Страница 34 из 86
На основании других археологических находок специалисты говорят о сильном влиянии, которое имели в Ладоге балтийские славяне{310}. Я.В. Станкевич констатировал: «Широко распространенные в древнейших жилых комплексах Ладоги и подробно описанные выше сосуды биконической формы с большим или меньшим изломом плечиков находят многочисленные аналогии в керамике раннеславянских памятников середины I тысячелетия н.э. на территории Западной Европы, как то: Германии, Поморья, Польши, Чехии и ряда других стран»{311}. Как отмечал в свое время А.В. Арциховский, керамика, в силу своей массовости, является «надежнейшим этническим признаком» среди всех остальных археологических находок.
Окончательно проясняет вопрос о том, кто в действительности доминировал на севере Руси до призвания Рюрика, результаты исследования Е.Л. Рябининым Любшанского городища. Общая площадь его составляла примерно 1800 кв. м, и находилось оно в 2 км к северо-востоку от древнейшего участка Старой Ладоги на противоположном, правом берегу Волхова. Самая первая деревянная крепость была построена на этом городище в последней трети VII столетия. Затем в середине VIII в. на Любшанском городище возводится каменно-земляная крепость, не имевшая в тот момент аналогов в Восточной Европе: «Сооружение представляло собой глиняный вал высотой более трех метров, укрепленный двумя подпорными стенками. Верхняя часть одной из них возвышалась над поверхностью вала, образуя каменное обрамление гребня насыпи. Выше были устроены деревянные городни или клети. Общая высота оборонительного сооружения достигала семи метров». Под защитой этой твердыни возникает и Ладога, самое древнее строение которой датируются 753 г.{312} Самая первая крепость, притом сразу же каменная, строится в Ладоге в последней четверти IX в. практически синхронно с гибелью Любшанского городища, которое было уничтожено до 870 г. Таким образом, более 110 лет Ладога спокойно жила и развивалась как открытое торгово-ремесленное поселение безо всяких укреплений под защитой этой крепости, явно доминировавшей во всем регионе. Исследовавшие ее археологи отмечали, что «в середине (возможно, в начале) VIII в. на Любше воздвигается крепость качественно нового типа. Ее создателями не являлись аборигенные жители Восточной Европы… Изначально здесь осела популяция, связанная по происхождению с западными славянами»{313}. Само название восточнославянской реки, на которой была возведена крепость, находит свою прямую аналогию в названии племени любушан, упомянутого Адамом Бременским при перечислениии им славян на территории современной Германии{314}. Также оно перекликается с именем Либуши, легендарной правительницы чехов. Необходимо отметить, что никаких следов присутствия скандинавов на городище не выявлено. Не являются скандинавскими и наконечники стрел, более двух десятков которых было найдено археологами, причем часть из них была обнаружена воткнутыми в вал и каменную обкладку укрепления: «Стрелы (кроме одной) явно не скандинавского происхождения»{315}. Зато другое найденное на городище оружие имеет весьма показательную аналогию: «Один из двух железных дротиков, откопанных в Любше, был очень похож на найденный Зорианом Ходаковским в начале XX века в Олеговой могиле. Можно предположить, что строители Любши и человек, погребенный в кургане, — западные славяне, пришедшие из Европы»{316}. Археологи отметили, что жители городища активно занимались изготовлением украшений из цветного металла: на территории поселения уже было найдено 19 тиглей и их фрагментов, 3 льячки, 13 литейных формочек и их заготовок, а также бронзовые и свинцово-оловянистые слитки для изготовления ювелирных изделий. Исследователи отмечают, что «такая концентрация находок, связанных с литейно-ювелирным производством, пожалуй, не имеет аналогий на остальных раннесредневековых памятниках Восточной Европы»{317}. Хорошо было развито и кузнечное дело.
Но самым важным открытием являются артефакты, указывающие на еще одну специализацию городища: «Представляет интерес занятие древних любшанцев обслуживанием судоходного пути, который в это время только начал свое функционирование на Великом Волжском пути из Балтики в Восточно-Европейскую равнину и далее на Кавказ, Закавказье и Арабский Восток. При раскопках найдена многочисленная серия (около 50 экз.) железных корабельных заклепок и их заготовок. Значимость их обнаружения заключается в том, что такие детали в корабельной технике использовались при соединении деталей крупных морских судов. Далее выходцы из Балтики должны были оставлять свои корабли в удобной гавани и плыть затем на мелких речных судах»{318}. Геологи считают, что Нева и Волхов стали судоходны относительно недавно, во время позднеголоценовой трансгрессии, которая, по мнению большинства специалистов, произошла примерно 2000 лет назад. Таким образом, вскоре после возникновения природных условий для начала функционирования Волго-Балтийского торгового пути его начинают активно осваивать западные славяне. Именно они, а отнюдь не скандинавы строят мощную Любшанскую крепость, уникальную для всего региона, которая на протяжении более столетия надежно контролировала ключевой участок торгового пути и защищала торгово-ремесленное поселение в Ладоге. А защищать было что: «Баснословную прибыль, достигавшую иногда 1000%, приносила разница в стоимости, исчисляемой в серебре, пушнины у северных народов и на восточных рынках»{319}. Именно для защиты этой сверхприбыльной торговли и возводилась западными славянами столь укрепленная крепость, не имевшая аналогов во всем регионе.
Славянскую принадлежность Любшанского городища, основанного ранее Ладоги, признает и норманист Г. С. Лебедев: «Височные кольца, в том числе спиралеконечные, характерные для раннеславянской культуры во всей “северославянской этнокультурной зоне”… убедительно обосновывают безусловно славянскую принадлежность укрепленного поселения. (…) Таким образом, Любша — первый по времени памятник славян в ладожской округе, предшествующий появлению застройки середины VIII в. на Староладожском Земляном городище…»{320}В свое время Л.С. Клейн, рассуждая об археологических следах миграции норманнов, в качестве одного из них, свидетельствующего о подчинении местных жителей завоевателям, выделил следующий признак: «Комплексы пришлой культуры — с оружием и в центре, вокруг — местной и без оружия»{321}. Думаю, приверженцы интеллектуальной честности и борцы за правду в исторической науке не будут возражать против распространения этого принципа и на различные типы городищ. Если одно поселение обнесено мощными укреплениями, уникальными для всего региона, а второе, находящееся в пределах видимости на другом берегу реки, полностью лишено каких бы то ни было укреплений, то едва ли могут быть сомнения по поводу того, какое именно поселение в военно-политическом отношении господствует как над соседним поселением, так и над всей округой. Таким образом открытие Любшанского городища поставило жирный крест на всех рассуждениях норманистов о господстве скандинавов над славянами на севере Руси, о том, что именно викинги были теми самыми варягами, которые взимали дань с восточноевропейских племен и контролировали пролегающие через их земли торговые пути. По иронии истории именно археологические данные окончательно опровергли все норманистские гипотезы на эти темы, которые они самозабвенно повторяли многие десятилетия.
вернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернуться