Коронованный лев

— …Испанские собаки!.. Это все они!.. Они убили адмирала! Смерть им!.. — донеслось оттуда, вместе с прочими пока еще отдаленными кличами в таком же жизнерадостном духе.

— Что происходит? — Медина озадаченно крутил головой.

— Похоже, весьма удивительное совпадение, — сказал я. — Но тем не менее, на вашем… на нашем месте, я бы отсюда убрался.

За дверьми раздался топот, двери распахнулись, бесконечно извиняясь и кланяясь лакей зачастил по-испански, за его спиной по дому метались перепуганные слуги. Кто-то в глубине дома решительно командовал, веля всем вооружиться и занять оборону.

— Опоздали, — бросил я Раулю, пока Медина переговаривался со своими людьми. — Не думал, что это произойдет так рано… — Был ведь, в конце концов, шанс, что этого вообще не произойдет — по крайней мере, после покушения на Таванна, после всех предупреждений и, кроме того, Огюст ведь сегодня собирался сопровождать адмирала, не отходя от него ни на шаг. Хоть бы уж с ним самим ничего не случилось…

Медина снова повернулся к нам, его глаза метнулись от одного из нас к другому.

— Вы уже знали об этом? — вопросил он.

— Увы, это было предположение, — скорбно вздохнул Рауль. — Но порой меня пугает, когда они сбываются.

— Предупредите дона Алонсо! — бросил Медина кому-то из слуг, потом прислушался к голосам за дверью, что-то быстро спросил, затем кивнул. Я решил, что голос, раздающий приказы, и принадлежал этому самому дону Алонсо. — Простите господа, — произнес он церемонно, — не смею вас более задерживать. Боюсь, нам придется выдержать небольшую осаду…

— Дон Руис… — сказал Рауль, посмотрев на него серьезно и печально. — Забудьте все, что я говорил. Но и впрямь, не советую вам оставаться в доме. Лучше будет его покинуть. Любые провокации, которые только могут быть совершены в этом городе, похоже, будут совершены. Именно поэтому рекомендую вам выйти сейчас с нами. При первом же удобном случае мы направим сюда и стражу и войска, они сумеют очистить территорию. Сейчас же будет лучше обойтись без кровопролития как с одной стороны, так и с другой.

— Но я не могу все здесь бросить!

Рауль покачал головой.

— Поверьте, это не просто волнения, за ними кое-кто стоит. И этому кому-то может понадобиться нечто большее, чем просто немного шума. Не будем рисковать и подливать масла в огонь.

Медина, колеблясь, смотрел на Рауля, будто раздумывая, не выманивают ли его из дома нарочно. Но похоже, это было лишь привычным просчитыванием ситуаций. Насколько я знал, их связывало давнее знакомство и даже какие-то общие дела, если не авантюры, хотя теперь, видя колебания Медины, я испытывал некоторое забавное облегчение. Если он еще оставлял насчет Рауля какие-то сомнения, значит, тот действительно не играл всегда ему на руку, и насчет подозрений в шпионаже в пользу Испании можно было успокоиться. Правда, даже в самом худшем случае, это уже не имело бы ровным счетом никакого значения. Но все равно всегда предпочтительней лучший случай.

— Дон Алонсо! — воскликнул Медина, завидев подошедшего к дверям гостиной светловолосого подтянутого молодого человека в изумрудном колете, еще менее напоминающего стереотипного испанца, чем сам Медина. — Полагаю, нам следует оставить дом, — сказал он, и Рауль кивнул с некоторым облегчением.

Юноша всем своим видом выразил удивление, если не откровенное недовольство.

— Но, дон Руис, разве мы можем просто бежать?

За него ответил Рауль:

— Уверяю вас, дон Алонсо, это стратегическое отступление, во избежание куда более крупномасштабных боевых действий, в которые могут оказаться втянуты наши державы.

Дон Алонсо с изумлением посмотрел на Рауля и на дона Руиса и слегка поклонился, судя по всему, выразив этим свое согласие.

— Но что будет с нашими людьми?

— Если уйдете прямо сейчас, ничего плохого. По крайней мере, им не будет хуже, если мы успеем прислать помощь. — Это было бы недурно, так как после того, как отношения с Испаней оказались практически безнадежно испорчены, посольство почти опустело.

Больше никаких возражений не было, кроме одного — после того как Медина отдал последние распоряжения, испанцы наотрез отказались выходить через заднюю дверь. Выглянув в окно и отметив, что улица опустела, а маячившие отдельно группы пока еще стягивались на отдалении, лишь выкрикивая кровожадные призывы и собирая сторонников, прежде чем двинуть вперед свои «полки», мы решили, что во время этой благоприятной паузы можно выйти из дома и через парадный вход, так, как будто ничего особенного не происходит. Иногда это бывает лучше всего.

— Не слишком ли преждевременно?.. — проговорил дон Алонсо, завидев, что на улице было пока не так уж беспокойно.

— В самый раз, — заверил Рауль. — Они уверены, что вы никуда не выйдете, а наоборот, запретесь.

— С чего вы так уверены? — спросил дон Руис.

— Предвиденье, — загадочно отозвался Рауль. Теперь мы действительно были уверены, что все провокации, какие возможно — случатся, чтобы посеять как можно больший хаос, даже больший, чем это должно было быть… Может, никто и не будет дожидаться двадцать четвертого. Может, это не будет, как «прежде», резней, обращенной в большей мере на одну из партий. Не исключено, что это будут просто уличные бои, bellum omnium contra omnеs. И никто из старых игроков не останется даже в подобии выигрыша, хотя, конечно, главного своего стратега кальвинисты уже лишились.

Но было похоже, что мы и впрямь выбрались очень удачно. И сумеем спокойно пройти мимо пока еще только распаляющих друг друга протестантов. Отовсюду доносились громкие голоса — все перекликались, делясь новостью, откуда-то доносился резкий звон бьющихся бутылок. Увы, не все тонет в вине, из него порой рождаются джинны. И все время слышалось: «Все это испанцы!..» Интересно, откуда вообще взялся этот клич? Кто-то подсказал? Но мы просто уверенно проходили мимо всех этих небольших группок, пока вдруг кто-то не крикнул, какой-то молодой парень с острой крысиной физиономией: «Да вот же они! Вот испанцы!..» Идя впереди, я резко притормозил, так что, при всем желании мои спутники не могли ускорить шаг, даже если у них и было такое желание.

— Что-что? — с энтузиазмом отозвался я, хвастливо сдвинув берет на ухо, так что виднее стали медные волосы, ставшие на солнце и вовсе откровенно рыжими. — Где эти имперские сатрапы?!..

— А, черт… — отмахнулся некто постарше. — Англичане! Это наши!.. — И мне даже не пришлось нарочито переходить на английский.

— Да этих иностранцев разве разберешь… — проворчал кто-то. Мы пожали плечами и прошли мимо. Я едва удержался, чтобы не махнуть ребятам на прощанье любимым жестом Черчилля. Но могли ведь не так понять…

— Caramba… — выдохнул тихо дон Алонсо. — Чтобы меня приняли за англичанина?!..

— Не меня же, — усмехнувшись, заметил дон Руис.

Рауль тихо посмеивался.

— Не похож ты на англичанина! — шепнул он мне.

— А я этого и не утверждал!

И понемногу мы вышли к самому безопасному месту в городе — к нашему дому. Я даже заново оценил, будто свежим взглядом, его массивную архитектуру, окружающие его каменные стены с плетями дикого винограда и чугунную решетку ворот. Немного бледный привратник поспешил впустить нас.

— Вы ведь слышали, монсеньор виконт, слышали?..

— Да, — я кивнул, — благодарю, трудно было не услышать. — Я пропустил своих спутников вперед в сопровождении Рауля, а сам немного задержался.

— Монсеньор граф, ваш отец, дома, — тут же негромко сказал Жозеф, прежде чем я успел задать вопрос. Я поблагодарил его кивком за понятливость и последовал за остальными. Это означало также, что Огюст не возвращался. Да и разве мог бы он вернуться, если бы такое произошло.

В доме витал аромат свежего кофе. Похоже, отец нас ждал, мы сразу же проследовали в гостиную, где он ничуть не выразил удивления, увидев, в чьем обществе мы вернулись. Он был там один, никаких признаков, чтобы девушки или Готье были дома, но насчет дам я был почти уверен. Сегодня был слишком рискованный день, чтобы куда-то их отпускать. А вот Готье, скорее всего, отправился искать Огюста и проверять слухи.