Вирус самоубийства

К ее большому удивлению, режиссер даже не спросил, кто она такая и что привело ее на его театральные подмостки. Он сразу же начал с увлечением рассказывать ей о своем новом спектакле, и только потом, словно спохватившись, спросил девушку, как ее зовут. Антонина машинально ответила: «Антон Треф».

Такой неожиданный ответ почему-то привел режиссера в неописуемый восторг. Он начал размахивать руками и цитировать какие-то авторские ремарки из пьес, и через мгновение Антонина, захваченная этой взрывной энергией, была уже полностью вовлечена в творческий процесс. Вскоре всем стало ясно, что новый спектакль обрел художника-постановщика, и звали этого художника Антон Треф. Антонине вручили распечатанный экземпляр текста пьесы и сказали приходить завтра на утреннюю репетицию.

Выйдя из театра на улицу, Антонина глубоко вдохнула теплый летний воздух, пропитанный городской пылью. Не верилось, что она только вчера вернулась в Москву. Подумать только, у нее уже есть работа и даже жилье, пусть и временное! Девушка улыбнулась и, победоносно сжав руку в кулак, сама себе радостно сказала: «Yes!», подпрыгнула на месте и стремительно помчалась к станции метро.

Вернувшись в свое общежитие, Антонина сразу же принялась за чтение пьесы. От возбуждения у нее дрожали руки, мысли путались, и она долго не могла сосредоточиться на прочитанном. Но сюжет оказался очень увлекательным, и вскоре девушка успокоилась и стала с интересом следить за ходом действия и поведением персонажей. Пьеса называлась «Иллюзия гениальности», и такое название показалось Тоне многообещающим, ироничным и пророческим одновременно. Закончив чтение, она поняла, что работа над спектаклем будет очень сложной, но интересной, и ей захотелось приступить к ней как можно быстрее.

Готовясь к своему первому рабочему дню, Антонина немного волновалась. Ее небольшой, но тщательно подобранный гардероб не был рассчитан на работу в театре. Для выхода на работу у девушки была только пара строгих брючных костюмов и несколько классических блузок. Но для авангардного молодежного театра офисный стиль был чересчур официальным. Антонина обратила внимание, что все сотрудники театра, включая актеров и режиссера, носили джинсы и футболки всех мастей. Выбиваться из общего стиля ей не хотелось, и после долгих сомнений Антонина остановила выбор на светлых джинсах, белой трикотажной тенниске и легких босоножках без каблука.

Глава 29. Начало работы

Режиссер Левицкий встретил Антонину радостно, как старую знакомую:

— Привет, Антон!

— Здравствуйте, Игорь Борисович! — ответила девушка, немного смутившись такому неформальному обращению.

— Ну как, готова к бою? Прочитала пьесу?

— Да, прочитала.

— Что скажешь? Понравилось? Пойдем, обсудим, пока еще не все актеры собрались. Репетиция начнется примерно через полчаса, так что мы успеем еще выпить по чашке кофе.

В актерском буфете витал аромат свежесмолотого кофе. Несмотря на ранний час, за столиками было многолюдно. Похоже, именно здесь собирались все, кто был занят на утренней репетиции. Актеры потягивали кофе и лениво обменивались шутками, непонятными для непосвященных. При появлении режиссера разговоры постепенно умолкли. Присутствующие смотрели на Тоню приветливо и с интересом: все уже знали, что это художник-постановщик нового спектакля. Но Игорь Борисович, отечески обняв девушку за плечи, громко объявил:

— Господа, минуточку внимания! Хочу представить вам нашего нового художника-постановщика. Ее зовут Антон Треф. Прошу любить и жаловать.

Актеры оживились и весело загалдели: необычное имя девушки явно пришлось им по вкусу. А Егор, один из ведущих актеров театра, местный заводила и хохмач, тут же задал ей неизбежный вопрос:

— Что это трефовая дама, видно сразу. Но почему эту даму треф зовут Антон?

Игорь Борисович одарил Егора презрительным взглядом и назидательно пояснил:

— Это потому, Егор, чтобы ты мог задать именно этот дурацкий вопрос. Антон, познакомься, это Егор. Он не всегда так глуп, иногда ему удается быть более остроумным.

— Ну вот, Игорь Борисович, я тут стараюсь, из кожи вон лезу, чтобы тонус всем поднять, а вы чуть что — сразу Егор глуп, — наигранно обиделся Егор.

Игорь Борисович больше не обращал на Егора никакого внимания. Он по очереди представил Антонине всех присутствующих, дав каждому актеру меткую и остроумную характеристику. И хотя в большинстве случаев эти режиссерские ремарки оказались достаточно язвительными, никто не обижался: чувствовалось, что отношения в коллективе были теплыми и дружескими.

Когда официальное знакомство было завершено, Егор подошел с извинениями:

— Антон, ты не обижайся, у тебя действительно классный псевдоним. Настоящий бренд! Ты сама его придумала?

Но продолжить эту дискуссию режиссер не дал:

— Егор, не спеши со своим любопытством, эти вопросы вы обсудите потом. А сейчас дайте человеку спокойно выпить чашку кофе. А то знаю я вас — дай вам волю…

Игорь Борисович усадил Антонину за свободный столик и принес две чашки кофе. Кто-то из актеров поставил перед девушкой кусок шоколадного торта и пояснил:

— Игорь Борисович с утра сладкое не ест, говорит, что это мешает его творческому процессу. А ты, Антон, его не слушай! Сахар полезен для умственной деятельности, а шоколад поднимает настроение. Заряжайся!

За кофе режиссер буквально забросал Антонину вопросами. Ему было интересно все: что ей понравилось в пьесе, что не понравилось, все ли она поняла, какими она представляет себе главных героев, есть ли замечания по сюжету. Девушка не была готова к такому допросу. Сначала отвечала односложно, как на экзамене, но Игорь Борисович слушал ее очень внимательно, и ей быстро удалость успокоиться и преодолеть смущение. Видя неподдельный интерес режиссера, она честно поделилась с ним своими впечатлениями от пьесы и даже позволила себе высказать несколько критических замечаний относительно фраз и поступков персонажей. К ее удивлению, режиссер с ней полностью согласился:

— Антон, ты совершенно права. Мы эти несоответствия уже обсуждали с актерами во время читки, но окончательные исправления в текст пока не вносили. Оставили до репетиций на сцене. Пойдем в зал — посмотришь, как мы работаем.

Игорь Борисович поднялся и громко объявил:

— Ладно, народ, кончайте кофейничать! Все собрались, или кого-то еще ждем? Через пять минут всем быть на сцене! Сегодня начнем репетицию с первого акта — пусть Антон прочувствует атмосферу спектакля.

Разговоры затихли, и помещение буфета быстро опустело. Актеры разбрелись по своим гримерным, а Игорь Борисович снова обнял Антонину за плечи и увлек за собой в зрительный зал:

— Мы с тобой, Антон, расположимся в третьем ряду. Оттуда все будет отлично видно. Сценическое пространство осмотришь потом. Сейчас твоя задача — почувствовать дух нашего театра, тот нерв, который мы стремимся донести до зрителя. И помни: ты — полноценный участник постановки, поэтому высказывайся в любое время и по любому поводу, не только по художественному оформлению спектакля. Театр — творчество коллективное, и от каждого требуется полная самоотдача. И ни о чем не беспокойся: я чувствую, что тебе понравится с нами работать!

Они заняли места в центре третьего ряда. В руках у Игоря Борисовича появился небольшой микрофон. На сцене загорелся свет, и репетиция началась. Антонина тихо сидела на своем месте, внимательно следила за театральным действом, слушала замечания режиссера, но все происходящее казалось ей нереальным: ей до сих пор не верилось, что она, Антон Треф, тоже участвует в этом лицедействе.

Актеры работали с энтузиазмом. Чтобы сделать действие насыщенным и интересным, каждый предлагал что-то свое: интонацию, позу, жест. Режиссер активно комментировал происходящее, выстраивал новые мизансцены и заставлял актеров снова и снова повторять реплики, чтобы добиться необходимой интонации. Антонина, забыв обо всем, полностью растворилась в этой творческой атмосфере и начала быстро рисовать в своем рабочем блокноте, делая наброски к будущим декорациям.