Страница 76 из 83
Все эти примеры говорят, что Луна из лирического жанра плавно перешла в трагедию, где бушуют страсти и неудержимо льется кровь.
Как видим, Луна и свидетель, и участник событий, которые происходят на земле.
«Месяц комиссарит» – вот так-то! Здесь следует заметить, что в XX веке бурно начался процесс переосмысления традиционных образов поэзии. Происходит явное снижение, огрубление, обытовление окружающих человека реалий. Эта тенденция коснулась и небесных светил. Примером снижения высокого стал троп Давида Бурлюка «звезды-черви». Подобное можно найти у многих поэтов. Сатириконовец Евгений Горянский сравнивал звезды с мухами, которыми засижено небо, Николай Клюев – с гнидами. Маяковский, обращаясь к звездам, назвал «эти плевочки жемчужинами». Небо, звезды, Луна – все превратилось в нечто низменное и вульгарное.
Полной эротизма, почти инфернальной предстает Луна в стихотворении латышского поэта Александра Чака «Я и месяц»:
При таком отношении к небесному светилу Луна перестает быть красавицей, царицей. Она вроде шлюхи. От былого поклонения и восхищения остались только воспоминания, отчеканенные в строках. Сравнения поэтов стали нарочито жесткими.
В XX веке Луна выглядит крайне неприглядно. В одном из стихотворений Цветаевой она появляется в «винном облаке».
Но это все же мягко, лирично. В одной из разухабистых песен выражена грубая претензия, правда, непонятно к кому – к Луне или Земле:
После Саши Черного поэты обращались с Луною все хуже и хуже. Вот маленькое стихотворение современного поэта Владимира Теплякова из Риги (ЛГ 15 апреля 1998):