Страница 2 из 9
IX О радость, что ещё Жизнь теплится в углях, Природа помнит всё, Что скрылось, словно прах. Я вспоминаю прожитые годы Всегда с благодарением, хотя Не то хвалю, что стóит — не свободы Размах, восторг, доверчивость дитя — На отдыхе, в трудах, и окрылиться Дано в груди его надежды птице — Не это воспою, Петь буду песнь свою О тех вопросах непрестанных О смысле, сути мирозданья, Что ускользает от Созданья, В мирах блуждающего странных — Высокие инстинкты естества, Пред коими ничтожны все сомненья Дрожащего пред смертью существа, Когда б не первых чувств волненье, Воспоминаний смутных тени, Какими б ни были они, Всё ж озаряют светом наши дни — То нашего прозренья вышний свет, Даёт нам власть сквозь гомон шумных лет Вобрать мгновенье вечной тишины; Когда ж те истины пробуждены, Пребудут навсегда: Безумному усердью, равнодушью, Ни Мальчику, ни Мужу, Всему, что им враждебно, никогда Не уничтожить их — они всего превыше. Хотя в сезон затишья, В глуби материка, на суше, Всё ж помнят о бессмертном море Души, Приведшем нас сюда, Пойдём же к морю, где вода И где на берегу играют Дети, Услышим, как рокочут волны о бессмертье. X Так пойте радостную песню, Птицы! И агнцев пусть ведут Под звуки тамбуринов тут! Всё в мире веселится В толпу вольёмся мысленно мы вашу, Ты дуди, а ты играй, Ты, чьё сердце, словно чашу, Радостью наполнил Май! Что если ослепительный сей свет От взгляда скрылся до скончанья лет, И не вернёт ничто на свете, право, Блистанья трав, цветка мгновенье славы, Не восскорбим о том, Но силу обретём В том состраданье, что от века Преображало человека, В том утешенье, чей исток В людских страданиях залёг, В той вере, что узрит сквозь смерть, Как философский ум объемлет твердь. XI И вы, Ручьи, Луга, Леса, Холмы, Не бойтесь, что к вам охладеем мы! Всем сердцем вашу силу чую; Под более обыденной взыскую Жить вашей властью, если б мог. Люблю ручьёв стремительный поток Я больше, чем когда был легконог; Невинный свет вновь явленного дня Чарует всё меня; Клубятся на закате облака, Снимая плёнку грустную с зрачка, За смертностью следящего всё время — Стяжало лавры уж другое племя. Сквозь сердце лишь, которым люди живы, В котором нежность, страх, любовь и грёзы, Во мне любой цветок неприхотливый Рождает мысль, глубиннее, чем слёзы.
Сэмюэль Тейлор Кольридж (1772–1834)
Эпитафия
Остановись, христианин-прохожий, И с нежностью в душе, прочти, сын Божий: Покоится поэт под камнем сим Иль тот, кто сам себе казался им. О, помолись за Кольриджа С. Т., Кто жизнь свою всю выдохнул в труде, Чтоб жизнь обрел по смерти, кто в Христе Лишь милость, не хвалу хотел обресть, Внимал не славе, но прощенья весть Услышать жаждал. Делай так же впредь!Перси Биши Шелли (1792–1822)
Изменчивость
Мы словно тучи на лице луны, — Они, сияя, мрак разят лучами, Движенья, блеска, трепета полны, А ночь, сгущаясь, гасит это пламя. Мы словно струны позабытых лир, — Рождая в них нестройное звучанье, Внезапно лиры пробуждает мир, Но продолженья нет, и вновь молчанье. Мы спим. Отравлен сновиденьем сон: Поражены мы думою одною — Смеемся ль, плачем, гоним горесть вон, Любви ль полны, истерзаны ль тоскою — Различья нет — и радость, и беда От нас уходят в прошлое мгновенно, — Вчера не повторится никогда, Изменчивость пребудет неизменно. 1814Перси Биши Шелли
Стансы
Иди! Темнеют мох и вереск под луной, Последний бледный луч до дна осушен тучей, Иди! Пригонят скоро ветры мрак ночной, Хрустальный полог скрыт в ночи грядой летучей. Не мешкай! Прочь! Все голоса зовут: Иди! Слезою тщетною не умолить любимой, Вновь в одиночество тебя ведут пути, — В ночи мерцает взгляд ее неумолимый. Иди! Иди! В пустынный и печальный дом, Заброшенный очаг ожги слезой горчайшей, Гляди, как тени смутные блуждают в доме том, Веселья грустного сплетай узор тончайший. Плывет листва лесов опустошенных над тобой, Еще сверкнут цветы весны росистой под ногами, Но должен сжечь и мир, и душу холод гробовой, Где встретится заря с угрюмыми ночами, Где встретишь ты покой — есть мир и тишина В полночных тенях туч: смежили ветры крылья, И океана буйного безмолвна глубина, — Те, кто живут трудом, движеньем, горем, — опочили. А ты найдешь покой в могиле, но доколе сад, Очаг и дом твой озаряет свет видений зыбкий, В твоих воспоминаньях, думах исподволь звучат Два голоса и льется свет одной улыбки. Апрель 1814