Страница 94 из 96
Перечисляя в уме лиц, с которыми встречался чех на работе и производственных совещаниях, Фирсов остановился на Гульде.
«Ведь с ним Ланге спорил, отстаивая свой проект электрификации. Его поддерживали партком и администрация строительства. Это бесило Гульда. Но ведь это были чисто технические споры. Какое отношение имеет Гульд к смерти Ланге?»
Размышления Фирсова прервал звонок в передней. Андрей открыл дверь и отступил на шаг. Перед ним стояла модно одетая женщина лет тридцати пяти. В изумлении Андрей отступил от порога.
— Агния, ты ли это?
— Неужели я так подурнела, что родной брат не узнает? — Агния вымученно улыбнулась и, сухо поцеловав Андрея, прошла с ним в комнату.
— Мама здорова?
— Да, сейчас будет, — Андрей внимательно оглядел сестру.
Одетая в элегантный костюм стального цвета, плотно облегавший стройную фигуру, она еще не утратила той живости, которая была свойственна ей в молодые годы, держалась прямо, как всегда, гордо откинув красивую голову, во всей ее манере чувствовалось умение владеть собой в обществе. Вошла Василиса Терентьевна.
— Мама! — уткнув лицо в грудь старой женщины. Агния заплакала.
— Агнюша, господи! — Василиса Терентьевна нежно гладила ее волосы. Андрей отвернулся в волнении. Держась за подол бабушкиной юбки, маленький Володя Фирсов, округлив глаза, поглядывал на незнакомую тетю. Когда первый порыв радости прошел, Агния заметила племянника.
— Какой чудесный малыш, — подхватив на руки, она подняла его высоко над головой. — Это твой наследный принц? — опустив Володю на пол, спросила она брата.
— Да, — гордо улыбнулся тот.
Христина встретила золовку приветливо.
— Вы уже, вероятно, забыли меня, мы встречались с вами в Марамыше.
— Да, да, помню, — кивнула Агния. — Сколько лет прошло, как изменились люди, села, города! Ведь я на родине не была с девятнадцатого года, — усаживаясь за стол, говорила гостья.
— А где Мартын Иванович? — спросила Василиса Терентьевна, подавая дочери чай.
— Тегерсен умер во Владивостоке, — Агния поднесла надушенный платок к сухим глазам.
— А ты где жила эти годы? — продолжала расспрашивать мать.
— Сначала уехала в столицу Дании — Копенгаген. Адвокаты помогли стать хозяйкой небольшого состояния. Оно хранилось в то время в банке в виде ценных бумаг и золота. Снова вышла замуж… за помощника военного атташе Германии… Жили в Берлине, недавно его назначили в Советский Союз, — играя чайной ложечкой, рассказывала Агния. — У меня давно было намерение приехать сюда, но все не могла собраться…
— Как фамилия твоего мужа? — спросил Андрей.
— Фридрих фон Керн. Майор.
— Значит, ты сейчас госпожа фон Керн, — криво усмехнулся Андрей. — Что же в тебе осталось русского?
— Ну, как сказать, — заговорила Агния медленно, — порой я вспоминала родину, вас, были моменты… охватывала тоска по Зауралью, но потом эти чувства притупились, осталось одно желание — повидаться с вами. На днях договорилась с мужем и решила погостить у вас несколько дней.
— И хорошо сделала, что приехала, — заметила Василиса Терентьевна. — Родных не надо забывать, да и свои края тоже. И то мой старик, на что кремень, а когда стал умирать, говорил: «Мать, об одном жалею, что не взял с собой родной землицы. Положила бы ты мне ее в гроб!» Вот как человек сросся с землей, что в смертный час ее не забыл. Тебе, Андрей, наказываю, — повернулась она к сыну, — помру, похорони меня в Марамыше.
— Не все ли равно, где лежать мертвому, — равнодушно бросила Агния.
— Нет, не все равно, — убежденно ответила старая женщина. — Своя земля и в горсти мила.
— Хватит вам вести похоронные речи, — сказал, улыбаясь, Андрей. — Как доехала? — обратился он к сестре.
— Неплохо. В Москве мне купили билет на поезд прямого сообщения в Челябинск, и на третьи сутки я была уже здесь. Кстати, я тебя прошу, съезди, пожалуйста, на вокзал, получи багаж в камере хранения. Вот квитанция и паспорт, — Агния передала брату документы. — А я отдохну, устала с дороги.
Андрей вызвал шофера и уехал. Укладывая заграничный из толстой кожи чемодан Агнии в багажник машины, Фирсов пробежал глазами наклейки. Рядом со штампом Москва — Казанская имелся ярлык станции Свердловск.
«Странно: Агния говорила, что ехала поездом Москва — Челябинск. Как она могла оказаться в Свердловске?»
Ночью Андрею спалось плохо. «Если Агния скрывает, что заезжала в Свердловск, стало быть, на это есть какая-то причина?»
Утром Андрей взял полотенце, на цыпочках направился мимо кровати сестры. Лицо Агнии было мертвенно бледным. Веки полузакрыты. Через узкие прорези безжизненно смотрели на Андрея огромные застывшие в своей неподвижности зрачки. На туалетном столике лежал бумажный пакетик, которые обычно выдаются в аптеке. Возле него второпях рассыпан белый порошок. Андрей прочел этикетку: «Кокаин». Страшная мысль мелькнула в голове: наркоманка.
Андрея охватила жалость к сестре. Как бы дорого он дал, чтоб спасти ее, вернуть к трудовой жизни!
За утренним чаем Агния разговаривала мало и скоро, сославшись на головную боль, ушла в свою комнату. Днем она позвонила кому-то и, поспешно одевшись, вышла на улицу.
Вскоре показалась легковая машина. За рулем сидел Гульд. Оглянувшись по сторонам, Агния юркнула в открытую дверцу. Набирая скорость, машина понеслась к окраине города. За ней, не отставая, шла вторая машина. Заметив ее, Гульд выругался.
— К нам кто-то прилип. Постараюсь перехитрить…
Американец остановил машину. Выйдя из нее, потрогал ногами покрышки колес. Ехавшие сзади повторили его маневр: шофер незнакомой машины, открыл капот мотора, скосил глаза в сторону Гульда, стал возиться с гайками. Засунув руки в куртку с множеством карманов с застежками «молния», американец выжидал, продолжая пинать покрышки исправных колес. Затем вытащил из багажника домкрат и поставил его под заднюю ось.
Шофер второй машины полез под мотор. Гульд вновь выругался и, бросив домкрат в багажник, взялся за руль.
Развернувшись, машина Гульда на большой скорости исчезла за перелеском.
Шофер второй машины поспешно вылез из-под мотора и, взявшись за руль, последовал за первой. Началась бешеная гонка. Сидевшие в кабине двое военных обменивались короткими фразами.
— Нажимает крепко, — заметил один из них, не спуская глаз с машины Гульда.
— Сейчас они начнут петлять по улицам…
— Экскурсия к аэродрому им не удалась. Теперь как бы не проглядеть их. В этом задача. Товарищ Третьяков, прошу зайти ко мне через час.
— Слушаюсь, товарищ майор! — ответил Дороня.
Уже несколько лет бывший разведчик из партизанского отряда «Седого» младший политрук Дороня Третьяков работал с Новгородцевым, который вскоре после ликвидации банды Землина был переведен в органы чека. Их машина повернула с улицы Васенко на Тракторострой. Новгородцев прошел к себе в кабинет. Здесь спокойнее было думать: «Немецкая шпионка, работавшая на американцев, Агния Тегерсен у Фирсовых чувствует себя спокойнее, чем где-либо. Приехала «погостить» к родным, и все. По пути заглянула в Свердловск к старому агенту германской разведки, часовщику Беккеру. При его содействии встретилась с человеком со шрамом, вручила ему деньги и адреса явок от своего «мужа» Керна… Что ж, задумано неплохо. Но посмотрим, кто — кого».
Через час пришел Третьяков.
— Садись, рассказывай, — майор показал глазами на стул.
— Гульд высадил женщину у трамвайной остановки на тракторном. Затем машина остановилась у здания Управления строительством…
— Ты, кажется, охотник, Дороня? — спросил неожиданно Новгородцев. — Очевидно, наблюдал, когда идешь по болоту с ружьем, над головой кружится красивая птица чибис, или, как называют местные жители, пигалка. Голос у нее жалобный: пи-вик, пи-вик. В минуту опасности она полетом и криком отвлекает охотника, уводит его дальше от гнезда. Так вот и эта женщина, которую мы с вами видим уже второй раз (первый раз мы ее видели с носильщиком в камере хранения), подобна чибису. Но она — человек неглупый. По прямой в гнездо, то есть в свою квартиру, как бы она ни была надежна, не полетит. Таково основное правило конспирации. Как опытная шпионка, Агния Тегерсен это отлично усвоила. — Новгородцев опустился на стул. — Наша задача, лейтенант, по-прежнему следить за квартирой Фирсова. В его дом вползла змея.