы. Возражать матери у Тонюсеньки не было никакого желания, и она не призналась, что работа молодого художника произвела на нее сильнейшее впечатление.