Собрание баллад

Бледен и унылый.

Кони мчатся по буграм;

Топчут снег глубокий… Вот в сторонке божий храм

Виден одинокий; Двери вихорь отворил;

Тьма людей во храме; Яркий свет паникадил

Тускнет в фимиаме; На средине черный гроб; И гласит протяжно поп:

"Буди взят могилой!" Пуще девица дрожит; Кони мимо; друг молчит,

Бледен и унылый.

Вдруг метелица кругом;

Снег валит клоками; Черный вран, свистя крылом, Вьется над санями;

Ворон каркает: печаль!

Кони торопливы Чутко смотрят в темну даль,

Подымая гривы; Брезжит в поле огонек; Виден мирный уголок,

Хижина под снегом. Кони борзые быстрей, Снег взрывая, прямо к ней

Мчатся дружным бегом.

Вот примчалися… и вмиг

Из очей пропали: Кони, сани и жених

Будто не бывали. Одинокая, впотьмах,

Брошена от друга, В страшных девица местах;

Вкруг метель и вьюга. Возвратиться - следу нет… Виден ей в избушке свет:

Вот перекрестилась; В дверь с молитвою стучит… Дверь шатнулася… скрипит…

Тихо растворилась.

Что ж?.. В избушке гроб; накрыт

Белою запоной; Спасов лик в ногах стоит;

Свечка пред иконой… Ах! Светлана, что с тобой?

В чью зашла обитель? Страшен хижины пустой

Безответный житель. Входит с трепетом, в слезах; Пред иконой пала в прах,

Спасу помолилась; И с крестом своим в руке, Под святыми в уголке

Робко притаилась.

Все утихло… вьюги нет…

Слабо свечка тлится, То прольет дрожащий свет,

То опять затмится… Все в глубоком, мертвом сне,

Страшное молчанье… Чу, Светлана!.. в тишине

Легкое журчанье… Вот глядит: к ней в уголок Белоснежный голубок

С светлыми глазами, Тихо вея, прилетел, К ней на перси тихо сел,

Обнял их крылами.

Смолкло все опять кругом…

Вот Светлане мнится, Что под белым полотном

Мертвый шевелится… Сорвался покров; мертвец

(Лик мрачнее ночи) Виден весь - на лбу венец,

Затворены очи. Вдруг… в устах сомкнутых стон; Силится раздвинуть он

Руки охладелы… Что же девица?.. Дрожит… Гибель близко… но не спит

Голубочек белый.

Встрепенулся, развернул

Легкие он крилы; К мертвецу на грудь вспорхнул…

Всей лишенный силы, Простонав, заскрежетал

Страшно он зубами И на деву засверкал

Грозными очами… Снова бледность на устах; В закатившихся глазах

Смерть изобразилась… Глядь, Светлана… о творец! Милый друг ее - мертвец!

Ах!.. и пробудилась.

Где ж?.. У зеркала, одна

Посреди светлицы; В тонкий занавес окна

Светит луч денницы; Шумным бьет крылом петух,

День встречая пеньем; Все блестит… Светланин дух

Смутен сновиденьем. "Ах! ужасный, грозный сон! Не добро вещает он -

Горькую судьбину; Тайный мрак грядущих дней, Что сулишь душе моей,

Радость иль кручину?"

Села (тяжко ноет грудь)

Под окном Светлана; Из окна широкий путь

Виден сквозь тумана; Снег на солнышке блестит,

Пар алеет тонкий… Чу!.. в дали пустой гремит

Колокольчик звонкий; На дороге снежный прах; Мчат, как будто на крылах,

Санки кони рьяны; Ближе; вот уж у ворот; Статный гость к крыльцу идет.

Кто?.. Жених Светланы.

Что же твой, Светлана, сон,

Прорицатель муки? Друг с тобой; все тот же он

В опыте разлуки; Та ж любовь в его очах,

Те ж приятны взоры; Те ж на сладостных устах

Милы разговоры. Отворяйся ж, божий храм; Вы летите к небесам,

Верные обеты; Соберитесь, стар и млад; Сдвинув звонки чаши, в лад

Пойте: многи леты!

Улыбнись, моя краса,

На мою балладу; В ней большие чудеса,

Очень мало складу. Взором счастливый твоим,

Не хочу и славы; Слава - нас учили - дым;

Свет - судья лукавый. Вот баллады толк моей: "Лучший друг нам в жизни сей

Вера в провиденье. Благ зиждителя закон: Здесь несчастье - лживый сон;

Счастье - пробужденье".

О! не знай сих страшных снов

Ты, моя Светлана… Будь, Создатель, ей покров!

Ни печали рана, Ни минутной грусти тень

К ней да не коснется; В ней душа как ясный день;

Ах! да пронесется Мимо - Бедствия рука; Как приятный ручейка

Блеск на лоне луга, Будь вся жизнь ее светла, Будь веселость, как была,

Дней ее подруга.

ПУСТЫННИК

"Веди меня, пустыни житель,

Святой анахорет; Близка желанная обитель;

Приветный вижу свет.

Устал я: тьма кругом густая;

Запал в глуши мой след; Безбрежней, мнится, степь пустая,

Чем дале я вперед".

"Мой сын (в ответ пустыни житель),

Ты призраком прельщен: Опасен твой путеводитель -

Над бездной светит он.

Здесь чадам нищеты бездомным

Отверзта дверь моя, И скудных благ уделом скромным

Делюсь от сердца я.

Войди в гостеприимну келью;

Мой сын, перед тобой И брашно с жесткою постелью

И сладкий мой покой.

Есть стадо… но безвинных кровью

Руки я не багрил: Меня творец своей любовью

Щадить их научил.

Обед снимаю непорочный

С пригорков и полей; Деревья плод дают мне сочный;

Питье дает ручей.

Войди ж в мой дом - забот там чужды;

Нет блага в суете: Нам малые даны здесь нужды;

На малый миг и те".

Как свежая роса денницы,

Был сладок сей привет; И робкий гость, склоня зеницы,

Идет за старцем вслед.

В дичи глухой, непроходимой

Его таился кров - Приют для сироты гонимой,

Для странника покров.

Непышны в хижине уборы,

Там бедность и покой; И скрыпнули дверей растворы

Пред мирною четой.

И старец зрит гостеприимный,

Что гость его уныл, И светлый огонек он в дымной

Печурке разложил.

Плоды и зелень предлагает

С приправой добрых слов; Беседой скуку озлащает

Медлительных часов.

Кружится резвый кот пред ними;

В углу кричит сверчок; Трещит меж листьями сухими

Блестящий огонек.

Но молчалив пришлец угрюмый;

Печаль в его чертах; Душа полна прискорбной думы;

И слезы на глазах.

Ему пустынник отвечает

Сердечною тоской. "О юный странник, что смущает

Так рано твой покой?

Иль быть убогим и бездомным

Творец тебе судил? Иль предан другом вероломным?

Или вотще любил?

Увы! спокой себя: презренны

Утехи благ земных; А тот, кто плачет, их лишенный,

Еще презренней их.

Приманчив дружбы взор лукавый:

Но ах! как тень, вослед Она за счастием, за славой,

И прочь от хилых бед.

Любовь… любовь, Прелест игрою

Отрава сладких слов, Незрима в мире; лишь порою

Живет у голубков.

Но, друг, ты робостью стыдливой

Свой нежный пол открыл". И очи странник торопливый,

Краснея, опустил.

Краса сквозь легкий проникает

Стыдливости покров; Так утро тихое сияет

Сквозь завес облаков.

Трепещут перси; взор склоненный;

Как роза, цвет ланит… И деву-прелесть изумленный

Отшельник в госте зрит.

"Простишь ли, старец, дерзновенье,

Что робкою стопой Вошла в твое уединенье,

Где бог один с тобой?

Любовь надежд моих губитель,

Моих виновник бед; Ищу покоя, но мучитель

Тоска за мною вслед.

Отец мой знатностию, славой

И пышностью гремел; Я дней его была забавой;

Он все во мне имел.

И рыцари стеклись толпою:

Мне предлагали в дар Те чистый, сходный с их душою,

А те притворный жар.

И каждый лестью вероломной

Привлечь меня мечтал… Но в их толпе Эдвин был скромный;

Эдвин, любя, молчал.

Ему с смиренной нищетою

Судьба одно дала: Пленять высокою душою;

И та моей была.

Роса на розе, цвет душистый

Фиалки полевой Едва сравниться могут с чистой