Страница 19 из 26
Впоследствии джайны разработают сложную мифологию и космологию, но поначалу они делали акцент лишь на ненасилии:
Никакие дышащие, существующие, чувствующие существа нельзя убивать, обижать, оскорблять, мучить и изгонять. Это чистый и неизменный закон, который возвестили просветленные{254}.
Если воины вырабатывали в себе черствость к мукам людей, которых обижали, джайны сознательно приучались ощущать страдание мира. Джайны даже передвигались осторожно, чтобы случайно не раздавить насекомое или травинку; они не рвали плоды с деревьев, а ждали, пока те сами упадут на землю. Подобно всем нищим аскетам, они считали своим долгом есть что дают (даже мясо), но никогда не просили, чтобы для них убили живое существо{255}. Джайнская медитация состояла из тщательного подавления всех враждебных мыслей и сознательного усилия ощутить любовь ко всем живым существам. В результате возникала невозмутимость (самайика), глубокое осознание равенства всех существ. Дважды в день джайны становились перед гуру и каялись во вреде, который нанесли (даже случайно): «Я прошу прощения у всех живых существ. Пусть все существа простят меня. Да буду я чувствовать дружелюбие ко всем существам и ни к кому не буду чувствовать вражду»{256}.
В конце V в. до н. э. кшатрий из племенной республики Шакья у подножия Гималаев обрил голову и надел желтые одежды саньясина{257}. Звали его Сиддхартха Гаутама, а впоследствии он стал известен как Будда (пробужденный). Он долго шел тропой духовного поиска, учился у многих известных наставников своего времени и наконец достиг просветления через форму йоги, основанную на подавлении враждебных чувств и культивировании добрых, положительных эмоций{258}. Учение Будды, как и учение Махавиры (они жили почти в одно время), основано на ненасилии. Он достиг состояния, которое называл ниббана[6]: имеется в виду, что жадность и агрессия, омрачающие человека, «угасают» подобно пламени{259}. Впоследствии Будда разработал медитацию (и научил ей монахов), при которой человек направляет ощущения дружбы и любви во все концы земли и желает, чтобы все живые существа освободились от страданий, личных привязанностей и пристрастности и возлюбили всех в равной мере (упекха). Ни к одному живому существу нельзя чувствовать равнодушия{260}.
Это резюмировано в древней молитве, которая приписывается самому Будде. Ее каждый день читали его ученики, монахи и миряне:
Учение Будды основано на том принципе, что жить нравственно – значит жить ради других. И если другие просветленные удалялись от человеческого общества, буддийским монахам было заповедано возвращаться в мир и помогать людям находить избавление от страдания. Своим первым ученикам он говорил:
Идите и путешествуйте ради благополучия и счастья людей, из сострадания к миру, ради блага, благополучия и счастья богов и людей{262}.
Буддизм не только избегал насилия, но и требовал позитивных действий, предназначенных смягчить страдание и увеличить счастье «всего мира».
Свое учение Будда подытожил в четырех «благородных истинах»:
• существование есть дукха;
• причина страдания – эгоизм и жадность;
• ниббана освобождает от страдания;
• чтобы достигнуть ниббаны, нужно следовать «благородному пути» (как бы пути альтернативной аристократии!), то есть особой программе медитации, морали и внутреннего настроя.
Будда был реалистом и понимал, что ему не под силу положить конец несправедливой системе варн. Однако он настаивал, что благородны даже вайшьи и шудры, если ведут себя жертвенно и сострадательно, «воздерживаясь от убийства живых существ»{263}. Аналогичным образом человек становится простолюдином (патхуджана), если груб, жаден и жесток{264}. Монашеский орден Будды (Сангха) воплощал в себе иной тип общества, альтернативу царскому двору с его насилием. Как и в племенных республиках, автократического правления не было: решения принимались совместно. На царя Пасенади из Кошалы произвело впечатление «улыбчивое и учтивое поведение монахов»; они были «живыми, спокойными, невозбужденными, жили на подаяние, а их ум оставался кротким, как у дикой лани». При дворе, не без колкости заметил царь, все стараются друг у друга урвать богатство и должности, а в Сангхе монахи «живут душа в душу, как молоко с водой, и по-доброму смотрят друг на друга»{265}. Конечно, Сангха не была идеальна: полностью преодолеть классовые барьеры не получалось. Однако в Индии она влияла на многих. Буддисты не уходили в джунгли, как прочие саньясины, а шли к людям. Сам Будда обычно путешествовал в сопровождении сотен монахов по проложенным купцами торговым путям. Их желтые одежды и бритые головы отличали их от представителей магистральных учений. А позади, в тележках и колесницах, нагруженных провизией, ехали их сторонники из мирян, в том числе немало кшатриев.
Буддисты и джайны оказали влияние на общество, поскольку были чутки к перипетиям социальных изменений в урбанизированной среде северной Индии. Они давали возможность людям заявлять о своей независимости от больших аграрных царств (как раньше делали племенные республики). Подобно амбициозным вайшьям и шудрам, буддисты и джайны, как говорится, «сделали себя сами»: кардинально перестроили свою психологию, обретя большую способность к эмпатии. И те и другие действовали созвучно новому коммерческому этосу. Полностью отвергая насилие, джайны не могли заниматься сельским хозяйством, где без убийства живых существ не обойтись. Поэтому они занялись торговлей и преуспели в новых купеческих сообществах. Буддизм не требовал сложной метафизики и сложных таинственных обрядов, но основывался на принципах разума и логики, а также эмпирическом опыте, что было близко купеческому классу. Более того, буддисты и джайны были прагматиками и реалистами: они не ожидали, что все станут монахами, но просили мирян следовать их учению, насколько получится. Так эти учения не только вошли в мейнстрим, но и стали влиять на правящий класс.