Незаменимый

Самое разрушительное (с точки зрения автора этой книги) — это то, что ящерица ненавидит, когда вы читаете книги, подобные этой.

Дискомфорт по разрешению

Когда вы начали читать эту книгу, вас не покоробило слегка, когда я назвал вас гением?

Многие люди чувствуют дискомфорт, получая такого рода реверансы, полномочия или поддержку. В конце концов, если вы гений, то и результаты вашей работы должны быть гениальными.

Вы почти наверняка подверглись промыванию мозгов, нацеленному на то, чтобы заставить вас поверить, что вы не гений, что вам надо находиться на предназначенном для вас уровне иерархии, зарабатывать ровно столько, сколько вам положено, и делать, что скажут. И это промывание мозгов было согласовано с вашим сопротивлением, потому что оно как раз любит, чтобы от вас не ожидали ничего выдающегося.

Но теперь, когда вы узнали про свое сопротивление и поняли, как звучит его голос, вам будет гораздо легче признать, что вы на самом деле гений. Та часть вас, которая отказывается от этого, — это сопротивление. Остальная часть вас понимает, что вы способны изобретать, придумывать, прозревать и налаживать контакты — так, чтобы изменить мир.

Свобода подкармливает сопротивление

Рабочие-винтики имеют очень мало свободы. Результаты их деятельности тщательно измеряются, их задания точно излагаются — так что они либо делают то, что им сказали, либо увольняются.

Поэтому рабочим-винтикам не надо бороться со своим сопротивлением. Если вы приходите на свое рабочее место на птицеферму, то вы целый день убираете за цыплятами, если не хотите назавтра оказаться за воротами. Конечно, это паршивая работа, но мозг ящерицы вас совершенно не будет беспокоить — вы незаметны, выполняете правила, смотрите все время вниз. Свобода, связанная с новыми видами работы (которыми занимается большинство из нас), состоит в том, что задачи не описываются точно и результаты не могут быть точно измерены.

Мы можем целый час бродить по Сети, потому что никто не знает, поможет это нам выполнить свои задачи или нет.

Эта свобода хороша тем, что никто не стоит с секундомером у вас за плечом. Но эта свобода и заразна, потому что она открыта для сопротивления. Свобода такого рода легко позволяет прятаться, находить объяснения и причины и делать очень мало.

Некоторые музыканты — исполнители классики не художники

Классическая музыка является замечательным примером сопротивления и его роли в нашей корпоративной системе, поскольку в музыке есть ясные правила и легко измеримые результат м. Десять-двадцать лет студенты-музыканты у татся играть пьесы точно так, как они написаны. У тебя есть ноты, есть обозначения нюансов и громкости — играй по нотам и будь членом команды, если ты играешь в ансамбле или оркестре.

Таким образом мы штампуем очень хороших вторых скрипок и литавристов. Они производятся даже в избыточных количествах, и поэтому музыка становится ненадежным способом заработать себе на жизнь: ведь только небольшое количество талантливых (и удачливых) музыкантов зарабатывают приличные деньги или имеют постоянную работу. Часто приглашенные дирижеры просто не знают имен основной массы музыкантов, которыми они руководят.

Я знаю одного дирижера, который путешествует по всему миру, выступая на корпоративных вечерах. Он путешествует один — в каждом городе он безо всякого труда находит нужных ему музыкантов. Он платит им буквально гроши, потому что у него огромный выбор. Избыток стандартно подготовленных музыкантов разрушает у них всякую надежду получать приличную оплату за свой труд.

И все же...

И все же существуют Йо-Йо Ма*, Бен Зандер** и Густаво Дудамель***, которые востребованы, зарабатывают большие деньги и легко шагают по жизни. Это как раз те люди, которые выбиваются из прокрустова ложа стандартов, которые не играют по нотам, которые знают правила, но постоянно их нарушают. Они — художники. Мозги всех остальных система подвергла обработке, а сопротивление запугало их и заставило следовать инструкциям.

Стандартизированные новости

Еще один хороший пример дает нам журналистика. Она показывает, как легко «гламуризировать» саму профессию и как легко спутать ценность конечного продукта (то есть честного и умного рассказа о новостях) с ценой его создания. Экономист медиаиндустрии Роберт Пикар пишет:

Если работникам платят много, то это подразумевает наличие у них уникальных навыков, способностей и знаний. Это также подразумевает, что они должны производить уникальные, а не стандартные продукты. К сожалению, журналистский труд стал стандартизированным. Многие журналисты имеют одинаковые навыки, обращаются к одинаковым источникам, задают одинаковые вопросы. На выходе мы получаем одинаковые истории... Во всей новостийной отрасли процессы и процедуры сбора новостей стандартизированы, так же как стандартизированы форматы и стили преподнесения информации. Результат — полнейшая неотличимость друг от друга разных каналов или газет.

Ясно, что журналисты не хотят выходить на современный рынок труда, предпочитая оставаться на высококонкурентном информационном рынке. Они предпочитают оправдывать создание стандартных ценностей тем, что являются всего лишь инструментами в чужих руках. Многие из них верят, что все, что они создают, само по себе настолько хорошо и ценно, что они должны получать вознаграждение за это вне зависимости от того, приносит их деятельность прибыль или нет.

Это в точности совпадает с тем, с чем имеет дело и ваша организация. Со временем, капля за каплей, год за годом, пишутся инструкции, устанавливаются процедуры и нанимаются люди, чтобы выполнять эти инструкции. Организации становятся крайне эффективными в вопросах получения конкретного результата в конкретных условиях... но затем приходят конкуренция или технологические изменения и оказывается, что старые правила становятся бесполезными и старая эффективность перестает приносить прибыль.

Перед лицом подобной угрозы естественная реакция состоит в том, чтобы попытаться стать еще более эффективным. Уменьшить объем издания, провести стратегические увольнения (уволить «чудаков» и слишком дорогих «стариков»). Недавно, например, The New York Times нашла выход, уменьшив формат своего воскресного приложения и при этом уменьшив его шрифт — чтобы на страницу вмещалось побольше.

Конечно, это не ответ. Продолжать делать то же самое, но еще более посредственно, более измеримо и более послушно — это не решение проблемы, это ее усугубление. Сопротивление-то довольно, но это еще не успех. Что вы скажете своему совету директоров? Вы не пугаете его своими смелыми планами, вы окапываетесь, сдаетесь на милость ящерице — и медленно умираете.

The Huffington Post, которая скоро будет зарабатывать больше любой американской газеты, отбросила все правила. У нее нет типографий, нет инструкций по стилю, нет даже солидного здания. Вместо этого ее штат заполнен художниками и мастерами изменений. Если они преуспеют, то произойдет это потому, что там сопротивляются сопротивлению.

«Это может сработать»

Вы можете подумать, что крупнейший источник неуверенности в своих силах — это боязнь провала. Несомненно, для многих из нас это действительно так. Но есть и обратный аргумент — если вы сможете побороть страх, у вас может что-то сработать.

Если это работает, то вам надо это сделать. Потом сделать еще раз. Потом довести это до совершенства. Если это сработает, то ваш мир изменится. Но при этом возникнут новые угрозы, новые вызовы и новые риски. Это устрашение высшего уровня.

Дункан Хайнс создал кулинарную империю, которая стоила полмиллиарда долларов к тому моменту, когда в 1993 году умер его партнер. Когда Хайнс выстраивал свой бренд, он использовал всего лишь несколько почтовых марок и печатный пресс. Он был продавцом, ходившим от двери к двери и в свободное время писавшим ресторанный гид.

У человека Дункана Хайнса ушло десять лет на то, чтобы стать всемирно известным брендом Duncan Hines. В любой день из этих десяти лет любой более организованный или обладающий большим капиталом конкурент мог бы стереть его с лица рынка. Все это время не могло возникнуть сомнения, что он занимается тем, что должно сработать. Он не скрывал свой успех, о нем много писали. Риск бросить ему вызов был минимален. Это изменило бы все. Но никто ему вызова так и не бросил.