Страница 4 из 15
— И то правда! — согласилась дочь.
В кухню заглянула Ровенна, потупилась, будто медведица переминаясь с ноги на ногу. Это могло означать только одно — в трактире появился знатный посетитель. Уж насколько легко старшая Гретель вертела ремесленниками и купцами, одним незлым тихим словом прекращала ссоры, и даже драку могла разнять без последствий для посуды и мебели, настолько же панически боялась представителей дворянства. Слава богам, подобные гости в квартале были редки, но, манерой поведения сразу выделяясь из толпы, заставляли бойкий язык Ровенны коснеть, а ее саму становиться столь неуклюжей, что Бруни диву давалась.
— Ты его знаешь? — уточнила Матушка и, получив в ответ отрицательный кивок, пошла к раковине — вымыть руки, умыться, снять фартук и переплести растрепавшиеся волосы в аккуратную косу.
Посетитель сидел в одиночестве за маленьким столиком у дальней стены. Простой черный плащ с глубоким капюшоном, под которым не было видно лица, не могли скрыть стать и осанку, а руки, спокойно лежащие на столе — принадлежать простолюдину.
— Добрых улыбок и теплых объятий этим вечером, мой господин! — сказала Матушка, подойдя к нему и ставя на стол кружку с дымящимся морсом и тарелку с ароматными сырными хлебцами.
— Здравствуй, красавица! — глуховато ответил он. — Но я ничего не заказывал!
— Подарок гостю от заведения, — улыбнулась Бруни. Этот знатный господин, несмотря на скупые жесты и сдержанную речь, не позволявшие понять, что он представляет собой на самом деле, совершенно ее не страшил. — Такова традиция, которую установила моя матушка.
Незнакомец качнул головой. Отведав морса, довольно хмыкнул, захрустел хлебцем.
— Долгих лет твоей матушке, она придумала добрую традицию!
— Мои родители умерли, — спокойно объяснила Бруни. — Рада, что вам понравилось. Поужинаете у нас?
Посетитель чуть сдвинул капюшон, и она увидела приятное открытое лицо, живые карие глаза, оглядевшие ее с интересом — не дурным, грязным интересом, с каким обычно знатные господа смотрели на хорошеньких простушек, а так, словно ему принесли чуднУю игрушку, вызвавшую невольное восхищение.
— Прости меня, хозяйка, — попросил он. — Я с удовольствием поужинаю в твоем трактире, если ты составишь мне компанию.
— Я хотела лишь принять заказ, — пояснила Бруни.
— Тогда я заказываю, — он откинулся на спинку стула, — а ты все записываешь на двоих.
Матушка невольно засмеялась. И ведь таким серьезным казался, стервец!
— Хорошо, сдалась она. — Сегодня на ужин…
Он поднял ладонь, призывая ее замолчать. К своему удивлению она подчинилась жесту.
— Не перечисляй! Просто вели принести то, чем отужинала бы сама вечером дня, в который ты была вынуждена улыбаться-улыбаться-улыбаться, хотя на душе кошки скребут.
Матушка молча кивнула, отправилась на кухню. И вскоре вернулась, ловко неся большой поднос, уставленный яствами. Тут были кружки с холодным пивом и знаменитые мерзавчики Пиппо, сырный суп цвета расплавленного солнца, посыпанный зеленью, свиные ребрышки с запеченным под творожной шапкой картофелем, перепел на вертеле, трогательно уложенный в гнездышко из жареного лука, глиняный чайник с чаем, заваренным с луговыми травами, от которых веяло ароматами бескрайних летних полей.
— Почему не вино? — уточнил гость.
Бруни кинула на него изумленный взгляд, продолжая накрывать на стол. Быстро он оценивает ситуацию!
— Я думаю, господин пьет такие вина, рядом с которыми самая старая бутылка из моего погреба покажется молодухой, — отдавая поднос подошедшей Виеленне и садясь напротив гостя, объяснила она. — Пиво же пьют и богатые, и бедные, и счастливые, и… несчастные. Возьмите булочку. И выпьем за то, чтобы вечер не продолжал этот день!
— Как тебя звать, умница моя? — засмеялся незнакомец и цопнул мерзавчика.
— Глотните пива, — улыбнулась Бруни. — Первый глоток холодного пива — одно из самых восхитительных ощущений в этой жизни!
Гость тронул ее кружку своей и отведал напитка. Одним глотком не отделался.
— И сколько тебе лет? — допив до дна и стукнув кружкой об стол, поинтересовался он. — Ты действуешь на меня, как шарик мороженого на ребенка! Хочу все о тебе знать!
Бруни пригубила из своей кружки. Посетитель не вызывал в ней чувства отторжения, как те, что пытались разговорами заманить ее в постель. Было в нем что-то располагающее, к чему стремилась душа, желая раскрыть свои тайны. Но…
— Для ‘всего’ мы еще мало знакомы, — строго уточнила она и подвинула ему тарелку с супом. — Меня зовут Матушка Бруни и мне двадцать три.
— И сколько у тебя детей, матушка? — берясь за ложку, поинтересовался гость.
— Мой трактир называется ‘У Матушки Бруни’, - ровным голосом пояснила она. — А детей у меня нет. Я вдова.
Гость, уже поднесший ложку ко рту, опустил ее обратно в суп.
— Прости! — искренне воскликнул он. — Прости меня, Бруни! Простишь?
Взяв ее руку, поднес к губам. Коснулся тыльной стороны ладони — сначала дыханием и лишь потом губами. Нежно. Уверенно. Спокойно.
Матушкино сердечко сбилось с такта.
— Так как вас зовут? — почему-то шепотом спросила она, ощущая, как тепло в его ореховых глазах окутывает ее, будто шалью в зябкий осенний вечер.
— Какое имя тебе по нраву? — отпустив ее руку, улыбнулся он. — Я сегодня весь вечер несу невесть что и говорю невпопад. Чтобы искупить вину, предлагаю тебе выбрать мне имя и загадать желание, которое обязуюсь выполнить!
— Пусть будет… Кай? — она взглянула на него вопросительно.
Он, наконец, принялся за суп.
— Пусть будет. Ну вот, теперь мое имя ты знаешь, а я до сих пор не слышу твоего желания!
Бруни была уверена, что гость не имел в виду ничего неприличного, но фраза прозвучала двусмысленно, бросив ее в жар. Чтобы взять себя в руки, она пробормотала первое, что пришло в голову:
— Вот если бы вы могли остановить травлю оборотней…
Кай поперхнулся супом.
— Интересное желание для молодой хозяйки, — заметил он. — Чем оно вызвано?
Сбиваясь и путаясь — мысли были совсем о другом — Матушка поведала собеседнику об утренней сценке в лавке Розана.
— Вы же понимаете, что он украл просто от голода? — спросила она, заглядывая в ореховые глаза.
Почему-то ей казалось важным, чтобы гость согласился.
— Понимаю, — серьезно ответил тот. — Могу предположить, что короля этот вопрос тоже беспокоит — с одной стороны, бродяжничество и преступления, участниками которых они вольно или невольно становятся, с другой — жестокость населения по отношению к ним, и кровопролития, случающиеся, в основном, в провинции. Чтобы как-то исправить ситуацию, Его Величество начал потихоньку привлекать оборотней к государственной службе. Нынче из них набран особый гвардейский полк. Об этом пока мало кому известно.