Хроника Ганга

По указанию царя живым ручейком текли на помощь обороняющим стены воинам отряды пиконосцев, лучников и прочей вспомогательной пехоты. Кшатрии в нетерпении сдерживали своих коней готовые в любой момент совершить дерзкую вылазку в тыл врага. Открывавшаяся с крыши картина боя, радовала сердце старого воина. Начав активный штурм стен крепости, македонцы неожиданно быстро выдохлись и откатились назад, под прикрытие баллист и катапульт. Теперь только критские лучники обстреливали защитников Паталы стрелами, из-за своих крепких укрытий.

— Запас «стрел Шивы» у противника явно истощился. Теперь новый штурм им обойдется гораздо дороже — язвительно молвил Аграмес, наблюдая за тем, как разрозненные отряды противника стали вновь выстраиваться в боевые порядки. Душа правителя гангаридов была наполнена радостью отбития штурма противника, но эта радость было бы вдвое больше, если бы в этот момент можно было бы совершить вылазку.

За ночь, получившие повреждения ворота были исправлены, и Аграмес планировал нанести во время штурма внезапный удар тяжелой кавалерии по пехоте противника. Сейчас был самый подходящий момент. Стремительная вылазка кшатриев могла если не принести победу, то нанесла бы войску Александра значительный урон, который заставил бы его временно отказаться от активных действий по осаде Паталы. Однако этому мешал огонь, постоянно горевший на внешних створках ворот. Одна баллиста противника целенаправленно обстреливала главные ворота огненными снарядами, не давая пламени утихнуть.

От непрерывного воздействия огня, металлические створки ворот перекосило больше прежнего, и открыть их было совершенно невозможно. Аграмес подумывал о совершении вылазки через другие ворота, когда взволнованный гонец принес ему ужасную весть.

Воспользовавшись тем, что все внимание гангаридов было приковано к отражению атаки неприятеля в районе главных ворот и за маневрами флота Неарха, заговорщики открыли малые ворота Паталы и впустили в город воинов Александра.

Когда царь узнал об этом, македонцы уже захватили одну из базарных площадей города и двигались по направлению к главным воротам. Не колеблясь ни секунды, Аграмес отдал приказ кшатриям атаковать неприятеля, и выбить его из города. Царские любимцы смело бросились в атаку на врага и, используя тесноту улиц, смогли остановить македонцев, сковав их боем.

Одновременно с ними, царь бросил на неприятеля последний из своих резерв, дабы он обошел македонцев с фланга, и совместным ударом с кшатриями разгромили их. Для отлично знавших географию Паталы солдат, это не составило большого труда и вскоре, македонцы оказались между двух огней.

Гонцу, принесшему эту радостную весть, царь подарил одно из своих колец и пообещал добавить коня после отражения штурма. К сожалению, с командирского пункта царя не было видно той части города, где шло сражение, и это сильно досаждало ему. Мерея шагами плоскую крышу Аграмес с нетерпением ждал известия о полном разгроме противника и устранении угрозы столицы, но гонцы доносили только о яростных боях. К ворвавшемуся в город противнику подошло подкрепление.

— Подкрепления царь, подкрепления! И мы выгоним врага из города — молили Аграмеса гонцы, но властитель Магадхи не торопился принимать решение. Внимательным взглядом он посмотрел на стоящих возле баллист македонцев и увидел, что их число значительно уменьшилось. Александр явно направил их к малым воротам, стремясь развить наметившийся успех. Возле метательных машин только осталась только конница, и это успокоило Аграмеса. Противник отказался от штурма главных ворот и значит, от них можно отводить войска.

Глянув еще раз на поредевшие ряды противника, царь гангаридов согласился послать подкрепление. Приказ был отдан и владыка гангаридов вновь стал мерить шагами крышу в ожидании хороших вестей, но у госпожи судьбы их для него не было. На одиноко стоявшем у берега реки корабле четырежды вспыхнул яркий солнечный блик, и с триеры наварха ему ответили двумя вспышками. Штурм продолжался.

Громко взревели трубы на корабле Неарха и, повинуясь этому сигналу, македонский флот устремился на приступ. Крепкие гребцы дружно вспенили просторы Ганга, мча свои корабли к стенам Паталы. Один за другим приближались македонские корабли к берегу, несмотря на стрелы дождем падавшие на их палубы. Пришвартовавшись к каменным плитам гавани Паталы с помощью абордажных крючьев, они быстро освободили свои палубы от находившихся там солдат.

Стоявшая на берегу стража пыталась оказать им сопротивление, но разве существовали такие силы, что могли удержать рвущегося к победе гиганте Лисимаха. Отбросив в сторону свой щит и ухватившись обеими руками за рукоять боевого топора, он один ударом убивал всякого, кто только посмел заступить ему дорогу.

Македонцы быстро захватили гавань, но повторить успех Матхуры Лисимаху не удалось. Гавань Паталы располагалась довольно далеко от её главных кварталов, и на преодоление этого расстояния солдатам понадобилось время. Кроме этого, Аграмес ожидал подобного хода со стороны Александра и потому держал в районе гавани крепкий заслон. Когда стало известно об ударе противника по гавани, владыка гангаридов без колебания снял все войска от главных ворот и бросил их против Лисимаха. Более того, полностью уверенный, что Александр не решиться на новый штурм, Аграмес покинул свой командный пункт на крыше и направился к гавани.

Положение дел гангаридов к этому времени не было столь плачевно, как могло показаться на первый взгляд. В теснинах улиц македонцам не могли использовать преимущество строя фаланги, и все дело решало индивидуальное мастерство солдат или их численность. И если в первом факторе гангариды уступали своему противнику, то во втором все еще превосходили его. Патала все больше и больше напоминала слоеный пирог. В ней не было единого фронта, все перемешалось, каждый отряд воевал сам по себе.

Вопреки предположению Аграмеса, что Александр уже находится в Патале, вождь македонцев продолжал находиться у столичных ворот вместе с катафрактами. При помощи световых сигналов и гонцов он твердо держал руку на пульсе событий, и едва стало известно о высадке Лисимаха, Александр приказал сосредоточить огонь баллист на главных воротах Паталы.

С громким уханьем и треском застучали тяжелые камни по истерзанным огнем створкам ворот. Добротно сделанные они могли долго сопротивляться не только каменному обстрелу, но даже большому тарану, подведи его македонцы к стенам Паталы. Об этом знали все, но хитрый замысел Нефтеха заключался в ином. Раскаленные и деформированные от сильного огня металлические створки потеряли свои первичные свойства и стали очень чувствительны к ударам извне.

Методично и расчетливо стучал противник своей невидимой палкой по воротам Паталы, и по прошествию времени они не выдержали этого давления. После очередного удара камнем лопнула одна из верхних петель створок. Раздался треск и, лишившись опоры, часть ворот стала проседать под собственной тяжестью. Вначале медленно, а затем все быстрее и быстрее левая створка начала заваливаться внутрь проема ворот. Была слабая надежда, что затворы и нижняя петля удержат створку от падения, но этим надеждам было не суждено сбыться. На какое-то мгновение створка действительно застыла в накрененном состоянии, но затем рухнула, прихватив с собой и вторую половину ворот.

Оглушительный грохот, который сопровождал это падение, был похоронным звоном для столицы гангаридов. Сейчас же в створ ворот устремилась тяжелая конница македонцев. В одно мгновение они смели слабый заслон оставленный Аграмесом и двинулись на помощь отрядам Пердикки и Птоломея.

Внезапное появление врага за твоей спиной в девяносто процентов из ста вызывает панику и только в десяти процентах озабоченность. Воины владыки Магадхи не входили в эти десять процентов и не выдержали удара катафрактов. Достойно сражаясь с македонцами на улицах Паталы, они не смогли устоять перед ударом в спину. Дрогнув под напором свирепого Гангадхара, войско Аграмеса стало стремительно разваливаться, как разваливается плотина под напором стремительного паводка.