Кока-гола компани

— КАКОГО ЧЕРТА ТЫ ОТПУСКАЕШЬ ДВЕРЬ, ПОКА Я ЕЩЕ НЕ ПРИШЕЛ? НЕ ВИДИШЬ, ЧТО ЛИ, ЧТО Я УЖЕ БЕГУ? СОВСЕМ СДУРЕЛ, ЧТО ЛИ? Я ЖЕ ТЕБЯ ПРОСИЛ ДЕРЖАТЬ ДВЕРЬ! ЧЕГО ТАК ТОРОПИШЬСЯ-ТО, СОВСЕМ КРЫША ПОЕХАЛА, ЧТО ЛИ?

— Да вот, бабульке приспичило вниз. Я подумал, ну ладно, пусть …

— КАКОЙ ЕЩЕ БАБУЛЬКЕ?!!

Симпель перехватывает дверцу и врывается в тесную кабинку лифта. Типтоп за ним. Двери закрываются, лифт, гулко ухнув, рывком трогается с места.

— АХ ТЫ СТАРАЯ ПЕРЕЧНИЦА! орет Симпель прямо в лицо пенсионерке. — ПОРА БЫ УЖЕ ЧЕРТ ПОДЕРИ НАУЧИТЬСЯ НЕМНОГО ДУМАТЬ И О ДРУГИХ, ЧТО, ТАК ЧТО ЛИ ТРУДНО ТРИ СЕКУНДЫ ПОДОЖДАТЬ, А, ЧТОБ ТЕБЯ РАЗОРВАЛО? ЧЕРТОВА КАРГА!

Пенсионерка прижала кулачки к груди. Типтопу кажется, что в лифте тесновато. Он задерживает дыхание. Симпель в своей демисезонной куртке просто неподражаем, всю дорогу до первого этажа он осыпает пенсионерку непотребствами. Когда Симпель и Типтоп выходят, она остается в лифте.

— Чертова старая пизда, шипит Симпель, отдавая Жидпису честь двумя пальцами. Жидпис выглядывает из двери комнатки для консьержа и улыбается им. — Нельзя поддаваться на подначки всяких старпёров, Типтоп, они же все совсем с ума спятили, дуры чертовы. Симпель и Типтоп выходят на ведущую мимо дома унылую улицу. Хотя часов у них нет, они успевают явиться как раз вовремя и оказываются в гостиной папы Ханса ровно в час.

НАФУНИЛЬ

Продавец бюреков Нафуниль Хамдур, хозяин лавки АльМафарс, имеющей определенное отношение к проекту ЕБУНТ, тоже направляется к папе Хансу и Соне. Можно с уверенностью утверждать, что на улице Нафуниль внимания не привлекает. Он являет собой прототипический образчик крепенького-плотненького-лысого-турка-с-усами-одетого-в-джинсы-неизвестной-марки-дурно-сидящие-на-заднице. Но он сравнительно счастлив. Жена Эльсси как раз родила мальчика. И не дано им знать, что они произвели на свет будущего-малорослого-непривлекательного-играющего-на-деньги-с-игровым-автоматом-КрэйзиРилз-араба-с-усами-и-лысиной-на-макушке.

Нафуниль тащится на итоговое заседание ради того, чтобы выразить похвалу Айзенманну как реквизитору. Нафуниль придерживается мнения, что Айзенманн выполняет свою работу блестяще. В остальном деятельность концерна его мало колышет. Но его арабская натура дает о себе знать; он до крайности общителен и с радостью приветствует любую возможность громогласно погутарить и поспорить с другими мужчинами, обменяться рукопожатиями, продемонстрировать жесты, которых никто в ЕБУНТ не понимает.

СПИДО

Спидо, вопреки всем ожиданиям, тоже приближается к Соммергатен. Он так назюзюкался, что аж три повстречавшихся на его пути незнакомых семейства спросили, не нужна ли ему помощь и не вызвать ли скорую, на что он ответствовал, что, мол, нет, не надо, он при исполнении.

РАБОЧЕЕ СОВЕЩАНИЕ

Первым до папы Ханса и Сони добирается Лониль. Он приходит на 10 минут раньше срока.

— Да, кто там? слышится из домофона Сонин голос.

— Это я, Лониль.

— Здрааааааствуй, Лонильчик, заходи! Ты один пришел?

— Ага.

Соня ругается про себя. Она не особенно настроена на то, чтобы присматривать за ребенком, даже и всего 10 минут. 10 минут с чертенком Лонилем — это все равно что 10 часов с нормальным ребенком. Уж она знает. Соня долго жмет на кнопку с ключиком. Внизу Лониль стоит на ступеньках и тупо пялится на дверь, которая говорит бззззз.

— Ну ты вошел, Лониль?

— Не-а.

Бзззззззз. 7–8 секунд. Лониль засовывает руки за спину, под рюкзачок. Он тупо хихикает. У него нет передних зубов. На лестнице перед ним стоит банка с EXTREME ENERGY.

— Лониль? слышит он из домофона.

— Ага.

— Ты знаешь, что нужно толкнуть дверь?

— Ага.

— Ну так толкай.

— Ага.

— Я сейчас снова нажму на кнопку, ты готов?

— Ага.

Бзззззззззззззззззззззз. 12–13 секунд. Молнией выхватывает Лониль из кармана куртки фломастер и рисует на двери 7–8 черных крестиков.

— Ну что, ты вошел наконец?

— Не-а.

— Ну ты хоть пробовал?

— Не-а.

— Так ты хочешь войти?

— Не-а.

— Ну, тогда стой там, пока папа Симпель не придет.

— Не-а.

— Тогда толкни дверь.

— Ага.

— Я в последний раз тебе открываю.

— Ага.

Бзззззззззз. Лониль не толкает дверь. Он рисует еще четыре крестика своим фломастером.

— Лониль?

— Ага.

— Ты вошел?

— Не-а.

— Ну ладно, тогда пока, Лониль. Пока.

Соня вешает трубку, но не успевает она произнести вот засранец, как снова раздается звонок.

— Алло?

— Я теперь толкну, говорит Лониль.

— Тогда пообещай. Это твой последний шанс, знаешь ли.

— Я толкну.

Бззззззззззз. Лониль толкает дверь и входит в парадную. В трубку Соня слышит, как за ним захлопывается дверь. Лониль видит, что кто-то пытался смыть тянущуюся до самого 3-го этажа линию, которую он прошлый раз нарисовал фломастером на стенке, и он рисует поверх новую. Новая почти совсем такая же, как старая, чуть-чуть неровная там, где заканчивается одна и начинается следующая ступенька. Лониль старательно обводит чертой косяк каждой двери, каждую дверь и, поворачивая на лестничной площадке, зарисовывает каждый угол. Он решил для себя, что линия не должна прерываться, он хочет нарисовать именно сплошную линию. На площадке перед дверью к папе Хансу и Соне он надевает на фломастер колпачок и засовывает его в карман своего красного дутика. Затем он вливает в себя остатки содержимого EXTREME ENERGY, а бутылку бросает в лестничный пролет. Бутылка сделана из пластика и, летя сквозь пролет бетонной лестницы, вызывает громкое эхо. Соня выглядывает из-за двери, и Лониль беззубо улыбается.

— Что это было, Лониль?

— …

Она не дает себе труда спрашивать снова, придерживает для проблемного ребенка дверь, приветливо и толерантно. Пока она произносит ‘привет’, Лониль пропихивается мимо нее.

— Лониль, одежду повесь вот здесь в коридоре.

Лониль вытаскивает руки из рукавов куртки и сбрасывает ее, вывернутую, на пол позади себя. Толерантная Соня подбирает за ним.

— Обувь тоже сними, Лониль.

Зимние сапожки сидят на нем плотно. Он пытается стряхнуть их с себя, тряся ногой все более резко, с пятой попытки правый сапог слетает с ноги. Соня взмахивает руками, пытаясь поймать его на лету, но у нее не получается. Сапог движется как баллистическая ракета. Он почти касается потолка и планирует дальше в сторону рояля. Ей остается только с места увидеть, как он приземляется на клавиши, и услышать БЛЯЯЯММММ в минорной тональности. Папа Ханс подскакивает из-за компьютера и шипит ЧЧЧЕЕЕРТТ! В попытке решительно ударить кулаком по столу он попадает по клавиатуре. В окошке личный рекорд, где он собирался вписать папа Ханс на первом месте в рейтинге, над папа Ханс на втором, и третьем, и четвертом, и пятом местах, остается запись папаХаЮ-.юймих. Но тут он видит в дверях гостиной Лониля в одном сапоге и только понимающе кивает. Соня руками стаскивает левый сапог, пока папа Ханс выправляет свой псевдоним в окошке записи рекордов. Потом он оборачивается к мальчишке, говорит «Ну привет, малыш!», и поднимает его на руки — в слепой надежде, что от поднятия такого малого веса прострел не вступит — тот же всем тельцем подскакивает в воздухе кверху, и одного этого резкого движения оказывается достаточно; позвоночник кряхтит, давая знать, что подобная акробатика — не самое подходящее занятие.

— Вот тааОООК… ААЙЙЙ… оссспподиии!.. моя спина… вот таак Лониль, зайчик, как дела, так ты сегодня вместе со взрослыми будешь участвовать в совещании?

— Ага.

— Какой молодец. А Соня купила лимонаду и всего, что нужно для карпаччо, так что как проголодаешься, скажи.

— Ага.

— А как дела в школе, а? Нравится тебе там?

— Не-а.

— Да что ты? Тебе что, скучно там?