Волчий договор (ЛП)

Девушка пожала плечами.

– Что они хотят от Вас? Почему они пришли? Как Вы выжили?

– Я не знаю. Я же сказала, я не знаю, о чем Вы говорите, – сказала девушка, все больше и больше начиная волноваться.

– Я надеялась, что Вы мне поможете... Я... ищу их. Мне нужно добраться до Гончих, – сказала Блисс, чувствуя, как она произнесла слова, которые были безнадёжными потугами её матери, стоявшей перед ней.

Девушка начала дрожать и качаться назад и вперёд, скуля, как раненый зверь.

– Отстаньте от меня... уйдите...

– Мне жаль, мне очень жаль... Пожалуйста, поверь мне, я не хочу причинять Вам боль, – сказала Блисс. – Но мне нужно знать о Гончих.

– Гончие! – вдруг девушка закричала, её глаза загорелись, глядя прямо в зелёные глаза Блисс. – Почему Вы ищете Гончих? Осторожно! Никто не охотится за ними!

Они смотрели друг на друга. Затем дверь открылась. Время истекло. Блисс вышла из комнаты.

– Так. Что Вы думаете? – Спросил управляющий, когда они вернулись в вестибюль. – Крепкий орешек, верно?

Блисс не ответила, пытаясь убедить себя, что девушка в комнате понятия не имела, о чем она говорила, что она просто хотела напугать её. Но Блисс видела многое в своей жизни. Её так просто не напугаешь.

Глава десятая

Слова девушки встревожили её, но Блисс удалось оставаться спокойной, торопясь через автостоянку больницы. Она столкнулась с монстрами, которые были страшнее Гончих. В конце концов, это было лишь нападение Гончих отца, и она не собиралась бояться нескольких паршивых дворняг, и не имеет значения, что сказала девушка с жуткими глазами.

Она набрала номер Джейн, нуждаясь услышать дружеский голос тёти, и была разочарована, когда вызов пошёл на голосовую почту. Блисс оставила сообщение.

– Эй, это я. С ней все в порядке, но она отказывается помогать. Действительно отказывается от сотрудничества, ты знаешь, что я имею в виду. Я скажу тебе больше, когда увижу тебя. Я по дороге в номер. Увидимся в позже.

Движение было медленным, и было темно, когда Блисс заехала на переполненную стоянку. «Бэдсайд Инн» был больше жилым домом, чем мотелем, слишком поздно, они обнаружили, что он служил в качестве станции для людей, которые не могли заплатить за первый и последний месяца аренды или пройти проверку кредитоспособности. Когда Блисс вышла из лифта она обнаружила, что двери нескольких комнат на этаже открыты, жильцы разговаривали, одетые в халаты с влажными волосами, обменивались историями и сплетнями. Дети бегали от одной комнаты в другую, как будто весь комплекс был их детской площадкой. Она пережила момент паники, когда впервые увидела небольшой уродливый номер. Там были надписи на стенах, а подушки и покрывало, похоже, последний раз чистили в эпоху Рейгана.

Блисс пошла к себе в комнату, она кивнула своим соседям и наскочила на их детей, которые ползали на коленях, но другие жильцы были холодны к ней, никто не вернул её нервную улыбку, а некоторые смотрели на неё враждебно. Именно с некоторым облегчением, что она, наконец, достигла двери. Она постучала вместо того чтобы использовать ключ, просто, чтобы Джейн знала, что она там.

– Тётя Джейн? Это я. – Она ждала её, чтобы та открыла дверь, но ничего не произошло. Может Джейн все ещё спала?

Ей придётся открыть дверь самой. Она скользнула ключ-картой в считывающее устройство и индикатор замигал зелёным цветом. Она повернула ручку и открыла дверь. В комнате было полностью темно. Она ненавидела будить тётю Джейн, но она ничего не видела.

Как только она включила свет, она захотела ничего не видеть. Мебель была перевёрнута, комната в беспорядке с явными признаками борьбы и со следами когтей на стенах. Не было никаких признаков тёти Джейн.

Блисс закричала.

«Никто не охотиться на Гончих», предупреждала брошенная девушка в клинике.

Через несколько часов Блисс сидела в арендованной машине на стоянке мотеля, не в состоянии двигаться. Никто из жителей или сотрудников в мотеле не видел и не слышал ничего. Она ответила на вопросы полиции и безопасности мотеля и ждала, пока они не проверяли её алиби, благодаря журналу посетителей клиники. Наконец, детективы отпустили её на ночь. Она хотела взять небольшой перерыв, возможно, что-то поесть, хотя она и не была голодна. Но ей это необходимо – уйти от хаоса и страха на некоторое время, чтобы побыть одной, чтобы она могла думать. Она кусала ногти один за другим. Гончие знали, что она ищет их. Она была в опасности, если она не остановиться, пока она не откажется от своего преследования.

Они хотели, чтобы она сдалась, и они взяли Джейн в качестве заложницы. Но почему? Знали ли они, что Джейн была Смотрителем? И что Гончие знают о поисках Блисс?

Блисс знала, что она на правильном пути, и она была так близко. Она должна была продолжать. Она не могла бояться, даже, если она видела, что они сделали. Её мать дала ей задание, она должна была довести его до конца. Она знала, во что она ввязалась с самого начала. Она должна была продолжать искать Гончих, и она не могла оставить Джейн – её лучшего друга в целом мире – в их руках, она могла только надеяться, что та была еще жива.

Она посмотрела на бледно-серую парковку. Солнце исчезло, и его оранжевый свет теперь заменён на ряд натриевых ламп на высоких столбах. Фонари отбрасывали жёлтые зернистые света, которые делали все, одного цвета: деревья, дальние дороги. Через полмили она увидела аптеку, которая светилась белым блестящим, и дорогу, ведущую на запад.

Если бы она все ещё имела вампирское зрение, она была бы в состоянии видеть шторы на окне одного из домов на расстоянии многих миль. Но она сейчас была человеком, с человеческими ограничениями. Она больше не могла слушать беседы, которые проводились в комнате, она больше не могла поднимать предметы в пять раз тяжелее своего веса. Она больше не могла сделать ничего из того, что воспринимается как должное, когда её кровь была голубой.

Поскольку она сама очистилась от своего вампиризма, она не пыталась использовать что-нибудь из своей старой силы. Что толку? Она не хотела оглядываться назад и желать чего-то, что она не могла иметь. Но теперь она подумала, что если бы, некоторые из её сил остались, если бы она могла ещё входить в глом. «Гончие являются созданиями тьмы…». Почему она не подумала найти их таким образом раньше?

Она закрыла глаза и расслабилась, позволяя разуму очиститься, позволяя ему выйти за рамки сознания и физических ограничений, что позволит ей покинуть материальный мир. Было такое чувство, как будто она скатывается в бассейн с тёплой водой. Когда она открыла глаза, она была в гломе, в мире сумерек и призраков, фантома и миража.

Блисс осторожно пошла через пустой пейзаж. Мир глома имел несколько иной оттенок, чем она помнила. Она не знала, было ли это, потому что она больше не была вампиром, в первый раз, она почувствовала себя одинокой и уязвимой.

Вдруг свет в гломе, яркий, как прожектор, светил на неё. Она съёжилась от его блеска, прикрывая глаза. Сначала она увидела мальчика перед собой. Он был темноволосый и красивый, с высоким лбом, сильной челюстью, с ожесточённым и благородным обликом, но лицо его было мучительным. Он смотрел на неё, а она смотрела на него.

«Кто ты?»

Блисс не была уверена, кто говорил, он или она, но было ясно, что у обоих был тот же вопрос на уме. Она видела его взгляд, который задержался на камне на её шее, его глаза расширялись, она подняла руку, чтобы скрыть его, и прежде, чем она поняла, что происходит.

Она была брошена обратно, и, когда она пришла в себя, она увидела, что она где-то в другом месте. Мясная лавка. Она видела мясо висящие на крючках, белую бумагу, кровавые черенки. Тогда волк вышел из темноты. Серебряный волк с плоскими жёлтыми глазами.

Это был цербер, она была уверена в этом.

Он прыгнул на неё, и Блисс чувствовала, как её выталкивают из глома обратно в реальный мир, дрожь и она изо всех сил пытается дышать.