Коронованный лев

— Огюст, хватит! — крикнул я, едва его догоняя, но все-таки догоняя — продолжая срезать углы там, где считал это безопасным. Я почти с ним сровнялся, но Огюст снова резко дернул поводья, справедливо полагая, что я собираюсь перехватить их. С удил его коня клочьями полетела пена, и мы снова свернули, на всем скаку влетев в поворот.

Лошади дико заржали, вскидываясь на дыбы, раздались громкие проклятия, не только мои с Огюстом, — когда мы чудом не столкнулись лоб в лоб со встречной парой, несущейся так же сломя голову, как мы. Лес пронзил звонкий вскрик, и всадница в изумрудном платье скатилась с седла своей серой лошадки в густые придорожные заросли. Но нет худа без добра — теперь мы все опомнились и остановились, сдерживая разгоряченных лошадей.

— Спокойно, Танкред! — я похлопал коня по взмыленной шее, соскакивая на землю, чтобы помочь даме выбраться из кустов.

Впрочем, она сама выбралась из них довольно проворно. Слава богу, цела. И пожалуй, колючки малины были последней неприятностью из тех, что ее сейчас волновали. Она подняла голову, и из-под расшитой серебром шляпки выглянуло побледневшее личико с огромными, прозрачно-зелеными — будто светящимися изнутри, как этот пронизанный солнцем лес — глазами. Я узнал ее и, ахнув, остолбенел. Это была Жанна дю Ранталь, собственной персоной. Она тоже узнала меня и, испытала от этого огромное облегчение.

— Слава богу, — выдохнула она, — это вы!

— Слава богу? — хмыкнул кто-то — до безумия раздражающий, ненавидимый голос. — Да он чуть не свернул вам шею!

О причинах, вовлекших ее в безумную скачку, я мог не спрашивать. Когда я узнал ее, то знал уже и все остальное. Я перевел взгляд на человека, который за ней гнался, и меня захлестнула сумасшедшая ярость.

— Дизак, как вы смели?! — рявкнул я, не заметив, как, выпрямившись, оказался уже с обнаженной рапирой в руке. Впрочем, едва стало ясно, что произошло, стало так же ясно, что драки не избежать.

Дизак продолжал сидеть на лошади, небрежно опираясь локтем о переднюю луку, и презрительно улыбался, хотя одновременно на его лице ясно читалась досада, приправленная ненавистью.

— Шарди, малыш, рад встрече! Давно не виделись.

Не виделись мы с тех пор, как пару месяцев назад повстречались при обстоятельствах, после которых сами не заметили, как очнулись уже дома, оба еще живые, и очень об этом сожалеющие. Полученная именно в тот раз рана под ключицей, до сих пор еще давала о себе знать, как сейчас, после скачки. Эта неприятная пульсация не сделала меня ничуть дружелюбнее.

— К черту ваши радости! Слезайте на землю, и объясните, что тут происходит — ваша кровь будет достаточно красноречива!

Я действительно готов был убить его на месте. Особенно сейчас.

— О, нет, — тревожно воскликнула Жанна, судорожно вцепляясь в мой рукав. — Не нужно. Пусть он уедет!

Огюст, уже вполне образумившийся и тоже в первый же момент спешившийся, чтобы удостовериться, не пострадала ли дама, положил руку на эфес шпаги и чуть высвободил ее из ножен, внимательно поглядывая на нас всех.

— То есть, сбежит? — вопросил я намеренно оскорбительно.

Серые глаза Дизака полыхнули темным огнем, на губах под тонкой линией смоляных усов мелькнула странная веселая улыбка. Он ловко соскочил с седла, приземлившись упруго, как поджарая рысь.

— С удовольствием, идиот. Ты сам напросился. Только боюсь, что кровь будет твоя.

Идиот? Я усмехнулся. Может быть, а может, и нет. Может, он старше, сильнее, наглее и к нему успела пристать репутация закоренелого и удачливого бретера, но если я не убиваю людей при каждом удобном случае, это еще не значит, что я этого не умею. В прошлый раз мы отделали друг друга примерно в равной степени.

Дизак шагнул было вперед, положив руку на эфес длинной бретты, но вдруг замер и прислушался.

— Это еще что?

Поблизости послышался сильный хруст и стук копыт.

— Эй! — раздался звонкий баритон Рауля. — Огюст, Поль, где вы прячетесь?

— Это наши, — сказал Огюст. — Эй, мы тут!

— Какого дьявола?.. — с досадой прорычал Дизак. Миг — и он снова оказался в седле. — Я должен был догадаться, что вас тут — целая стая!

— Вернитесь, черт побери! — воскликнул я, собираясь броситься за ним, но Жанна очень ловко именно в этот момент повисла на моей руке всем своим весом. Я споткнулся.

— Чтобы меня прикончили ваши дружки? — насмешливо осведомился Дизак. — Увольте! Ну, вот, пожалуйста.

Он с мрачной усмешкой уставился поверх меня. Я оглянулся. На тропе за нами стояла живая конная статуя разгневанной Дианы, по обе стороны от нее возвышались Рауль и Готье, оба с ладонями на эфесах. В изящной тонкой руке богиня-охотница сжимала пистолет, твердо направленный в сторону Дизака.

Поединок с треском провалился.

— Прощайте, — сказал Дизак, и любезно коснувшись шляпы с зеленым пером, приколотым золотой пряжкой, чуть поклонился Диане. — Еще увидимся.

Он пришпорил своего буланого жеребца и вскоре исчез из виду.

— Зачем? — укоризненно спросил я Диану.

— Я не люблю, когда обижают моих подруг, — ответствовала Диана, уже спрятавшая пистолет в седельную кобуру. «Представь себе, я тоже», — подумал я. А впрочем, действительно, что еще им было делать — заблудиться на полчаса в лесу на ближайших тропках, не догадываясь, откуда доносится шум?

Я почувствовал, что Жанну, все еще крепко державшую меня за руку, бьет дрожь, и обернулся к ней.

— Простите, вы невредимы? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос прозвучал как можно ласковей.

Диана легко соскочила с седла, бросив поводья на луку. Ее лошадка, дружелюбно фыркая, ткнулась в морду серой арабской кобылки Жанны, которую на всякий случай взял под уздцы Огюст.

— Жанна, что стряслось? — ободряюще обняв подругу за плечи, спросила Диана.

Жанна перевела дух, переводя взгляд своих чудных глаз с меня на Диану.

— Ничего, все хорошо, я просто немножко испугалась.

— Мой брат был не очень груб? — поинтересовалась Диана, и я пораженно застыл. Я? Груб? Нет, конечно, мы столкнулись на полном ходу, но это была случайность… — Они всегда думают только о кровопролитиях! — обвиняющее заключила Диана и я окончательно потерял дар речи. «И ты, Диана?!..» А кто тут только что размахивал пистолетом?!

— Диана!.. — все-таки выдавил я протестующе.

Диана бросила на меня суровый взгляд. По-моему, она не шутила. И тут я наконец понял, что происходит. Это — ритуал. Нам положено не понимать друг друга, и мы не понимаем. Это так меня поразило, что я почти забыл об ускакавшем противнике и о том, какой неукротимый гнев душил меня всего минуту назад. Нет, я с ним, конечно, разберусь, но потом… Сейчас мне совсем не до него.

— Не надо винить его в этом, — мягко попросила Жанна, и я с благоговением посмотрел на нее, — он просто испугался за меня.

— Это правда, — сказал я искренне и губы Жанны тронула такая милая улыбка, что я был готов… О, господи, нет! Я с усилием задушил рвущийся вулкан мгновенно разгоревшихся чувств. Вот и ответ на недавний мой вопрос: осталось ли хоть что-то?! Жанна поняла, что со мной что-то происходит, и в ее глазах отразилась тревога. Но что теперь поделаешь, да и мало ли, о чем я подумал.

— Но как вы здесь оказались? — беспокойно спросил я. И почему она одна? — Где ваш брат?

— О, с ним все в порядке, надеюсь, — ответила Жанна. — Я отстала, нарочно — понимаете, когда рядом господин де Лигоньяж, совершенно невозможно ни о чем думать, — вспомнив добродушного, но неизменно шумного Лигоньяжа, я невольно улыбнулся — да, это совершенно верно. — Я свернула и отъехала в сторону, как мне показалось, совсем недалеко. И тут появился этот ужасный человек. У него такой злой язык, я просто не знала, как от него избавиться.

— Обещаю вам, однажды я избавлю вас от него навсегда, — сказал я, твердо уверенный, что так и будет, и будет это не так уж нескоро. — Огюст…

Огюст все схватил с полуслова.

— Быть твоим секундантом? Непременно. Все мы скоро будем в Париже и там…