Страница 77 из 83
Бедная Луна!.. Где былое почтение к ней? Куда исчезло любование? Где трепет? Где восторг?.. Все ушло. Все кануло. Изменился мир. Изменились критерии красоты.
Луна у скал – это что-то устаревшее, вымершее, как мамонт. Совсем другое дело – казарма. Современно и свежо!.. Что касается Луны, то с ней поэты стали обращаться весьма небрежно, как с каким-нибудь предметом быта.
Конечно, это поэтическое допущение, но все же весьма симптоматичное, в духе времени. Всего полшага – и уже фамильярность.
Маленькое утешение: хоть планетка. У той же поэтессы есть совсем уже сниженный образ ночного светила:
От царицы до обмылка – дистанция!.. У другой современной поэтессы, Юнны Мориц, Луна – не космическое тело, а нечто бутафорское, игрушечное, вроде елочного реквизита:
Впрочем, еще задолго до Юнны Мориц, в 1913 году, Вадим Шершеневич изощрялся на свой лад:
Разумеется, все это поэтические шуточки, лирические примочки и придумочки. И все же, и все же… Ясно одно: Луна перестала быть загадкой для людей, потеряла своей ореол таинственности и соответственно перестала быть неопознанным поэтическим объектом.
И как хорошо, что не все современные поэты подались в новаторы лунных образов, остались среди них и традиционалисты, которые воспринимают ночное светило без эпатирующих новаций, скромно и тихо, без особых метафорических изысков:
Газета «МК» регулярно проводит «турнир поэтов». Вот один из них – 16 июня 1997 года. 17-летняя консерваторка Настя Метельская:
Анатолий Мартынов, поэт из Петербурга, парапсихолог:
Стало быть, все же богиня, а не обмылок. И это приятно. Успокаивающе приятно, по крайней мере для меня как автора данной лунной мини-энциклопедии.
Непосильная, почти сизифова задача – узнать, как преломляется образ Луны в творчестве знаменитых поэтов. И все же рискнем сделать беглую выборку.
Начнем с Александра Пушкина, с солнца российской поэзии. Как утверждают пушкинисты, поэт 143 раза употребил слово «луна» в своих произведениях. Вот лишь некоторые извлечения:
Но Пушкин не был бы Пушкиным, если бы ограничился описанием лишь живописных функций Луны. У Пушкина Луна играет и мистическую роль: она связана с жизнью таинственных русалок:
Пушкин обыгрывает и библейский мотив скоротечности временного потока:
С легкой иронией от имени Поэта говорит Александр Сергеевич о значении Луны в жизни молодых и влюбленных пар:
Кажется, что этим пассажем Пушкин расставляет все по своим местам. Романтическая увлеченность в молодости – это одно; а разумная зрелость – увы, другое. А раз так, то не все ли равно,