Страница 60 из 81
— Филип? — послышался женский голос, более низкий, чем у Джесс.
— Да.
— Филип, это Лайза.
Лайза? Он провел ладонью по волосам.
— Привет, — довольно глупо сказал он.
— Джинни осталась с Джесс, — сообщила Лайза, — а я не люблю есть одна. Вы уже обедали?
Обедать с Лайзой Эндрюс?
— Нет. Не успел.
— Я у входа. Тут рядом есть кафе. Я могу заказать столик.
— Это было бы чудесно, — отозвался он. — Я сейчас спущусь.
Филип положил трубку и почувствовал, что опять весь взмок. Он подошел к зеркалу.
— Идиот, — сказал Филип самому себе. — Она любит обедать в компании. Больше ей ничего от тебя не нужно.
И все-таки он вышел из комнаты, счастливо улыбаясь. Да, Филип был счастлив хотя бы потому, что Лайза Эндрюс запомнила его имя.
— Свободных мест на пароме не будет до завтрашнего вечера, — сообщила ему Лайза, когда они сели за столик в кафе.
Филип помешал соломинкой ледяной чай.
— Что ж, я рад, — отозвался он. — У нее будет время еще раз как следует все обдумать.
Официант принес Лайзе салат, а Филипу — мясной сандвич.
Филип смотрел на Лайзу в упор, стараясь запечатлеть в памяти ее черты. Ему безумно хотелось, чтобы ее топазовые глаза взглянули на него.
— Вас интересовало до встречи с Джинни, кто ваша родная мать? — спросил он. — Вам хотелось знать, как она живет, как выглядит?
— Конечно, — ответила Лайза, и глаза их встретились. — Мои приемные родители — очень славные люди, — пояснила она, — хорошие, добрые и все такое. Но мне всегда хотелось узнать, чья я дочь, понимаете? Я воображала, будто я принцесса, что в один прекрасный день королева явится за мной и увезет в замок, где зеленые луга и густые леса, кони и рыцари, и ничто не будет напоминать мне Нью-Джерси.
Филип чуть не поперхнулся от смеха.
— Да, не удивляюсь, что вы стали актрисой.
Лайза тоже улыбнулась:
— Ну, актрисой я стала только благодаря Джинни. А вы когда-нибудь интересовались своим происхождением?
— Иногда. Я смотрел на брата и удивлялся, какие мы разные. Он всегда казался мне таким… целеустремленным. А мне нравилось общаться с людьми. Я любил рисовать. Моя родная мать была художницей. Вам Джинни не рассказывала?
Лайза покачала головой:
— Я знаю только, что она умерла. Мне очень жаль, поверьте.
— Да, мне тоже. Но я по крайней мере увидел ее.
Минута или две прошли в молчании.
— Послушайте, ведь мы с вами, наверное, лежали рядом в колыбелях. Забавно, правда? — сказал Филип.
— То-то мне ваше лицо показалось знакомым, — засмеялась Лайза.
Филип откусил кусок сандвича.
— У вас удивительные зеленые глаза, — заметила вдруг Лайза.
— Они у меня от матери.
— Мне жаль Мелани, — сказала Лайза. — Если она, конечно, дочь Джесс. Убеждена, Мелани тоже хочет узнать все.
— Я хотел поговорить с мистером Брэдли, но Джесс не разрешила.
— А если с Мелани?
— Что — с Мелани?
— Что, если нам поговорить с Мелани? Если к ней придем мы с вами, может, она будет с нами откровенна?
— А вдруг ей неизвестно, что ее удочерили?
— Тогда, наверное, пора сказать ей об этом.
Филип задумался. Джесс, наверное, на такое не решится. А предпринять подобный шаг без ее ведома — значит серьезно нарушить этику взаимоотношений юриста и его клиента. Но Лайза настроена решительно, а Филипу ни в коем случае не хотелось упускать возможность побыть с ней. Не исключено, что ему удастся найти слова, которые убедят Мелани пойти на откровенный разговор. Наверное, не стоит начинать прямо. Надо хотя бы выяснить, известно ли Мелани, что человек, которого она считает братом, на самом деле ее отец, а тот, кого она зовет папой, приходится ей дедом. Может, у Филипа и получится — если только он хотя бы наполовину такой классный профессионал, каким его считают в юридическом мире.
— Мы могли бы пойти в школу, — сказал он наконец. — Джесс видела ее там.
— Ну да! — воскликнула Лайза. — Давайте пойдем завтра, пока Джесс не уехала.
Она вновь занялась салатом, а Филип — сандвичем. Мысленно он подыскивал слова для разговора с Мелани Брэдли. Ему надо доказать Лайзе, что он блестящий юрист.
Тогда Лайза Эндрюс устроит ему овацию?
Джинни сидела на веранде «Мейфилд-Хауса» рядом с Диком Брэдли, стараясь не обращать внимания на Живой Труп. Между тем Карен ходила возле веранды по газону, как натуралист, выискивающий в траве улиток. Джесс прилегла отдохнуть, Джинни от нечего делать прогулялась в город, а вернувшись, решила потолковать со стариком и пустить в ход кое-какие, уловки. Таким способом она надеялась вытянуть из Брэдли информацию о его младшей дочери. Да, Джесс теперь ничего не хочет, но Джинни мало того, что они выяснили. В хорошем сценарии непременно должна быть полноценная развязка.
— Значит, сегодня вы не уезжаете, — проговорил Дик, похлопывая по колену последним выпуском «Вайнард газетт».
— Для пассажиров места на пароме есть, а для машин нет.
— Хм. Черт бы побрал этот паром! В прошлом году поменялась система заказов, и с тех пор все туристы стоят на ушах. А у вас самой билет на самолет есть?
— Нет.
— Достать его будет не проще.
— Кстати, ваши власти могли бы уже определиться, нуждаются они в туристах или нет.
Дик рассмеялся и поднял с пола тарелку с печеньем:
— Попробуйте. Милли Джонсон испекла их только утром.
— Милли Джонсон? Та, что тушила моллюсков для пикника?
— Она самая.
— Значит, — усмехнулась Джинни, — она вдова и имеет на вас виды.
Дик расхохотался.
— Вот уж вряд ли! Она замужем, ее муж потерял работу. Милли варит домашний суп для нескольких ресторанов и продает в городе свое печенье.
Джинни тоже засмеялась.
— К тому же, — продолжал Дик, — кому нужен такой старик, как я?
— Вы не так уж стары.
— Я же дедушка! Через год мне стукнет семьдесят.
— Значит, вам шестьдесят девять. Мой последний муж был немного младше вас.
— Почему — был?
Джинни взяла печенье.
— Он умер от разрыва сердца.
Воцарилось молчание.
— Вот видите, — сказал Дик. — Ну кому же нужен такой старик, как я?
Джинни не стала говорить ему, что Джейк был самым счастливым случаем в ее жизни, что он был полон энергии и еще долго не растерял бы ее, если бы не эта нелепая смерть. Дик этого не поймет. Не нужно изливать перед ним душу, надо брать быка за рога. Спрятав под стул распухшую ногу, Джинни сделала вид, что с восхищением следит за каждым движением Брэдли. «Флирт куда легче дается молодым и изящным», — подумала она.