Хроника Аравии

Подобное положение дел весьма не устраивало Эвмена. В македонский лагерь уже стали пребывать первые партии копателей битума, но полной безопасности их работы, стратег не мог гарантировать.

Можно конечно было поднять всю кавалерию и отправиться в пустыни на поиски хатрогов. Начать преследование кочевников. Уничтожить все близлежащие оазисы и их родники, засыпать питьевые колодцы и в конечном итоге заставить хатрогов отступить от приисков. Все это были вполне действенные и эффективные меры, но они на это все требовалось время. А вступать в долгую и затяжную войну с кочевниками, Эвмен не хотел. Александр любил быстрое разрешение возникших проблем и, следовательно, нужно было искать другое решение. Иначе его место возле царя не заняли другие, и тогда прощай все надежды.

После недолгого раздумья, стратег решил бить врага его же оружием и позвал к себе на разговор командира скифской конницы, Агафирса. Призывая степняка отомстить за погибших воинов, хитрый кардиец рассказал ему свой план, от которого скиф пришел в полный восторг.

Утром следующего дня, под видом охраны царских копателей, из лагеря был послан отряд скифов, для разведки местности. В течение трех дней, степняки самым тщательным образом изучили особенности рельефа местности. Знающие свое дело воины, быстро определили, что наиболее удобное место нападения на прииски, было восточное направление.

Ровное как стол пространство пустыни позволяло арабам быстро нанести удар под покровом ночи, а затем и также быстро отойти. Единственным минусом этого варианта было топкое солончаковое поле, которое было плохо проходимым как для конных, так и для пеших. Раскинувшись широким полумесяцем вдоль береговой линии, оно представляло серьезную угрозу для верховых, атакующих в темное время суток.

Другим вероятным местом атаки было южное направление. Там не было коварных солончаковых ловушек. Хатроги могли беспрепятственно атаковать прииски но, только преодолев цепочку невысоких холмов, из-за чего они должны были наступать узкой колонной, а не привычной широкой цепью.

Активные действия присланных рабочих и наступившие безлунные ночи, по мнению скифского вождя должны были заставить арабов в самое ближайшее время. Потому, с наступлением темноты скифская конница покинула лагерь и засела в засаду. Один отряд прикрыл прииски с востока, другой с юга, а третий расположился вблизи самих приисков, готовый в любой момент прийти на помощь товарищам.

Самым вероятным местом нападения противника, по мнению Агафирса, была гряда холмов, вблизи которых он и сел в засаду. Прошло больше половины ночи, прежде чем стоявшие в карауле разведчики, подтвердили правильность вывода своего командира, заслышав мерный гул от топота копыт, приближающейся кавалерии.

Чуткое ухо прильнувшего к земле степняка, быстро определило направление движения противника, а также его примерную численность в пятьдесят конных. Это известие моментально взбодрило дремавших в полглаза скифов. Короткий взмах вождя рукой и дети степей уже скакали к проходам между холмов, сдерживая не в меру ретивых своих скакунов.

Жажда мести и стремление к громкой боевой славе влекли скифов в бой. Но прежде чем дать своим воинам возможность свершить отмщение, скифский вождь намеривался преподнести арабам один неприятный сюрприз. Опытный воин решил извлечь максимальную выгоду из своего положения и отправил на верхушки холмов два десятка лучников. Это были лучшие стрелки во всем скифском войске, так как могли бить без промаха в темноте, ориентируясь исключительно по звуку.

Трижды спустили тетивы своих луков скифы, безжалостно разя скачущего во тьме противника, заставляя его терять строй и сбиваться в кучу. И пока изумленные хатроги пытались понять, откуда из ночи летят смертоносные стрелы, на них уже летели во весь опор косматые мстители.

Агафирс упредил врага в начале схватки всего в пару минут. Ровно столько понадобилось его воинам миновать проходы, перестроиться и широким фронтом атаковать нестройные ряды арабов. Подобного огромной хищной птице обрушились воины Агафирса на застигнутого врасплох противника.

Копьями, мечами, кривыми саблями, кинжалами принялись они крушить его нестройные ряды, проворно обтекая их с обеих сторон, яростно тесня своими крепкими взмыленными конями. Воины хатрогов по своей храбрости и выучке мало чем уступали наседающим на них скифам, но попав под удар с двух сторон, не смогли оказать достойного сопротивления. Казалось, что враги обступили их со всех сторон и от этого, каждый из арабов думал не столько о схватке, сколько о том, как удачнее унести ноги.

Как подобает истинному скифу, Агафирс находился в первых рядах схватки, не желая уступать боевую славу этого боя кому-либо. Заранее выбрав себе соперника под удар, он стремительно сблизился с хатрогом и нанес ему хлесткий удар мечом. Раненый в шею воин стал оседать в седле, но Агафирс не стал тратить время на добивание противника. Ловко отбив ивовым щитом чей-то удар, он рубанул в ответ, опрокинул кого-то на землю и был вынесен из яростной схватки верным конем.

Не теряя ни секунды, Агафирс развернул коня, и как, оказалось, сделал это весьма своевременно. На него устремился хатрог с тяжелым копьем наперевес. Плотный и кряжистый кочевник намеривался проткнуть скифа своим оружием как цыпленка вертелом, но оказался не столь быстрым и проворным как его противник. Всадники на мгновение столкнулись друг с другом, раздался лязг металла и кони противников, унесли своих седоков в разные стороны.

Копье араба лишь скользнуло по доспеху Агафирса, не причинив ему вреда. Зато меч скифского вождя разрубил сыну пустыни грудную клетку и тот, обливаясь кровью, рухнул под копыта своего коня.

Как потом оказалось, это был предводитель хатрогов. Его смерть окончательно подкосило у арабов волю к сражению, и они обратились в бегство, но скифский орел крепко вцепился в свою добычу. Всего лишь одному воину удалось уйти из этой схватки живым и ещё несколько арабов, привели молодцы Агафирса на арканах в лагерь Эвмена.

Стратег очень обрадовался такому двойному подарку этой ночи. Пленным быстро развязали языки, и они рассказали интересные вещи. Оказалось, что хатроги, этим днем собрались напасть на македонцев. Но не как обычно на прииски, а на сам лагерь, и не ночью, а в обед днем. В это время, по мнению арабов, часовые теряют свою бдительность и, как правило, не ожидают нападения.

Чтобы максимально сохранить свои планы втайне от врага, арабы намеривались подойти к македонскому лагерю малыми группами и атаковать его единым целым в самый последний момент. Такая тактика, по мнению вождя хатрогов Ростана, позволяла, если не разгромить войско Эвмена, то нанести ему серьезный урон и заставить стратега отступить от асфальтных приисков.

Эта новость не застала стратега врасплох. Нечто подобное он ожидал, правда, не в столь больших объемах. Узнав о замысле противника, Эвмен лишь скрытно отправил скифов для прикрытия приисков, а сам остался в лагере и стал ждать гостей. При этом число караулов и их численность осталось без изменений.

В назначенный час, хатроги появились перед македонским лагерем, словно выросли из-под земли. Гогочущая и визжащая конная масса, выкатила из-за ближайших холмов, и ринулись в атаку. Вид караульных, которые при виде арабов не раздумывая, бросились к воротам лагеря, только подстегнул кочевников. Пронзительно улюлюкая, выкрикивая оскорбление врагу, они уверенно катились вперед, в предвкушении веселой рубки застигнутых врасплох пеших трусов.

Полностью уверенный в скором успехе дела, Ростан решил убить двух зайцев одновременно. Властный взмах плети и часть хатрогов покинула строй и вместе с сыном вождя Ильдузом поскакала к приискам, чтобы раз и навсегда доказать, чей этот битум.

Из-за лагерного частокола по кочевникам ударили лучники, но их стрел было недостаточно, чтобы заставить арабов повернуть своих коней. Теряя всадников, арабы продолжили свой путь, злобно грозя мечами и плетками царским стрелкам, засевшим за частоколом.