Все приключения мушкетеров

– Ах, это вы меня спасли, сказала она, позвольте мне поблагодарить вас.

– Мадам, отвечал д’Артаньян, я сделал то, что всякий дворянин сделал бы на моем месте, и вам не за что благодарить меня.

– Нет, милостивый государь, вы оказали мне услугу и я докажу вам, что я не неблагодарная. Но чего хотели от меня эти люди, которых я сначала приняла за воров, и отчего г-на Бонасиё нет здесь?

– Мадам, эти люди гораздо опаснее воров, потому что это агенты кардинала, а что касается до г-на Бонасиё, то его здесь нет потому, что вчера за ним пришли и увели его в Бастилию.

– Мой муж в Бастилии! вскричала г-жа Бонасиё, о Боже! что же он сделал? несчастный, он воплощенная невинность!

И что-то в роде улыбки показалось на испуганном лице молодой женщины.

– Что он сделал? сказал д’Артаньян. Я думаю, что единственное преступление его состоит в том, что он имеет вместе счастие и несчастие быть вашим мужем.

– Разве вы знаете…

– Я знаю, что вас похитили.

– Кто? вы знаете? о, если вы знаете это, скажите мне.

– Человек сорока или сорока пяти лет, с черными волосами, смуглый, с рубцом на левом виске.

– Это верно, но как его зовут?

– Как его зовут? этого я не знаю.

– А муж мой знал, что мена похитили?

– Он был предупрежден об этом письмом, которое писал ему сам похититель.

– Не подозревает ли он, спросила с смущением г-жа Бонасиё, какой-нибудь причины этого похищения?

– Кажется, он приписывает причину политической.

– Прежде я сомневалась в этом, а теперь думаю тоже самое. Так любезный мой г-н Бонасиё не подозревал меня ни минуты…

– О, напротив, он гордился вашим умом и особенно вашею любовью.

Едва заметная улыбка вторично промелькнула на розовых губах прекрасной молодой женщины.

– Но, продолжал д’Артаньян, как вы убежали?

– Я воспользовалась минутой, когда меня оставили одну, и так как знала уже с нынешнего утра, чему следует приписать мое похищение, то с помощью простыни спустилась из окна и думая, что муж мой здесь, прибежала сюда.

– Чтобы отдаться под его защиту?

– О, нет, я знала, что он, бедняжка, не в состоянии защитить меня; но как он мог быть нам полезен в другом случае, то я хотела предупредить его.

– О чем?

– О, это не мой секрет и потому я не могу вам этого сказать.

– Впрочем, сказал д’Артаньян, извините, что я, солдат, напомню вам о благоразумии; я думаю, мы здесь не в таком месте, чтобы сообщать друг другу тайны. Люди, которых я прогнал, воротятся с подкреплением, и если они застанут нас здесь, то мы пропали. Правда, что я послал предупредить троих моих друзей, но неизвестно еще, найдут ли их дома.

– Да. Вы правы, сказала испуганная г-жа Бонасиё, – Убежим, спасемся.

С этими словами она взяла д’Артаньяна под руку и быстро увела его.

– Но куда мы побежим? спросил д’Артаньян, – где мы спасемся?

– Уйдем прежде всего из этого дома, а потом увидим.

Молодая женщина и молодой человек, не позаботившись затворить дверь, быстро пошли по улице Могильщиков, и остановились только на площади Св. Сюльпиция.

– А теперь, что мы будем делать, спросил д’Артаньян, – и куда прикажете мне проводить вас?

– Признаюсь, я в большом затруднении отвечать вам на это, сказала г-жа Бонасиё: – мое намерение было предупредить г. ла-Порта через моего мужа, что он должен сообщить нам подробно, что происходило в Лувре в последние три дня и не опасно ли мне там показаться.

– Но я могу предупредить ла-Порта, сказал д’Артаньян.

– Без сомнения, только одно несчастие: что Бонасиё знают в Лувре и его пропустили бы, а вас не знают и не пустят туда.

– Полноте, сказал д’Артаньян, – у вас верно есть при какой-нибудь калитке Лувра преданный сторож, который по условному паролю…

Г-жа Бонасиё внимательно посмотрела на молодого человека.

– А если я вам сообщу этот пароль, сказала она, – забудете ли вы его тотчас как скажете?

– Честное слово дворянина! сказал д’Артаньян таким тоном, что в истине обещания его нельзя было сомневаться.

– Хорошо, я вам верю; вы кажется честный молодой человек, и притом, может быть, счастье ваше зависит от вашей преданности.

– Я сделал бы и без обещания, по совести, все что могу, чтобы услужить королю или королеве, сказал д’Артаньян; располагайте мною как другом.

– Но куда же вы меня поместите на это время?

– Нет ли у вас кого из знакомых, куда ла-Порт мог бы придти за вами.

– Нет, я не хочу никому вверяться.

– Постойте, сказал д’Артаньян; мы у дверей квартиры Атоса. Да, точно.

– Кто это Атос?

– Один из моих друзей.

– Но если он дома и меня увидит?

– Его нет дома; я проведу вас в его комнату и унесу с собою ключ.

– А если он воротится?

– Он не воротится; впрочем ему скажут, что я привел даму, и что эта дама у него.

– Но это может компрометировать меня.

– Что вам за дело! никто вас не будет знать; впрочем мы в таком положении, что можно пренебречь некоторыми приличиями.

– Ну, пойдемте же к вашему другу. Где он живет?

– В улице Феру, за два шага отсюда.

– Идем.

И оба отправились. Как предвидел д’Артаньян, Атоса действительно не было дома; он взял ключ, который ему всегда давали, как домашнему другу, взошел на лестницу и ввел г-жу Бонасиё в маленькую комнату, описанную нами прежде.

– Вы здесь как дома, сказал он; дожидайтесь, заприте дверь изнутри и отоприте только тогда, когда услышите три удара в дверь таким образом, слушайте. И он ударил три раза: два раза скоро один после другого и довольно крепко, а третий раз немного спустя и легче.

– Хорошо, сказала г-жа Бонасиё, – теперь моя очередь дать вам инструкцию.

– Я слушаю.

– Идите к калитке Лувра со стороны улицы Лестницы и спросите Жермена.

– Хорошо. Потом?

– Он спросит вас что вам угодно; тогда вы скажете ему два слова: Тур и Брюссель; после того он исполнит все ваши приказания.

– А что я ему прикажу?

– Позвать ла-Порта, камердинера королевы.

– А когда ла-Порт придет?

– Вы пришлете его ко мне.

– Хорошо; но где и как я вас увижу?

– А вы хотите непременно меня опять видеть?

– Разумеется.

– Хорошо, предоставьте это мне и будьте спокойны.

– Я полагаюсь на ваше слово.

– Вы не ошибетесь.

Д’Артаньян поклонился г-же Бонасиё, бросив ей самый нежный взгляд, какой только мог, и между тем как спускался с лестницы, он слышал как дверь за ним заперли на два поворота. В два прыжка он очутился у Лувра; пробило десять часов, когда он входил в калитку Лувра. Все рассказанные нами происшествия произошли в течение получаса.

Все случилось так, как говорила г-жа Бонасиё. Но условленному паролю, Жермен повиновался; через десять минут пришел ла-Порт; д’Артаньян в двух словах рассказал ему в чем дело и сообщил, где была г-жа Бонасиё. Ла-Порт два раза переспросил в подробности адрес и отправился бегом.

Но сделавши не более десяти шагов, он воротился назад.

– Молодой человек, сказал он д’Артаньяну, – я вам дам совет.

– Какой?

– Может быть вас, будут допрашивать о том, что было теперь сейчас.

– Вы думаете?

– Да. Нет ли у вас друга, у которого часы отстают?

– Ну?

– Идите к нему, чтоб он мог засвидетельствовать, что в половине десятого вы были у него. Юридически это называется алиби (отсутствие, доказанное присутствием в другом месте).

Д’Артаньян нашел совет благоразумным; он со всех ног побежал к де-Тревилю; но не входя в общую залу, он просил позволения пройти в его кабинет. Так как он был одним из частых посетителей дома, то его просьбу исполнили без затруднения и пошли доложить де-Тревилю, что его молодой земляк, имея сообщить ему что-то важное, просит особенной аудиенции. Спустя пять минут, де-Тревиль спрашивал д’Артаньяна, что он может для него сделать и чему обязан его посещением в такое позднее время.

– Извините, сказал д’Артаньян, воспользовавшийся тем временем, когда оставался один, чтобы переставить часы на полчаса назад: – я полагал, что так как еще только 25 минут десятого, то еще не поздно явиться к вам.