Купип

Несколько минут спустя мускулистые руки «капитана» и его спутников извлекли бутылку из воды.

«Леди Елена» вытаращила свои большие глаза, того самого прекрасного цвета, какими бывают глаза совсем молодых галчат.

— Стеклянная! — благоговейным шопотом сказала она. — Это — от уксуса. Я знаю. Смотри, Лева: она запечатана чем-то.

— Миледи, — ответствовал «Джон Мангльс», с шотландской вежливостью наклоняя голову, — вы сегодня менее проницательны, чем обычно. Это, конечно, бутылка от крепкого ямайского рома. Разве вы не узнаете зеленоватого вест-индского стекла? Почем мы знаем, откуда принесли ее в наш тихий залив морские течения? Может быть, в ней заключена великая тайна…

— Может быть, — пискнул Устрицын, — она прошла желудки десяти акул?..

— Глупости, «Роберт», это невероятно, этого не может быть!

— А я говорю — вероятно! Может быть, сначала ее съел маленький акуленочек, потом этого акуленочка, может быть, съела акула побольше, потом еще больше, потом вот этакая, потом…

— Устрицын, замолчи немедленно! — грозно окликнул «капитан». — Интересно, что там в бутылке?

Устрицын прижал к бутылке нос, постучал по ней пальцем.

— Вижу! — закричал он. — Там какая-то бумажка лежит. Такая грязная… Надо ее достать!

«Капитан Мангльс» вздрогнул. — Бумажка? — прошептал он. — Открывать бутылку? Да ты с ума сошел, Устрицын! Тогда документ немедленно рассыплется впрах…

— Впух и впрах, — подтвердила «леди Елена».

— Не впух и впрах, а просто впрах, — рассердился «Мангльс». Я никогда нигде не читал, чтобы документы рассыпались в впух и впрах. Ее надо открывать умело. Как же быть-то, Люсилья, а?

Воцарилось долгое молчанье. Лева держал бутылку в руках так, точно это был лучший из брильянтов короля сиамского Чула-лонг-кори-кута. Солнце слепило глаза. Устрицын и Люся, разинув рты от жары и любопытства, смотрели на находку. Внезапно с лесопильного завода прилетел звонкий удар колокола.

— Уже час, — задумчиво сказал «Джон Мангльс». — «Роберт», измерь величину тени шагами. Эти хронометры вечно врут. Гм! Что же нам делать?

Устрицын вышел из воды на отмель. Его вихрастая коротышка-тень легла прямо на юг.

— Лева! — закричал он через минуту. — Смотри, как смешно-то. Тень как раз с меня ростом. Как раз! Вот я лег на нее. Тень — до щепки и моя голова — до щепки. Лева, знаешь, я придумал, что делать! Побежимте лучше к этому дяденьке, который живет около пруда… Ну, у которого такой свисток… Который все время на лодке… У которого на одной руке пять якорей, а на другой два туза, чья-то морда и по-китайски написано… Уж он-то наверное умеет бутылки открывать…

Люся Тузова взглянула на Леву: «Ай да Устрицын!»

— А ведь верно, — сказала она. — Еще ребята его зовут — капитан Койкин. Его все боятся. Его один раз даже наш петух, — тут Люся сделала большие глаза, — испугался, а уж он — ну решительно никого не боится… Наверное, он все умеет! Бежим к нему.

Быстрее быстрого они запихали в ведерко добычу — пять аллигаторов, одного гавиала и двух скользких усатых дельфинов — и помчались по берегу. Впереди, подпрыгивая, мчался Устрицын, за ним поспешала Люся, а сзади всех бежал Лева Гельман с бутылкой. Ему вчера воткнулась вот этакая заноза в пятку, он побоялся иода, все прикладывая к пятке подорожник, и теперь изрядно хромал.

Около той дачи, где жил капитан Койкин, тянулся желтый дощатый забор. Забравшись на камни (— У, крапива какая противная! — заворчала сейчас же «леди Елена»), все трое старались заглянуть во дворик.

— Там собака ворчит… кажется, — опасливо проговорила Люся, прислушиваясь.

— По-моему, храпит кто-то… или хрюкает, — сказал Устрицын.

И он был прав. За забором они увидели чисто морскую и величественную картину. По всему двору тянулись веревки. На них пестрело развешенное белье. Оно весело хлопало и парусило на ветру. В углу, на земле, стоял брезентовый шезлонг. Над ним на веревках был натянут какой-то странный тент из простыни, а под тентом, развалившись в кресле, покоился капитан Койкин. На обложке толстой книги, которую он держал в левой руке, виднелся черный силуэт парохода. Правой рукой капитан то сердито почесывал загорелую и волосатую грудь свою, то что есть духу хлестал себя по плечам березовой веткой — на ней осталось уже очень мало листьев. Удивительнее всего были его брюки: они спускались на босые капитанские ноги таким привольным клешем, каких ребята не видывали еще никогда.

В каждый из двух этих раструбов могли свободно поместиться по меньшей мере три Устрицына. Неподалеку от капитана, у его ног, на земле стояла бутылка с надписью «лимонад», подальше другая, еще дальше третья. Усы капитана двигались как у кота, но глаза были закрыты.

— Смотрите… он усами читает, — в страхе прошептала Люся.

— Проклятые москиты! — в тот же миг хрипло сказал сонный морской голос. — Вот я вас… У!

Капитан протянул босую ноту, охватил пальцами горлышко ближней бутылки, поднял бутылку ногой высоко над землей, перехватил ее в руку, отпил глотка два и, попрежнему орудуя ногой, не глядя, поставил ее на песок.

— Уф-ф!

— Ай! — в восхищении взвизгнул Устрицын, — Люся! Смотри!..

В тот же миг книга упала налево, ветка направо. Капитан сел в своем кресле и обеими рутами прижал к глазам бинокль.

— Три физиономии! — рявкнул он. — Одна другой чище! Девица! Юнги! Эй, там под ветром, слушать мою команду! Отвечать, кто такие? Откуда? Куда? С заходом в какие порты? Груз? Назначение?

Все трое ребят наполовину опустились за забор от страха.

— Мы — ребята… пискнула Люся. — Нам нужен капитан Койкин.

— Ребята? — грозно переспросил капитан, позволяя биноклю свободно упасть на ремне и страшно наморщив лоб. — Гм! Ребята? Ребята — ребятам рознь. Без седла верхом ездить умеете? Гм! Из рогаток в бутылки умеете стрелять? Ну, это еще проверим! Тонули хоть раз? Босиком-то ходите? Эй, ты, крайний… Вон тот… Подними-ка ногу над забором! Гм! Сандалии… рваные… Ну, ладно, это все равно, что босиком. Хорошо. Давайте сюда. Будем разговаривать, если — босиком. Не люблю белоножек! Лезьте сюда. В чем дело-то?

— В бутылке… В зеленой… — ответили Устрицын и Лева, торопливо перелезая через забор. Люся смотрела туда и сюда, ища калитки.

— Девица! — загремел капитан, выпрямляясь. Прекратить поиски калиток! Никаких калиток! Капитан Койкин не любит калиток! Зачем калитки, если всякий может через забор! Как так — дело в бутылке? Что значит — дело в бутылке? Какое дело? В какой бутылке? Немедленно объяснить!

Трепеща от множества различных чувств. Лева и Устрицын приблизились к капитану.

— Вот в этой… — пробормотал Лева. — Мы ее выловили из реки… ловили аллигаторов (Люся вытащила из ведерка рака) и дельфинов (Люся вытащила пискаря)… Вдруг плывет бутылка…

— От уксуса. Я знаю… — пискнула Люся.

Капитан Койкин сурово взял бутылку в руку..

— Гм? Да, это — бутылка, — проницательно сказал он. — Водоизмещение — ноль пять десятых литра. Говоришь: от уксуса? Гм, гм… Как сказать… Я полагаю… Впрочем это — безразлично. А что в бутылке?

— Там — документ… — начал Лева.

— Документ? Там — документ?! Клянусь десятибалльным шквалистым норд-остом. Ты говоришь — там документ? Так что же вы молчите?

— Мы не молчим… — тявкнул Устрицын.

— Молчать! — загрохотал капитан. — Стоять неподвижно! Документ в бутылке! Бутылка в реке! Река впадает в море! Все понял. Необходимо вскрыть немедленно. Вскрыть с чрезвычайной осторожностью. Дай-ка мне тот кирпич…

Не успели ребята ахнуть, как капитан ударил камнем по горлышку, и оно со звоном разлетелось на множество осколков. Маленькая бумажка выпала на широкую капитанскую ладонь.