Страница 60 из 86
— Я бы желала избежать ревнивой слежки графа. Это меня нервирует.
Однако ее воздыхатель был достаточно умен, чтобы ответить:
— Тогда давайте поедем в какую-нибудь дешевенькую гостиницу.
Он понимал, что они не смогут быть вместе в жалкой комнате с железной кроватью, протертыми покрывалами и серым постельным бельем. Он целовал ее в самое жаркое местечко на шейке, под локонами и в край ушка, куда позднее она уже никак не могла добраться губами и потому трогала только пальчиками. У нее весь вечер потом горели ушки от этого поцелуя, который был не просто поцелуем, но еще и укусом.
Как только он ложился, она делалась неподвижной, что, вероятно, объяснялось ее представлением о поведении дворян, или поцелуями, которыми, как ожерельем, он осыпал ее шейку, спускаясь ниже к ложбинке между грудями. Она не была девственницей, однако предыдущие ее отношения носили грубый характер. Ее прижимали к стене в темном закоулке, укладывали на пол грузовика или брали на задворках бедняцких сараев, где люди спаривались, даже не заглядывая в лица друг другу. Это медленное заигрывание с ее чувствами возбуждало Мадлэн более чего бы то ни было из пережитого ею. Он ласкал ее ноги дня три-четыре. Он надевал ей на ножки отороченные мехом домашние туфельки, стягивал чулки, целовал ступни и завоевывал их так, словно они были всем ее телом. Когда он наконец дошел до того, что приподнял подол платья, Мадлэн была уже настолько возбуждена, что не имела бы ничего против, овладей он ею совершенно.
Поскольку времени было в обрез, так как уходили они вместе с остальными, он не успевал поласкать ее, прежде чем взять. А она теперь и не знала, что ей больше нравится. Если ласки затягивались, они не успевали вкусить друг друга. Если он просто вторгался в нее, она ничего не получала взамен. То, что происходило теперь за ширмой, было сценами из жизни в богатейших будуарах, только более поспешными, а кроме того, всякий раз нужно было заново одевать манекен и заправлять постель. Однако нигде больше они не встречались. Это было их сном наяву. К нищенским приключениям своих товарищей в каких-то задрипанных гостиницах он испытывал только отвращение. Он вел себя так, будто проводил время с самой дорогой проституткой Парижа и любил женщину, которая являлась предметом обожания исключительно богатых господ».
— И что же, их приключение потерпело в конце концов фиаско? — спросил Пьер.
— Да. Помнишь, как в универмагах вспыхнула забастовка? Служащие две недели не выходили из зданий. В это время многие влюбленные парочки обнаружили, сколько возможностей таят в себе низкие, широкие, дорогие постели с тонким бельем, а также диваны и шезлонги отменного качества. Сон Мадлэн сделался доступен всем и превратился в дешевое подобие ее прежних переживаний. Встречи с любовником утратили свою волшебную атмосферу. Он уже снова называл ее «мадемуазель», а она обращалась к нему «месье». Он даже начал критиковать ее, и в конце концов она уволилась.
Летом Элена сняла старый домик за городом. Он нуждался в ремонте, и Мигуэль вызвался ей помочь. Начали они с покраски сарая, весьма живописного и состоявшего из множества мелких помещений своеобразных пропорций, причем некоторые из них были пристроены позднее, словно после более тщательного обдумывания.
Доналд тоже при этом присутствовал, однако помогать красить вовсе не собирался. Время он проводил в изучении сада, деревни и леса, окружавшего дом. Элена и Мигуэль работали вместе и не только выкрасили старые стены, но и перепачкались сами. Мигуэль держал кисть так, как будто писал портрет, то и дело отступая на несколько шагов, чтобы получше рассмотреть произведение своего искусства. Работая вместе, они чувствовали, что возвращаются ко временам своей юности.
Чтобы ее шокировать, Мигуэль поведал о своей «полочной коллекции», и понимать это надо было так, что красота подобного рода весьма его восхищает, потому что Доналд обладает ею в высшей степени — суть была в том, чтобы находить ягодицы не слишком округлые, как у большинства женщин, и не слишком плоские, как у большинства мужчин, но нечто среднее, за что хотелось подержаться.
Элена рассмеялась. Это навело ее на мысль о том, что Пьер, стоило ему повернуться к ней спиной, напоминал женщину, и у нее возникало желание его изнасиловать. Она могла достаточно ярко представить себе чувства Мигуэля, когда тот прижимался к спине Доналда.
— Если ягодицы молодого человека вполне округлы и упруги и если у него не возникает эрекции, то он не слишком отличается от женщины, — сказала она. — А ты по-прежнему считаешь, что разница существует?
— Да, разумеется. Подумай только, как обидно было бы обнаружить, что ее нет, и кроме того, найти слишком хорошо развитые женские половые признаки расположенными выше — груди с молочными железами, то, что, парализует эротический аппетит.
— У некоторых женщин груди очень маленькие, — заметила она.
Пришла ее очередь становиться на стремянку, чтобы дотянуться до потолочного карниза и скошенного угла крыши. Когда она поднимала руки, юбка поднималась следом. Чулок на ней не было, а ноги отличались гладкостью и стройностью «без лишних ямочек», как выражался Мигуэль. Он сделал ей по этому поводу комплимент. Сейчас их эротические отношения были уже лишены каких бы то ни было эротических надежд с ее стороны.
Желание Элены соблазнить гомосексуального мужчину является обычной ошибкой, распространенной среди женщин. Как правило, в этом желании присутствует некий элемент их женской чести, заключающийся в том, чтобы попытаться преодолеть реальное превосходство сил и, быть может, ощущение того, что все мужчины уклонились от своего владычества и их приходится соблазнять заново. Мигуэль подвергался нападкам такого рода каждый день. Он не был женственен, держался прямо и двигался по-мужски. Как только какая-нибудь женщина начинала к нему приставать, он ударялся в панику и предвидел ту драму, которая должна из всего этого последовать: ее агрессивное поведение, ее истолкование его пассивности как смущения, ее приставания и то ужасное мгновение, когда ему придется указать ей на дверь. Он никогда не мог сделать это спокойно и уравновешенно, потому что слишком сильно ей сочувствовал. Иногда это оказывалось тяжелее для него, нежели для нее. Он знал такое множество женщин, что ему всегда казалось, будто он уязвляет этим свою мать, сестер и даже Элену в одной из ее личин.
Сейчас он ощущал, какой урон нанес Элене, будучи первым, кто заставил ее усомниться в своих способностях любить и быть любимой. Всякий раз, отваживая женщину, он чувствовал, что совершает преступление, что убивает человеческое доверие и, разумеется, навсегда.
Как же приятно было находиться вместе с Эленой и наслаждаться ее женственным обаянием, не подвергая себя никакой опасности! Пьер заботился о чувственной стороне ее личности. Вместе с тем Мигуэль испытывал по отношению к нему ту же ревность, которой в детстве пылал к отцу. Когда приходил отец, мать всегда выпроваживала Мигуэля из гостиной. Отец с нетерпением ждал, пока он не уйдет. Он терпеть не мог, когда они запирались на многие часы. После ухода отца он снова получал поцелуи и ласки.
То же самое он испытывал, когда Элена говорила:
— Теперь мне нужно к Пьеру.
Ничто не могло ее удержать. Как бы приятно им ни было вместе, с какой бы нежностью она к нему ни относилась. Когда ей приходило время быть с Пьером, ничто не могло ее удержать.
Столь же сильно привлекал его ее странный оттенок мужественности. Когда они были вместе, он всегда ощущал ее личность как нечто энергичное, активное и позитивное. Рядом с ней он забывал про свою лень, нерешительность и медлительность. Она воздействовала как катализатор.
Он рассматривал ее ноги. Как у Дианы-охотницы, мальчика-женщины. Ноги, которые умели бегать и прыгать. Его охватило непреодолимое любопытство и захотелось увидеть все ее остальное тело. Он приблизился к стремянке. Изящные ножки Элен исчезали под кружевными трусиками. Ему не терпелось увидеть больше.