Страница 30 из 72
Ёран Пердссон: ТЫ ЗА ЭТО ПОПЛАТИШЬСЯ, ВОТ ПОГОДИ, ТЫ ПОПЛАТИШЬСЯ! СЛЫШИШЬ? ТЫ И ТВОЙ НЕУПРАВЛЯЕМЫЙ ВЫРОДОК ЕЩЕ ПОПЛАТИТЕСЬ! СВИНЬЯ! ТЫ ЛИШИЛ ЖИЗНИ МОЕГО СЫНА, НО ТЫ НЕ ОТНИМЕШЬ МОЕГО СЫНА У МЕНЯ! СЛЫШИШЬ ТЫЫЫ? (Лониль вертит головой, не разжимая зубов.) ВАЙЯЙЯЙУ! ЭЭЭООО!!.. ОТЦЕПИТЕ ЭТО ЧЕРНОЕ ЧУДОВИЩЕ!! АААУУУ… ПУСТИ!
Симпель: КУСАЙ, ЛОНИЛЬ, КУСАЙ ДЯДЮ! ДАВАЙ, ЛОНИЛЬ! КУСАЙ! ФАС! УМНИЦА!
Нафуниль, здорово разозлившись из-за выпадов Ёрана Пердссона против Лониля, слагает с себя миссию миротворческих сил и пытается дотянуться до горла Пердссона. Для этого ему приходится перевалиться через Симпеля.
Нафуниль (с более заметным акцентом, чем когда-либо): ТОЛКА ДАЙ МИНЭ ЭТА ФАШИСТСКИ СВИНЬЯ!
Каско: Спокойно, Нафуниль… Нафуниль! НАФУНИЛЬ!.. ТЫ ЖЕ ТАК ЗАДУШИШЬ БАТЮ СПИДО… УСПОКОЙСЯ, НАФУНИЛЬ!
Симпель (из-под пуза Фазиля): ЗАТКНИСЬ КАСКО ТАК ЕМУ И НАДО!
Спидо (лежит прижатым к полу): блииииин пппстииите… ннненааада ребяяттаа…
Ёран Пердссон: АРРГГХАГАГХАХХ… ШШПИИИДОООХ… ПОМОГХХИ…!
Спидо: Нафуниль… ёёёб… ннне… ннне нннаа…
Каско ухватывает Нафуниля за пояс брюк над задницей и пытается вытащить кругленького человечка из клубка тел, но руки Нафуниля будто приклеены к горлу Пердссона.
Каско: Отпусти, Нафуниль… ОТПУСТИ НАФУНИЛЬ… ТЫ Ж ЕГО УБЬЕШЬ!
Нафуниль: ДА!.. ДА!.. ХАЧУ УБИИТЬ!
Когда лицо Пердссона приобретает насыщенный красный цвет, с дивана поднимается Типтоп и начинает отдирать пальцы Нафуниля от горла Пердссона.
Нафуниль: АУАООУУУ… ШАЙТАН, ТИПТОПП… АУУУ… ТИ ШТО ВРАГ МИНЭ ИЛИ ШТО? А?
Типтоп: ХРЕН, НАФУНИЛЬ! НЕЛЬЗЯ ЖЕ ТАК, ТЫ ЖЕ ТАК УБЬЕШЬ БАТЮ СПИДО, ПОНИМАЕШЬ ТЫ ИЛИ НЕТ!
Соня косится на папу Ханса и видит, что тот усмехается в бороду; тогда она и сама прыскает, не в силах больше сдерживаться. Ёран Пердссон в пылу битвы обращает к ним налитый кровью глаз.
Ёран Пердссон: АРГХХАХ… ШУМАШЕДШИЕ, БОЛЬНЫЕ ЛЮДИ… БУЛЬ…
У Лониля на губах выступает кровь. Его зубы уже давно прокусили тонюсенькую, как лайковые перчатки, кожу на стариковских икрах Ёрана Пердссона. Типтоп смотрит на мальчишку сверху.
Типтоп (шепчет): Ну, совсем больные…
Симпель: ЗАТКНИСЬ ТИПТОП!
В конце концов Типтопу и Каско удается высвободить отца Спидо из бешеной хватки Нафуниля. Айзенманн поднимает свое идеально натренированное тело с венского стула, не торопясь подходит к клубку, примеривается и вытягивает Ёрана Пердссона из-под Симпеля. Он ставит старика-фабриканта на ноги. Лониль так и висит у того на ноге.
Айзенманн: Симпель! Если ты как-нибудь умудришься отцепить Лониля, я тогда выкину этого старого хрыча вон.
Симпель: ЛОНИЛЬ! ЛОНИЛЬ! ОТПУСТИ!
Он жмет на щеки и челюсти Лониля, пытается разжать их, ослабить хватку, и в конце концов Лониль, очевидно, раздраженный тем, что папа делает ему больно, переключается на руку Симпеля.
Симпель: АУУ! ПАРШИВЫЙ МАЛЬЧИШКА! МОМА-АЙША! СЮДА! ОТТАЩИ ЕГО! АУУУ! ОЙОЙОЙ ЧЧЧЕРРРРТ! ЛООНИИЛЬ!
Айзенманн держит Ёрана Пердссона как в тисках захватом сзади и спокойно уводит его в сторону двери. Пердссон бьется, вопит и умоляет Спидо навсегда уйти с ним вместе домой, но шансов у него никаких.
Айзенманн: Может, кто-нибудь догадается открыть дверь!
Соня подбегает и отворяет дверь Айзенманну и старичку Пердссону. Штанины у него задрались, дорогой пиджак весь измят на спине, рубашка выпросталась из брюк, так что Соне видна кромка трусов старика. Он пытается упираться, но кожаные подошвы его туфель скользят на паркете. Айзенманн спускает его по лестнице до самого низу, извиняясь перед соседями, выглядывающими на лестницу.
Айзенманн (успокоительно): Извините за шум… вот, ворвался к Хансу и Соне на третьем этаже… прошу извинить… Простите за шум… Прошу прощения…
Ёран Пердссон: ОНИ УБИВАЮТ МОЕГО СЫНОЧКА! ОНИ ЕГО ТАМ НАВЕРХУ УБИВАЮТ! ОНИ ЛИШАЮТ ЖИЗНИ МОЕГО СЫНА! ПОМОГИТЕ! ПОЖАЛУЙСТА! СПАСИТЕ МОЕГО СЫНА! ДА ПОМОГИТЕ ЖЕ МНЕ, СВОЛОЧИ! (Начинает рыдать) УХУ! УХУХУХУУУ!
Айзенманн: ТИХО! Извините за шум… извините… он ворвался в квартиру …к Хансу и Соне… извините…
На улице Айзенманн подпихивает Пердссона в спину, так что тот спотыкается и валится коленями на асфальт, остается сидеть на коленях и рыдает, обхватив голову руками.
Наверху все снова уселись. Спидо, скособочившись, сидит на полу, а Мома-Айша пытается удержать Лониля, выхватившего фломастер и шипящего «ДРАТЬСЯ! ДРАТЬСЯ!». Извиваясь и пытаясь вырваться, он размахивает фломастером в воздухе. Симпель потирает след укуса на руке. Папа Ханс насупился.
Папа Ханс: И кто же тот идиот, что разболтал о месте и времени проведения совещания? Ты, Спидо? ЭЙ! СПИИДОО!
Спидо (растерянно): …Аа?.. Нееаа… ничшшеее… нннегховорил… пппапане…
Папа Ханс: Ты уверен?
Спидо: Нуууу… шшштоб я сссдоххх…
Папа Ханс: Может, кто-нибудь еще хочет нам о чем-нибудь рассказать?
Все качают головой.
Папа Ханс: Что, в этом помещении нет никого, ни единого человека на свете, кто знал об этом чертовом совещании и кто растрепал о нем отцу Спидо?
Опять все трясут головами.
Папа Ханс: Соня? Ты в первую очередь попадаешь под подозрение, ты это понимаешь? Ведь это ты тут вылезала с разговорами о судьбе Спидо.
Соня (принимает разочарованное/несчастное выражение лица): Ханс. Ты же знаешь, что я никогда бы такого не совершила, не предупредив тебя. Я же не хочу развалить нашу компанию, тебе это прекрасно известно. После стольких-то лет.
Папа Ханс: Да, я знаю, но КТО ТОГДА, К ЕБЕНЕ МАТЕРИ! Кто это сделал? А? Это же кто-то из нас.
Соня: Да, должно быть, так.
Симпель: Да… окей, Ханс… да, но чего теперь после драки кулаками махать, и Айзенманн же все разрулил, классно сработал Айзенманн. Можем наплевать и забыть всю заморочку и надеяться, что больше такого не произойдет и что сегодняшний инцидент не будет иметь последствий? А не заниматься спихиванием вины друг на друга?
Папа Ханс: Каким ты вдруг сразу стал до хера толерантным, таким прямо миротворцем, а, Симпель? Ты что ли настучал ему, а? Ну че? Хотел проектик себе смастрячить на этом? СЕМЕЙНАЯ СВАРА, а?
Симпель: Да отвянь, Ханс…
Папа Ханс: А вот не получается отвянуть, когда тут среди нас стукач сидит. (Дальше тоном строгого отца семейства.) Каско!
Каско (вздрагивает): А?.. нее, я понятия не имею, я блин не представляю, кто мог разболтать. Правда. И я, вообще-то, не думаю, что среди нас есть предатель, наверное, все как-то иначе можно объяснить.
Папа Ханс: Конечно, конечно, мы ведь все время от времени что-нибудь неуставное себе позволяем. Так ведь, Типтоп?
Типтоп, уж было поверивший, что совещание так и завершится без единого намека на эпизод на съемках КОКА-ГОЛА КАМПАНИ, опускает глаза.
Типтоп: Ээ, нуу… наверное, так… но я ничего не знаю ни про отца Спидо, ни вообще.
Папа Ханс: Да уж, конечно нет… мы, очевидно, все невинны, вся кодла. И еще, Спидо, мне кажется, ты должен позвонить отцу и сказать, что нам его выступления как-то совсем не в струю. Не особенно-то на пользу ЕБУНТу, я повторяю, не особенно на пользу, чтобы он шлялся здесь взад-вперед во время наших совещаний. Усек, Спидо?
Спидо: …нн… что? …угу, даа…
Папа Ханс: Ладно. Тогда предлагаю совещание считать закрытым.
Настроение у всех подавленное. Лицо папы Ханса выражает глубокую озабоченность. Каско обменивается несколькими словами с ним и с Соней, Соня говорит «мальчик мой» и похлопывает его по щеке. Затем он присоединяется к Типтопу и Мома-Айше, которые направляются в сторону центра. Симпелю с Лонилем по пути с Нафунилем, и они уходят вместе с ним. Спидо так нажрался, что с ним идти не жаждет никто, кроме Лониля, но Лонилю приходится как миленькому отправиться вместе с Симпелем («Лониль, мы уходим, ЛОНИЛЬ! ИДЕМ! Еще увидишься со своим Спидо. Да идем же! Хватит целовать Спидо, Лониль, я больше не намерен ждать», и т. д.). В квартире Соня поправляет ковер и стулья, в беспорядке стоящие по всей гостиной. Папа Ханс ложится отдохнуть. Отметины фломастером на ножках рояля незаметны, поскольку рояль черный. В худшем случае кое-где внизу можно разглядеть, что в некоторых местах лак блестит не так. Менее неприглядных следов вандализма нельзя и желать, если в гостях побывал Лониль.