Железный замок

Облупившиеся стены, когда-то выкрашенные темно-зеленой краской, куча коробок, стоящих возле комнаты Табаса и матери, старые отцовские книги, двери к соседям… Впрочем, о них лучше даже не вспоминать.

Табас прошёл на грязную кухню, глубоко вдохнул запах варёной капусты, попил из крана водички, пытаясь побороть жажду после вчерашних посиделок с матерью и Ибаром. Пригибаясь, чтобы не задеть головой влажное бельё, висевшее на верёвках, уселся на старый, почерневший от времени и вытертый чужими задницами деревянный табурет возле окна. Подоконник был засыпан серым пеплом и местами пожелтел от никотина. Снаружи и правда светало. Небо слегка порозовело. Табас перевел взгляд вниз и с высоты третьего этажа воззрился на знакомый двор.

«Нереально. Этого не может быть».

Бывший наёмник никак не мог принять, что мир, окружающий его — все эти улицы, дома, люди, кафе и бары, транспорт, деревья, белые занавески и белая же посуда — реален. Что он не спит на дне окопа, укрывшись драным брезентом, и не проснется с минуты на минуту от криков сержанта. Что не пойдут в атаку дикари и не прилетит к нему ракета, распылив тело на мелкие капли и кусочки плоти, которые даже собрать и отослать матери никто не удосужится.

Позади кто-то прошёл в туалет, но Табас не обратил на это никакого внимания, чересчур занятый своими мыслями. Зашумела вода, подошедший сзади человек спросил хорошо знакомым хриплым голосом Ибара:

— Не спится?

Табас ответил не сразу, рассматривая пустые бутылки из тёмного стекла, валявшиеся возле скамейки у подъезда: они тоже казались ему порождением другого мира. Просто так пойти в магазин и купить пива? Не по карточкам, не у перекупщика с крысиным лицом за бешеные деньги, не боясь получить от сержанта по морде за пьянство? Невозможно.

— Угу. Не спится, — пробурчал он, наконец.

— Куда поедем? — поинтересовался напарник, интересуясь, в каком месте они сегодня будут безуспешно искать работу.

— Можно на север прокатиться, там склады.

— Ага. Хорошо, — Ибар зевнул и отправился обратно, но Табас остановил его:

— Слушай… — обожжённый солдат остановился. — А почему ты именно со мной пошёл?

— Ты единственный хотел добраться до Армстронга, а мне до чёртиков надоела пустыня. Да и привык я к тебе, — усмехнулся наёмник.

— А остальных тогда зачем спасал и тащил? Ведь куда проще было бы всех бросить и выбираться одному.

— Нет. Тут ты неправ, — в голосе появились нотки, характерные для того самого Ибара — из окопов. Звероподобного, говорящего рублеными фразами. На миг Табасу почудилось, что на него повеяло горячим воздухом с запахом песка. — У большой группы больше шансов.

— Ты хотел сказать, — усмехнулся Табас, не отрываясь от окна, прилипнув взглядом к дурацким пустым бутылкам, — что чем больше людей между тобой и противником, тем лучше?

— Точно, — в голосе Ибара не было ни тени сарказма или иронии. Чуть слышно прошлёпали босые ноги по деревянному полу, скрипнула закрывающаяся дверь.

Табас понял, что ему тоже пора спать, и вскоре снова провалился в сон на остывшей за время его отсутствия постели.

— Что у тебя с деньгами, мам? — спросил он во время завтрака. От сковородки с огромной яичницей вкусно пахло, и Табас с Ибаром, разделив её на три части, быстро и жадно ели. После окопной жратвы даже самая простая домашняя еда казалась деликатесом.

— Пока нормально, — пожала плечами женщина. — Долги отдала, на квартплату отложила — уже хорошо. Вода подорожала — ужас просто.

Табас кивнул. Денег он с собой привёз не слишком много: зарплата наёмника оказалась мизерной, куда больше он выручил с продажи автомата. Правда при этом его едва не кинули местные бандиты, но Ибар был рядом. И он, в отличие от напарника-салаги, хорошо знал, как себя вести с подобными людьми.

— Куда сегодня поедете? — спросила мать, лениво ковыряя горячую, ещё скворчащую яичницу. После вчерашних возлияний у неё под глазами пролегли тёмные круги.

— На север. Там склады, — повторил Табас почти дословно то, что говорил Ибару ранним утром.

— Ага… — женщина склонила над сковородкой голову, и у Табаса, увидевшего в её волосах тонкие ниточки седины, защемило сердце. Снова промелькнула мысль о том, как она постарела за то время, что он бегал по пустыне, то за дикарями, то от них.

Быстро собравшись, бывшие наёмники, а ныне безработные, вышли из дома — в непривычную для них мирную жизнь и городскую суету. Даже несмотря на то, что людей и транспорта на улицах стало явно меньше, чем год назад, Табас всё равно никак не мог привыкнуть к шуму вокруг. Создавалось ощущение, что все встречные пялятся на него — презрительно, с усмешками рассматривая наёмника, который в гражданской одежде чувствовал себя неуютно.

Городские улицы были залиты ярким солнечным светом. На тротуарах росли раскидистые деревья, названий которых Табас не знал. Пятиэтажные дома, раньше казавшиеся такими низкими в сравнении с высотками центра города и Железным Замком, теперь выглядели настоящими великанами. Да уж, редко Табасу в последние полтора года приходилось видеть дома выше двух этажей.

Мужчины уселись на старый троллейбус, который едва не терял запчасти на ходу, и уставились в окна. Улицы были почти пусты: рабочий день в Армстронге начинался с семи часов, а вышли из дому они в девять, когда был самый что ни на есть мёртвый час. Пока старая консервная банка тащилась, натужно свистя изношенным мотором и останавливаясь из-за того, что рога слетали с проводов, Табас рассматривал город — родной и, в то же время, незнакомый.

— О! — оживился он, толкнув Ибара. — Смотри!

Они проезжали мимо длинного пятиэтажного каменного здания, верхние этажи которого были заколочены досками, а нижние заняты разными мелкими магазинами, торгующими всякой всячиной.

— А? Что? — Ибар вынырнул из собственных мыслей.

— Университет, в котором раньше мой отец работал.

Ибар молча проводил громадину взглядом.

— Закрытый?

— Конечно, — кивнул Табас. — Его давно уже прикрыли. Мы с семьёй раньше жили рядом, в двухкомнатной квартире, её нам от университета выдали… А потом, когда отца сократили, переехали в тот клоповник, где живём сейчас, — постепенно улыбка превратилась в грустную усмешку.

— А кем был твой отец? — Ибар провожал взглядом яркие вывески и красивых девушек, гулявших по городу в коротких юбках.

— Учёным. Историком.

— Вот как? — непритворно удивился Ибар.

— Да, — кивнул Табас. — Он и меня многому научил. Жаль, что не сумел показать, как надо зарабатывать деньги. Так что теперь я знаю почти всё о Земле, прошлом Армстронга и Железном замке, но не могу починить розетку или сделать так, чтоб кран не капал.

— Земля?.. — переспросил Ибар. — В смысле, метан, этан и всё такое?

Троллейбус резко остановился, сидевшие мужчины дёрнулись. Из кабины водителя выкатилась громко ругавшаяся круглая пожилая женщина с короткой стрижкой, одетая в яркий оранжевый жилет. Она добежала до кормы своего железного коня и снова принялась орудовать рогами, которые никак не хотели держаться на проводах.

— Нет, — Табас покачал головой, наблюдая за женщиной-водителем. — Земля — это планета, на которой люди жили до Кроноса.

— А-а, — протянул Ибар. — Что-то такое слышал, да. Но я думал, что это религиозные бредни. Про богов и всё такое.

— Нет, религия тут ни при чем, — ответил Табас, втайне от себя самого обрадовавшийся, что сумел заинтересовать напарника. — Это факты. Просто домыслов много появилось за десять тысяч лет. Тут тебе и Боги-Капитаны, и прочие культы. На деле всё было намного проще.

— Ну, ты-то точно знаешь, — сказал Ибар с неприкрытой иронией. — И как там было-то? На самом деле?

Табас, пропустив мимо ушей насмешку, принялся рассказывать всё, что знал, не отводя взгляда от матерившейся женщины в жилете.

— Люди изначально жили на Земле. Это планета такая. Я не помню, честно говоря, где она находится, но вроде как звезду мы увидеть можем.