Рифтеры (Сборник)

– Это «Атлантида», – выпалила Кларк и вдруг за­сомневалась.

– Вижу, – сказал Лабин.

– Конечно, не в реальном времени, – пояснил пра­вонарушитель. – Краска реагирует чертовски медленно, а из‑за расстояния и маскировки снимок я делаю лишь изредка. Но вы поняли.

Лабин стоял, не двигаясь.

– Лжешь.

– Маленький совет, Кен. Знаешь, твои люди иногда уходят на глубину и блуждают там в темноте. Не следо­вало позволять им пользоваться «кальмарами». Никогда не знаешь, куда доходит сигнал передатчика.

– Нет, – Кларк покачала головой. – Ты? Это ты был внизу?

«Не Грейс и не Седжер. Не корпы и не рифтеры, даже не почитатели Мадонны и не два паршивца на лодке. А ты. И больше никто».

– Не могу претендовать на все заслуги, – признался Дежарден. – С модификацией Бетагемота мне помогла Элис.

– Надо думать, против воли, – сказал Лабин.

«О Ахилл. Был лишь один шанс поправить все, что я натворила, а ты его запорол. Один шанс на примирение, а ты угрожаешь всему, что я знаю. Одна паршивая, хилень­кая надежда, а ты... Как ты смеешь? Как же ты смеешь?»

Исчезла тонкая последняя соломинка. Кларк шагнула вперед. Лабин протянул искалеченную руку и перехва­тил ее.

Дежарден на Лени даже не взглянул:

– Я не идиот, Кен. Вы – не основные силы атаки, вы – просто все, что удалось наскрести в срочном по­рядке. Но ты тоже не идиот, значит, подкрепление на подходе. – Он поднял ладонь, предваряя возражения. – Ничего, Кен. Я знал, что рано или поздно это случится, и принял все необходимые меры. Хотя, благодаря тебе, вынужден обратиться к орудиям главного калибра без церемоний.

Его глаза чуть провернулись в глазницах, пальцы дрог­нули. Кларк вспомнила Рикеттса, умаслившего «Вакиту» подмигиванием и взглядом.

Картинка на стене распалась, на ее месте появились числа.

– А вот с этими ребятами у меня контакт в реальном времени. Видишь их, Кен? Канал 6?

Лабин кивнул.

– Значит, знаешь, кто это.

Кларк тоже знала. Четыре точки координат: широта и долгота. Показатели глубины от нулевого уровня. Систе­мы прицеливания. Ряд светящихся иконок, указывающих на цель.

– Мне этого не хотелось бы, – сказал Дежарден. – Я, как‑никак, собирался поселиться там после отставки.

Я не думал их взрывать, так, слегка стреножить. Смазать дорожку, так сказать. Но если мне все равно умирать...

Кларк дернулась в хватке Лабина. Но даже искале­ченная, его рука держала твердо: сомкнулась на плече гранитными клещами, маслянистыми от коагулянта. Она могла лишь вертеться в его хватке, но не вырваться.

– Правда, есть и другие варианты, – продолжал пра­вонарушитель. – Коттеджики, виллы на крайний слу­чай. Я мог бы выбрать один из них. – Он поднял руку к показателям телеметрии. – Для вас это значит много больше, чем для меня.

«Он же все спланировал много лет назад, – поняла Кларк. – Даже когда мы думали, что он нам помогает. А потом мы забились в темную нору, как крольчата, и по­степенно исчезала связь, пропадали контакты, и все это был он. Ахилл отрезал нас и дезинфицировал станцию от нежелательных жильцов, когда удача иссякла, и ему понадобилось укрытие».

– Какая же ты мразь, – прошептала она, собираясь с силами.

Дежарден на нее не смотрел.

– Так когда же прибудет кавалерия, Кен? Как ты их вызвал? Много ли они знают?

– Я скажу, – сказал Лабин, – и ты откажешься от атаки.

– Нет, Кен, это ты откажешься от атаки. Исполь­зуешь свой хитрый пароль, чтобы отключить автопилот субмарины или убедить Хельсинки, что они ошиблись, – словом, все, что понадобится.

– А ты все равно взорвешь «Атлантиду».

– Зачем? Я же говорю, есть другие варианты. Зачем тратить впустую идеальных заложников? Живыми они стоят гораздо больше.

– Пока.

– Кроме «пока» у нас ничего нет, дружок.

Взгляд Кларк метался от человека, который хотел ее убить, к человеку, который рисковал жизнью, чтобы ему помешать.

«За каждый час, проведенный тобой в этой цитадели, ты убивал столько народа, сколько не жило на „Атлан­тиде" даже в лучшие времена, – подумала она. – И я убью еще больше, если оставлю тебя здесь».

А Кен готовился заключить сделку.

Она видела это в его осанке, в изуродованном сле­пом лице, которое было с ней рядом вот уже столько лет. Он не был загадочным или непроницаемым. Не для нее. Даже теперь.

– Я тебя знаю, Кен, – говорил Дежарден. – Мы давно знакомы – ты и я. Мы – братья по духу. Мы устанавливаем собственные правила и, видит бог, мы их соблюдаем. Люди не важны. Целые популяции тоже. Важ­ны правила, верно, Кен? Важна миссия.

– Если ты не пойдешь на сделку, миссия провалится.

– Кен... – прошептала она.

– Но ты можешь их спасти, – продолжал правона­рушитель. – Ты потому и пришел, да? Отдай все паро­ли и задание выполнено. Ты уходишь, я отзываю атаку и, прежде чем исчезнуть, даже отдам тебе противоядие от того мерзкого штамма Бетагемота, с которым борются твои дружки. Как я понимаю, многим из них основа­тельно досталось.

Кларк вспомнила парящую машину, вещавшую его голосом: «Если убийство десяти спасет сотню, это нор­мально». Она вспомнила Патрицию Роуэн, женщину, искореженную внутри, но для мира всегда холодную и непоколебимую: «Я служила Общему Благу».

– Или, – продолжал Дежарден, – можешь попы­таться меня убрать – и убить всех, кого собирался спа­сти. – Он сцепился с Лабином взглядом. Казалось, у них на двоих одна карманная вселенная, в которой Кларк не существует. – Выбирай. Только быстрее – ваши модификанты, новые «лени», уже везде, и я не знаю, смогу ли удержать контроль над этими цепями.

Кларк подумала, как бы поступила Патриция Роуэн, столкнувшись с таким выбором. Подумала о миллионах погибших, которые остались бы в живых, если бы умер­ла она.

Вспомнила Кена Лабина миллион лет назад: «А разве есть что‑то такое, чего ты не сделаешь ради возможности вернуть все назад?»

– Нет, – тихо сказала она.

Дежарден поднял бровь и – наконец – снизошел до нее:

– Я говорил не с тобой. Но, будь я Лени Кларк... – он улыбнулся, – я бы не стал делать вид, будто мне не плевать на весь мир. Бесстыдства не хватило бы.

Она извернулась в руке Лабина и лягнула его изо всех сил. Сапог глубоко вошел в рану на бедре рифтера. Кен отшатнулся и вскрикнул.

А Кларк, освободившись, рванулась вперед.

Она бросилась прямо на Дежардена.

«Он не рискнет, – твердила она себе. – У него только один козырь, он – покойник, если нажмет кнопку, он же понимает, что...»

Глаза Дежардена метнулись влево, пальцы дернулись. И тоненькая ниточка сомнения расцвела ужасом, когда числа на стене стали меняться...

«Ожидание» трансформировалось в совершенно другое слово: снова, снова и снова оно мерцало у нижнего края экрана. Кларк отчаянно старалась не читать от какой‑то отчаянной инфантильной надежды – «может, если я не увижу, этого не случится, может, еще есть время», – но все увидела, против воли увидела надпись, данную в че­тырехкратном увеличении, полную остановку, а потом стена потемнела.

«Исполнено».

На следующем шаге она споткнулась.

Что‑то загудело в голове. Кости пели от слабого раз­ряда. Ноги подогнулись, руки повисли под собственной тяжестью. Она больно ударилась черепом о пульт и еще раз – об пол. Легкие сплющились, выдохнув весь воз­дух – Лени пыталась задержать дыхание, но челюсть вдруг отвисла, по щеке побежала слюна. Опорожнился мочевой пузырь. Имплантаты в груди щелкали и потрескивали.

– По‑моему, тебе должна понравиться такая симмет­рия, – заметил голос откуда‑то с края вселенной. – Выс­шая жертва, а? Величайшая жертва – и самая могуще­ственная женщина в мире падает, сворачивается в тугой клубочек. А я... у меня еще осталась пара дел, где надо сказать последнее слово.

Она не чувствовала биения сердца. Из глубин чере­па взметнулась тьма, вихрем пронеслась перед глазами...

– Какой шикарный миф выходит, вот что я скажу, – продолжил далекий, еле слышный голос. – Мы непре­менно должны были сойтись...