Страница 93 из 96
Липа нервно теребила косынку. Саше стало ее жаль: все же она помогла ему в минуту опасности.
— Вот что, Липа, бросай ты все, иди работать на стройку!
— Правда? — женщина порывисто схватила его руку. — Ты так хочешь? — Некрасивое лицо ее порозовело. — Я все сделаю, что скажешь, Саша, милый, если бы знал, как мне скучно без тебя, белый свет не мил, — волнуясь, заговорила она.
Ошеломленный ее порывом, Балашов растерянно произнес:
— Если поступишь на работу, будем чаще встречаться.
— Хорошо, — ответила радостно Липа. — Больше мне ничего не надо. — Посмотрев восторженно на Сашу, она зашагала по степной дороге.
Через две недели, проходя по одной из улиц седьмого участка, Саша услышал, как кто-то окликнул его с лесов. Подняв голову, увидел Липу. Скворцова приветливо помахала рукой и крикнула:
— Подожди минутку! — быстро сбежала вниз. Ее комбинезон был забрызган известью, лицо сияло.
— Здравствуй, Саша. Ну вот, я и работаю! Девушки в нашей бригаде славные, живем мы дружно. Ты куда пошел?
— В контору участка. Думаю снова записаться на курсы слесарей.
— Я тоже учусь… на фрезеровщицу… — Липа запнулась, покраснела. — Знаешь, что я думаю? Если я стану работать хорошо и учиться, ведь поймут же люди, что я… что я… не виновата ни в чем.
— Ли-па! — послышалось сверху.
— Иду-у! — она заторопилась. — Заходи, я живу в общежитии номер три по улице Салютной. — Липа быстро стала подниматься по лесам.
ГЛАВА 17
В механосборочном цехе шел монтаж и установка станков, прибывших из-за границы. Возле одного из них с кронциркулем в руках возился пожилой немец Миллер, недавно приехавший из Германии как представитель фирмы «Брюннер и К°». Несмотря на пятьдесят лет, Миллер выглядел крепким здоровяком и на первый взгляд казался добродушным, немного чудаковатым немцем. Знание русского языка по его словам, он приобрел в частых наездах на заводы дореволюционной России.
— Это есть карусельный станок, — снимая деревянную обшивку с отдельных частей, говорил Миллер Балашову, который помогал иностранному мастеру как слесарь. — Ви знайт базарный карусель? Девушка карусель катал? — продолжал он расспрашивать Балашова.
— Было дело, — весело отозвался Саша.
— Ми, когда бил молод, тоже девушка катал. Карош девушка, пять пуд весс! — Миллер закатился беззаботным смехом.
«А славный, должно быть, он», — думал Балашов.
Установка карусельного станка заняла несколько дней. Изредка заходил Гульд. К удивлению Саши, американец и немец держались как старые знакомые.
Как-то раз Миллер вышел из цеха, забыв одеть куртку, которую обычно снимал во время работы. Лежала она на пустом ящике. Балашову зачем-то понадобился гвоздь, и он стал вытаскивать его из тары. Куртка упала на пол. Саша услышал стук металлического предмета, выпавшего из внутреннего кармана. Поднимая, Балашов увидел фотоаппарат и лежавшую рядом с ним катушку с запасной лентой. Саша положил все на место.
«Зачем ему фотоаппарат? Снимать расположение цехов? Не понимаю».
Подозрение Балашова усилилось с приходом Миллера. Тот быстро подошел к куртке, ощупал и, повернувшись круто на каблуках, спросил отрывисто:
— Вы ничего не трогаль?
Саша пожал плечами.
Неспокойное выражение лица Миллера не ускользнуло от его внимания.
— Карашо.
Мысль о фотоаппарате не выходила из головы Балашова.
Закончив работу, он поехал в город. Андрея Никитовича он застал с ребенком на руках за столом. Малыш, тараща глазенки, размазывал чайной ложкой остатки киселя по клеенке. Судя по довольному виду отца, это занятие нравилось обоим. Вошла Христина, всплеснула руками. Нос, щеки и подбородок сына — все было в киселе. Она унесла малыша в другую комнату.
— Как живется? — спросил Фирсов Сашу.
Андрей Никитович любил этого неспокойного парня. Правда, пришлось с ним повозиться в прошлом году. Саша платил благодарностью и доверял ему свои тайны. И сейчас поделился сомнениями насчет Миллера.
— Ты никому не говорил, что видел фотоаппарат и пленку у мастера? — выслушав Балашова, спросил Фирсов.
— Нет.
— Хорошо. А когда Гульд встречается с Миллером?
— Обычно в конце рабочего дня.
— Та-ак, — Андрей Никитович в задумчивости побарабанил пальцами по столу. — Я сейчас позвоню одному товарищу, чтоб он принял тебя. Объясни ему все подробно. Понял?
Поговорив по телефону, Фирсов написал записку и передал ее Балашову.
— По этому адресу найдешь нужного тебе человека, — сказал он. — Если захочешь посоветоваться о чем-либо, заходи.
Вечером в уютной квартире Миллера между хозяином и его гостем Гульдом происходил выразительный разговор.
— Скажу вам, милейший, что вы просто шляпа! — шагавший по комнате Гульд резко повернулся к сидевшему в кресле Миллеру. — До сих пор все еще нянчитесь с этим инженером из Чехии Ланге! Он застрял у нас, как кость в горле. А ваши снимки? Их с успехом можно выбросить в мусорный ящик. Когда вы доберетесь до чертежей, о которых я вам говорил? Если вы не способны работать, валитесь отсюда ко всем чертям! Получать за вас выговора от шефа я не намерен.
Миллер невозмутимо слушал, играя кистями шлафрока.
— Перестаньте беситься, Гульд. Лучше выпьем. У меня еще сохранилась бутылка «Токайского», — поднявшись с кресла, хозяин подошел к шкафчику, достал бутылку вина.
— Если вашему шефу мои снимки не нравятся, ну и что же? Я в убытке не буду, — расставляя закуску на столе, продолжал он. — Что же касается инженера из Чехии, то его можно ликвидировать. — Хозяин выпил вслед за гостем и зашагал по комнате. — План таков. Ему поручена проверка регулирующего трансформатора на промплощадке. Когда он поднимется в будку, считая, что ток выключен, и начнет работать, я берусь за рубильник, и чех летит оттуда чернее головешки. — Миллер осклабился. — В отношении чертежей немножко терпения. У меня есть знакомая копировальщица. Небольшой презент[28] — и все будет в порядке.
После второго стакана, Гульд обмяк.
— Чертовски трудно работать в этой стране, — пожаловался он. — Кстати, шеф сообщает, что одна русская дама везет в Челябинск важные инструкции и новый код для связи. Эта дама является сестрой одного видного инженера тракторного завода, но из-за предосторожности его имя не приводится. Очевидно, эта особа будет на днях. Гуд бай, — Гульд взялся за кепку.
Оставшись один, Миллер залпом выпил стакан вина.
Уничтожение инженера Ланге входило в его планы. Энергичный чех мешал им задерживать электрификацию рабочего поселка завода. Больше того, Ланге по политическим убеждениям был близок к коммунистам. Миллера давно интересовала работа конструкторов над чертежами новой машины, но скопировать их пока не удавалось. Гульд нервничал.
Миллер распахнул окно. Стоял теплый августовский вечер. Вдали маячили огни заводов. На улицах слышны голоса прохожих.
Навалившись грудью на подоконник, Миллер долго смотрел на шумный город.
Этажом выше в небольшой комнате сидел инженер Ланге. Перед ним на круглом столике стояла фотография девушки, видимо, невесты. Он бросал на портрет, отрываясь от книги, нежные взгляды.
Инженер Ланге уже год работал на строительстве. Он привез из далекой Моравии горячее желание помочь русским братьям в строительстве завода.
Утром выйдя на работу, он уверенно поднялся в трансформаторную будку и только дотронулся до проводов, как страшной силой был отброшен на землю.
ГЛАВА 18
Андрей Фирсов хорошо знал чеха как энтузиаста дела, верил в него и не допускал мысли, что Ланге, опытный электрик, мог не выключить ток. Между тем слух о том, что чешский инженер стал жертвой собственной оплошности, стал усиленно распространяться. Эту версию поддерживал Гульд:
— Просто небрежность! Бывают ошибки в работе. Что ж удивляться.
Андрей думал: «Нет, тут кто-то замешан, но кто?»
28
Презент — подарок.