Страница 9 из 16
Третий мотив – рациональное осознание полезности государственной поддержки сфер образования и здравоохранения для обеспечения эффективности национальной экономики. Британский эксперт подчеркивает: Лучшее условие для развития свободного капиталистического рынка, а также независимости и индивидуальности людей – это как раз наличие государственного здравоохранения, бесплатного образования, чтобы у всех были равный стартовый уровень и равные шансы. Это не чисто консервативная идеология, но консерватизм в Великобритании никогда не был абсолютно идеологически чистым.
Особую роль сыграл консерватизм в модернизации стран третьего мира. Отчасти тут допустимо сопоставление с Испанией (засилье «старого» консерватизма, опирающегося на земельную аристократию, поддержка авторитарного режима и противостояние угрозе коммунизма), но разница – в еще более низком уровне социально-экономического развития и более острых проблемах модернизации.
И в прошлые десятилетия, и сегодня в латиноамериканском консерватизме (в нашем случае – бразильском, но эксперты указывают на аналогичную ситуацию в Аргентине и Уругвае и более неолиберальную модель консерватизма в Чили) наблюдалось противостояние охранительных и развивающих тенденций. До демократизации, по оценке бразильского эксперта, консерваторы делились на два течения: В случаях резкой поляризации политического спектра, как на последних президентских выборах, выявилось реальное сплочение между политическим и моральным консерватизмами. Последний представляет собой «охранительное» течение, но эксперт акцентирует внимание на другом, которое именует бёркинианским. В него входят, по его словам, либеральные консерваторы, провозглашающие себя представителями «модерна», критикующие анахронизм левого этатизма. Оно дистанцируется от прошлого и стремится добиться того же уровня «модерна», «современности», как в Западной Европе и США. Иными словами, в Латинской Америке даже консерваторы хотят называть себя «модернизаторами».
По мнению другого бразильского эксперта, такая эволюция консерватизма была прямо обусловлена шедшими модернизационными процессами: Консерваторы были вынуждены адаптироваться, что было для них весьма сложной задачей, так как модернизация непосредственно связана с изменениями в социальных структурах… Провал тоталитарных и авторитарных режимов в Европе и в Америке привел к его обновлению. Многие консервативные мыслители стали приверженцами демократических идеалов.
Социально-экономическая политика правящих консервативных партий имеет как общие черты, описанные выше, так, разумеется, и немалые различия. Остановимся на двух существенных моментах: степени согласия или разногласий по этому поводу в самом консервативном лагере, а также правомерности понятий «правого» и «левого» консерватизма.
Само по себе употребление определения «левый» применительно к консерватизму представляется спорным. По совокупности своих политических ценностей и позиций консерватизм – по определению – правое течение. По мнению большинства наших экспертов, различия между правыми и левыми тенденциями в консерватизме не следует преувеличивать: акценты в политическом курсе меняются в зависимости от социально-экономической конъюнктуры и не несут угрозы раскола консервативного лагеря. Курс может меняться даже при правлении одной и той же администрации или кабинета министров.
Американский эксперт так комментирует эту ситуацию: Рейган… был «крестным отцом» раскола в консерватизме. Время президентства Рейгана было истоком обоих современных течений консерватизма. Французский эксперт показывает наличие разных трендов внутри главной правоцентристской партии страны: ЮМП имеет веяние либерального консервативного течения, который воплощает в себя Эрве Маритон, веяние социал-либерального течения, представленное Бруно Ле Мэром, и веяние, ставящее во главу угла вопросы общественной безопасности, символом которого стал Николя Саркози. Все эти три течения либеральны, если говорить об экономике. Они выступают против протекционизма и критикуют главенствующую роль государства в социальной политике. Эрве Маритон представляет собой консерватора в социальном плане в связи с тем, что он требует отмены закона Тобирá [осуждение работорговли].
«Особость» социально-экономических позиций внутри консерватизма проявляется лишь у некоторых «новых консерваторов» скорее как следствие других присущих им программных установок – евроскептицизма, популизма, оппонирования властному истеблишменту. Однако в тех случаях когда «новые консерваторы» активно используют популизм и приемы всеохватности, в их позициях зачастую проявляется и левая составляющая. Как подчеркивает британский эксперт, программа [французского] Национального фронта схожа с социалистическими: они поддерживают государственное производство, субсидии. То же самое касается и Партии независимости, и Партии свободы в Нидерландах, и Лиги Севера в Италии: в экономическом плане эти партии придерживаются более левой политики.
Особый случай – вариант консерватизма в некоторых посткоммунистических странах, в которых (по инерции памяти о «коммунистической» системе социальной защиты) понимание «социального консерватизма» близко к российскому, тогда как, например, в США и Великобритании оно обозначает «архаичный» консервативный контекст. Консервативные партии в этих странах (Фидес в Венгрии, «Право и справедливость» в Польше) по большинству вопросов придерживаются правых позиций, однако в их социальной политике имеются левые и даже перераспределительные черты. По мнению американского эксперта, в Польше консерватизм Качиньских включал в себя патерналистский патронаж, полагая, что государство обязано заботиться о всех социальных нуждах граждан… Именно благодаря протекционизму и обещаниям защитить бедных они получили голоса.
Успехи социально-экономической политики либерал-консерваторов очевидны – от подъема разоренной Европы до успешной структурной перестройки западной – в целом мировой – экономики. Именно эта социально-экономическая политика создала основу для качественного развития западных обществ и ценностных сдвигов в них, которые описаны в предыдущем разделе.
Однако та же политика стала причиной глобального финансово-экономического кризиса 2008–2009 гг., углубившего раскол между крупными консервативными партиями и «новым консерватизмом». И социально-экономическая политика – не главная причина этого раскола: напротив, как показано выше, в этой сфере достаточно широка зона консенсуса. Дело еще и в том, что в условиях кризиса возросла значимость в политической конкуренции других сфер, насыщенных ценностным содержанием: религии, морали, миграционной политики.
Размежевания внутри консерватизма
Главная причина кризиса традиционного партийно-политического истеблишмента – разочарование общества в его способности обеспечить социально-экономическую стабильность. Иначе говоря, социально-экономическому курсу либерал-консерваторов (равно как и социал-демократов-центристов) общество прощало многое, в том числе отход от прежних позиций, но лишь постольку, поскольку этот курс обеспечивал рост уровня и качества жизни. Кризис поставил под вопрос правомочность такой «двухцентричной» системы. Подъем «новых правых» – реакция, направленная не столько против «системных консерваторов», сколько против кризиса традиционной партийно-политической системы. С таким подходом солидарны эксперты из разных стран.
Американский эксперт подчеркивает, что общий знаменатель – это отрицание политического класса в целом… Новые консерваторы говорят о том, что все политики одинаковы, они коррумпированы и не заботятся о населении. Но консерватизм ли это? Это мне напоминает скорее популизм, отрицание элиты.
Британский эксперт считает, что системный кризис более свойственен политической структуре в целом, а не консерватизму как таковому, в том числе из-за экономических проблем. Французский эксперт подчеркивает, что популярность [Национального фронта] объясняется провалом правительственного курса и ни в коем случае – не популярностью консервативных идей во французском обществе.