Беттина

— Хочу сказать, что им нужен второй режиссер. Они берут нас вместе. Если ты не поедешь, то и меня не возьмут.

— Что? Ведь это абсурд!

— Продюсер видел, как мы работали в последнем турне, и ему показалось, что мы — слаженная команда. А тут так случилось, что режиссер этого спектакля вроде как украшение. Слава достанется ему, ну а тебе придется потрудиться. Да не бойся, работы не очень много, а деньги хорошие. Ты будешь получать двести пятьдесят в неделю.

Беттина не обратила внимание на последние его слова.

— Это не довод, Энтони. Я беременна. Ты сказал им это?

— Конечно, нет, — резко бросил он. И Беттина рассердилась. Опять все сначала.

— Я не поеду, ясно?

— В таком случае, мадам, — он отвесил низкий поклон, — позвольте поблагодарить вас за то, что вы портите мне карьеру. Надеюсь, ты понимаешь, — с этими словами он выпрямил спину и с бешенством взглянул на нее, — надеюсь, ты понимаешь, что если я откажусь от этого предложения, то, быть может, долгие годы не получу вообще никакой роли.

— Ах, Энтони, это не так…

У нее на глазах показались слезы. Она знала, что так бывает: раз откажешься, и пойдет молва в мире шоу-бизнеса.

— Какая это компания? Он назвал, и Беттина огорченно поморщилась. Одна из самых твердолобых в их деле.

— Но, дорогой, я не могу.

Он, ничего не сказав, хлопнул дверью. К черту. Какое странное предприятие. Почему они настаивают, чтобы и она поехала? За последние семь лет она взяла от работы в театре все, что было необходимо. Теперь ей хотелось спокойно перечитать некоторые пьесы и начать писать свою. У нее, как она и предполагала, завершился определенный жизненный этап, но Энтони — совсем другое дело. Он может лишиться работы на долгое время. Подумав обо всем этом, она через два часа позвонила своему врачу и попросила совета.

— Что вы мне скажете?

— Скажу, что вы — сумасшедшая!

— Почему? Потому что это плохо для ребенка?

— Да нет, дело не в ребенке. При таком самочувствии, какое было у вас в последнее время, что может быть хуже переездов из гостиницы в гостиницу еще пять-шесть месяцев?

Беттина угрюмо молчала.

— Сколько продлятся гастроли?

— Не знаю. Забыла спросить.

— Ну что ж, допустим, вы дадите согласие. У меня нет возражений, если вы сможете иметь полноценный отдых, хорошее питание, все удобства в пути и, — он заглянул в ее карту, — если все это продлится не более пяти месяцев. Я хочу, чтобы вы возвратились, когда ваш срок не превысит семи с половиною месяцев. Любой опытный акушер сказал бы вам то же самое. И еще — вам надо будет регулярно посещать женские консультации. По приезде в крупный город сразу же обращайтесь в больницу, не реже двух раз в месяц. Получится? — чувствовалось, что он улыбается.

— Думаю, да.

— На самом деле, — сказал он гораздо мягче, — вам станет лучше, как только исчезнет тошнота. В прежние времена гастролеры и не знали иного. Слышали выражение — «родился на колесах»? Это не преувеличение. Конечно, это не самый простой способ выносить ребенка, но если вы будете благоразумны, все обойдется.

Беттина тяжело вздохнула и повесила трубку. Она уже знала, что ответит Энтони. А тот через четыре часа дал согласие продюсеру.

Но эти гастроли оказались труднее последнего турне. Работать приходилось на износ. У режиссера был долгосрочный контракт с компанией, по которому он не мог быть уволен. Страдая хроническим алкоголизмом, он целыми днями пьянствовал у себя в номере, а все заботы ложились на плечи Беттины. Уже на исходе первого месяца она чуть с ног не валилась от усталости. Гостиницы оказались не такими, как обещал Энтони, свободного времени совсем не оставалось, на режиссера рассчитывать не приходилось, команда подобралась тоже не очень, и Беттина тянула лямку, трудясь с утра до вечера. Вместо того чтобы прибавлять в весе, она тощала и испытывала непрекращающиеся боли в ногах. С Энтони они почти не виделись. Тот все время, свободное от репетиций и спектаклей, проводил в компании друзей и подруг, в частности, с дебютанткой из Кливленда, мелкой блондиночкой. Звали ее Джинни. Беттина возненавидела Джинни еще до отъезда из Нью-Йорка. Работать с ней было ох как нелегко, но Беттина привыкла все делать профессионально. В этом она видела свою обязанность перед этой девчонкой, перед самой собой, перед компанией и перед Энтони.

Когда она второй раз посетила клинику, доктор обрисовал ей положение дел. Она переработала, истощила нервную систему, весила меньше нормы. Ей было сказано, что она потеряет ребенка, ежели не станет себя щадить. В то время у нее заканчивался четвертый месяц беременности. Врач считал, что часть ее обязанностей мог бы выполнять Энтони, чтобы она не так уставала. Тем же вечером, после представления, Беттина попросила мужа о помощи.

— Интересно, с какой стати? А ты что — выйдешь на сцену вместо меня?

— Энтони, я серьезно…

— Я тоже серьезно. Подумаешь, дело — потерять ребенка! Я не хотел заводить детей так поспешно. Послушай, любимая, ведь это — твой ребенок. Если не хочешь потерять его, попроси помочь кого-нибудь другого.

И он взял Джинни под руку. Они собрались поужинать в ресторане и не намеревались тратить время на разговоры с Беттиной. Беттина в ужасе смотрела на Энтони. Что с ним произошло? Почему он ведет себя подобным образом? Неужели это из-за ребенка? Она вернулась в гостиницу в подавленном настроений. Впервые за два месяца отчаянно захотелось позвонить Айво. Но нельзя. Теперь она — не маленькая девочка. Нечего приставать к Айво со своими трудностями. Она сидела одна, размышляя и то и дело пускаясь в слезы. В эту ночь Энтони не пришел к ней. Она прождала его до утра — хотелось взглянуть ему в глаза. Не дождавшись, в полдень она отправилась в театр. И там ее встретила Джинни.

— Ищешь Энтони? — сладко пропела она.

Беттина почувствовала, как внутри у нее все сжалось.

— Нет, пришла на работу. Что вам нужно?

— Да. Ведешь себя как леди.

Джинни плюхнулась на стул. Беттина с трудом сдержалась, чтобы не влепить ей пощечину.

— Что вам угодно? — ледяным тоном повторила Беттина.

— Неужели не догадываешься, Бетти?

— Меня зовут Беттина. Так что вам нужно?

Беттина вдруг поняла, что происходит нечто очень важное. На что намекает эта девица? Конечно, это связано с Энтони. Беттину пронзила боль, но она не показав виду, смотрела на смазливую блондинку.

— Итак, Бетти, — у Джинни было лицо, про которое французы говорят: «просит оплеуху», — почему ты не хочешь отпустить Энтони с миром? Ведь полгода уже прошло.

— Какие полгода? — похолодев, спросила Беттина.

— А ты что, не догадываешься, для чего он на тебе женился, дорогуша? Думаешь, влюбился? Как бы не так, просто ему была нужна зеленая карта. Разве он тебе не сказал?

Беттину охватил ужас.

— А тут ты подвернулась под руку, — продолжала Джинни, — Он знал, что твой бывший супруг не оставит тебя без средств, так что и беспокоиться не о чем. Вы поженились в сентябре, так?

Беттина молча кивнула,

— Ну вот, детка, прожили шесть месяцев, и теперь он получит зеленую карту. И ты ему без надобности. А если ты думаешь, что он с тобой останется, ты просто спятила. Он плюет на тебя и на твоего будущего ребенка, от которого ты по глупости своей не убереглась. И вот что еще я тебе скажу, — она вскочила со стула и покрутила бедрами, — не будь дурой, не висни на Энтони, когда вернемся в Нью-Йорк!

Весь день Беттина не выходила из театра, пытаясь забыться в работе. Когда, незадолго до начала спектакля, Энтони наконец приехал в театр, она вошла в его грим-уборную и закрыла за собой дверь. Беттина ждала его там, и, к счастью, он пришел один. С недоумением посмотрев на нее, он снял пальто и повесил его на вешалку.

— Что тебе, Беттина?

— Хочу с тобой поговорить. Она была настроена решительно. Энтони рассеянно смотрел на нее.

— У меня нет времени. Надо гримироваться.

— Отлично, это нам не помешает. — Она придвинула стул и села рядом. Энтони забеспокоился. — Сегодня мы побеседовали с нашей общей знакомой — Джинни.