Страница 261 из 281
Мотоплан кружил на стометровой высоте, под ним виднелось исполосованное шрамами бурое лоскутное одеяло Новой Англии после пришествия «ведьмы». Небо на востоке почернело от дыма, его огромные темные столбы поднимались с дальней стороны выбритого скалистого хребта. Того самого, с которого они наблюдали за падением звезд, через который перевалили Лабин и Кларк, когда шли навстречу «оводу» Дежардена. Тогда огонь горел по эту сторону холма – маленький, мерцающий загон, только чтобы цель не сбежала.
Теперь пылал весь Фрипорт. Над самым гребнем висели два подъемника. Дым клубился вокруг, то затемняя, то проявляя их силуэты по прихоти восходящих потоков воздуха. Машины еще поливали землю редкими струями огня, но основную миссию, судя по всему, уже выполнили. Теперь Лабину предстояло завершить свою.
Кларк ничто не угрожало. Подъемники испепелили небо, землю и поверхность океана, но на глубину забраться не могли. «Вакита» была невидимой и неприкасаемой. Потом, когда пламя потухнет, Кен собирался проверить, как там Лени.
А пока надо было патрулировать периметр. Он подлетел с запада, вдоль Дайер‑роуд. Навстречу не попалось ни одной машины. Теперь, свернув к югу, он обходил огненный шторм по направлению, пересекавшемуся с трассой 1‑95. Подъемники появились с севера, так что беженцы на колесах, скорее всего, должны были устремиться в противоположную сторону.
Возможно, один из них даст ему повод...
На тринадцатом километре Лабин засек движение на дальнем расстоянии. Ответный сигнал был мощным, размером с грузовик, но пропал через несколько секунд после опознания. Поднявшись на сто пятьдесят метров, Кен включил пеленг на широкую дугу и с перерывами получил сразу два сигнала. Но больше ничего.
Хватит и этого. Цель съехала с шоссе на восток и исчезла в помехах от земной поверхности, но последнее местоположение он зафиксировал. Если повезет, координаты лягут на проселок без перекрестков. Если повезет, у объекта будет только один путь.
В кои‑то веки удача оказалась на его стороне. Дорога была извилистой, скрывалась под спутанными и сухими ветвями деревьев, которые в более зеленые времена спрятали бы ее полностью. И сейчас они хоть и мешали обзору, но полностью скрыть движущийся объект не могли. На такой скорости цель должна была через несколько минут достичь берега.
Океан искрился вдалеке – плоская голубая ширь, окаймленная рядом шпилей цвета слоновой кости. Отсюда они казались не больше зубочистки, а на самом деле достигали ста метров в высоту. Над некоторыми лениво вращались трилистники вертушек с узкими лопастями длиной в десятиэтажное здание, на других вертушки замерли или были обломаны. Часть башен и вовсе лишилась головы.
Под хромыми ногами ветряков угнездился какой‑то промышленный комплекс: плавучий остров труб, лесов и шарообразных резервуаров. Когда Лабин приблизился, проступили детали: водородная станция, вероятно питавшая Портленд, лежавший в каких‑нибудь пятнадцати– двадцати километрах к югу. Издали и станция, и система проводки казались крошечными, хотя вполне могли подниматься на высоту нескольких этажей.
А теперь к воде. Дорога у него за спиной вырвалась из мертвого леса и плавно свернула вдоль побережья. Она впадала в асфальтовое озерцо, застывшее автостоянкой с видом на океан. Другого пути нет – Лабин отступил назад и занял позицию, выжидая, пока объект выйдет на открытое место.
Им оказалась Мири.
«Мог бы догадаться, – подумал он. – Не надо было ей верить, эта женщина никогда не сможет сидеть смирно».
Он снизился к дороге и завис в паре метров над асфальтом, пока включались амортизаторы воздушной подушки. Перед ним тихо стоял лазарет – окна затемнены, двери закрыты, орудийные стволы втянуты внутрь. Афиша на перилах ограждения прокручивала рекламную анимацию из лучших времен. За полосой воды крутили потрепанными лопастями ветряки.
За рулем наверняка сидела Кларк. Уэллетт перекодировала блокировку у него на глазах: допуск был только у них троих. С другой стороны, они ведь деактивировали внутреннюю защиту против взлома. Возможно, хотя и маловероятно, что Лени вела машину с пистолетом, приставленным к виску.
Он приземлился прямо на набережной, полого спускавшейся к воде. Если понадобится, послужит укрытием. Мотоплан отключил, готовясь к столкновению с землей. На такой дальности Мири едва опознавалась. Ее виртуальные потроха сбивали с толку, то загораясь, то сливаясь с фоном. Он вырубил обзор, чтобы не отвлекаться.
Водительская дверца МИ распахнулась. Он встретил Лени Кларк на полпути.
Ее глаза без линз были полны слез.
– Господи, Кен! Ты видел?
Он кивнул.
– Я знала этих людей. Я пыталась им помочь. Понимала, что нет смысла, а все же...
Он только раз видел ее такой. Подумал, не сможет ли ее утешить, если обнимет. Абсурдно, но другим, кажется, иногда помогало. Но Лени и Кен всегда были слишком близки для подобных жестов.
– Ты же знаешь, это необходимо, – напомнил он.
Она помотала головой:
– Нет, Кен, и никогда не было.
Он долго всматривался в нее.
– Почему ты так говоришь?
Лени оглянулась на лазарет. Лабин мгновенно насторожился.
– Кто там с тобой? – спросил он, понизив голос.
– Рикеттс.
– Рик... – он вспомнил: – Нет!
Она кивнула.
– Он что, вернулся? Ты не вызвала карантин? – Он в ужасе покачал головой. – Лен, ты понимаешь, что...
– Понимаю, – без малейшего раскаяния сказала она.
– Вот как! Значит, ты понимаешь, что Фрипорт, по всей вероятности, сожжен по твоей...
– Нет, – сказала она.
– Он – носитель.
Лабин хотел обойти ее, но Лени заступила ему дорогу:
– Не тронь его, Кен.
– Странно, что приходится. Он должен был умереть несколько дне...
«Какой же я идиот», – сообразил он и спросил:
– Что тебе известно?
– У него была начальная стадия Сеппуку. Потливость, лихорадка, покраснение кожи. Повышенный обмен веществ.
– Дальше?
– Несколько дней назад у него была поздняя стадия Сеппуку.
– То есть?
– Он так ослабел, что шевельнуться не мог. Кормить приходилось через капельницу. Он даже говорить не мог, использовал саккадный интерфейс.
– Он поправляется, – скептически заметил Лабин.
– Содержание Сеппуку ниже десяти и с каждым часом падает. Потому‑то я и перевела его обратно на Мири. На «Ваките» нет...
– Ты держала его на подлодке, – мертвым, монотонным голосом проговорил Лабин.
– Отшлепаешь меня потом, ладно? Пока заткнись и слушай. Я загрузила его в Мири и прогнала через все анализы, до каких она додумалась, и все они подтверждают. Три дня назад он был на пороге смерти, а сегодня как огурчик.
– Нашла лекарство? – Он не верил своим ушам.
– Лекарства не нужно! Оно само проходит! Просто... надо выждать.
– Хочу посмотреть данные.
– Ты можешь больше: можешь помочь в их сборе. Когда появились подъемники, мы собирались проводить последнюю серию.
Лабин покачал головой:
– Но Така думала...
Но Уэллетт, по ее собственному признанию, и прежде случалось ошибаться. Она была далеко не лучшей в своей области и темную сторону Сеппуку открыла только тогда, когда Дежарден сказал ей, куда смотреть...
– Я пыталась выяснить, зачем кому‑то создавать организм, который достигает таких гигантских концентраций в теле носителя, а потом просто... вымирает, – продолжала Кларк, – и придумала всего одну причину. – Она искоса глянула на него. – Сколько носителей ты изловил?
– Восемнадцать.
Трудился день и ночь, выслеживал розовые облачка и тепловые следы, брал направление по анонимным голосам в рации, постоянно клеил дермы, вычищавшие яды из крови, спал по полчаса в сутки...
– Из них кто‑то умер? – спросила Кларк.
– Мне сказали, что они умерли в карантине. – Он фыркнул, распекая себя за глупость. «Что нужно, чтобы одурачить мастера? Пять лет вне игры и голос на радиоволне».
– Така была права, просто не додумала до конца, – сказала Лени. – Сеппуку убивает, если его не остановить. Она просто не знала, что он каким‑то образом останавливает сам себя. К тому же у нее... проблемы с самооценкой...