Страница 27 из 36
— Вы не обижайтесь, Боб, — сказал шкипер. — Я ровно ничего не хотел сказать такого.
— Я знать ничего не знаю о бегах, — продолжал помощник с видом оскорбленного достоинства. — И никогда в жизни не имел ни долгов, ни каких бы то ни было денежных затруднений. Потому что меня дома воспитали хорошо и предупредили о том, что может случиться. Ну, не могу я не узнать судебного пристава, когда вижу его.
— Что же мне делать! — простонал шкипер, слишком удрученный, чтобы рассердиться даже на такую непочтительность подчиненных. — Он принес мне повестку об аресте. Я погиб, если он меня поймает.
— Ну, по моему крайнему разумению, единственным для вас спасением будет пропустить это плавание, — сказал помощник не глядя на него. — Я могу довести корабль до места вполне как следует.
— Ни за что! — яростно прервал шкипер.
— Ну и попадетесь, — сказал помощник.
— Вам давно уже не терпится управлять этим судном, — сердито продолжал шкипер. — Вы могли бы отделаться от него, если бы хотели. Ему совсем не за чем было лезть вниз, в мою каюту.
— Я уже все перепробовал, что только мог придумать, — спокойно сказал помощник.
— Ну, хорошо же! — свирепо проговорил шкипер. — Он пришел ко мне на корабль без спросу, и, черт побери, может оставаться на нем. Отчаливать!
— Но… — заикнулся было помощник. — Что если…
— Отчаливать! — повторил шкипер. — Он пришел на мой корабль, так я же прокачу его даром!
— А, где же вы с помощником будете спать? — осведомился повар, который придерживался пессимистического взгляда на жизнь и часто страдал предчувствиями.
— На твоей койке, — грубо ответил шкипер. — Отчаливайте же! Слышите, вы, там!
Люди повиновались, усмехаясь, и вскоре шхуна уже плыла в темноте вниз по реке, между тем, как шкипер прислушивался с тревогой, не услышит ли первых признаков пробуждения своего пленника.
Он напрасно прислушивался всю ночь, потому что узник не подавал ни малейшего признака жизни. Но в шесть часов утра, когда "Бесстрашный" был уже ввиду Норе и запрыгал как пробка по волнам, помощник сообщил, что из каюты доносятся глухие стоны.
— Пусть его, стонет! — коротко отрезал шкипер, — и чем больше, тем лучше.
— Я пойду посмотрю, что с ним, — сказал помощник.
— Оставайтесь на месте! — резко проговорил шкипер.
— Ну как же, не думаете же вы уморить несчастного голодом?
— Это-то меня не касается! — кровожадно возразил шкипер. — Если человек вздумал вломиться в мою каюту и оставаться в ней — это его дело. Я не обязан знать, что он там. И если я предпочитаю запереть свою каюту и почивать на баке, где больше всякой нечисти, чем в десяти других баках взятых вместе и где воняет вдвое хуже, чем в десяти других баках соединенных в один, это уж мое дело!
— Да, но ведь и мне не особенно приятно ночевать на нижней палубе, — проворчал помощник. — Я могу сойти и лечь к себе на койку. Меня он не тронет.
— Вы сделали так, как я хочу, приятель, — сказал шкипер.
— Я — помощник, — мрачно проговорил тот.
— А я — хозяин этого корабля! — возразил шкипер, — и уж если хозяин может оставаться на нижней палубе, то грошовый помощник, и подавно.
— Команде это не нравиться, — продолжал возражать помощник.
— Черт бы побрал команду, — вежливо пожелал шкипер. — А что касается до голодной смерти, то у меня там в каюте есть бутылка с водой, не говоря уже о кувшине; и мешок с сухарями под столом.
Помощник отошел посвистывая, а шкипер, который в душе далеко не был так спокоен, как хотел показать, начал соображать и придумывать возможные способы выпутаться из того затруднения, которое, как он предвидел, неминуемо ожидало его по прибытию в порт.
— Каков он из себя? — осведомился он у повара.
— Высокий, видно что сильный малый, — был ответ.
— Так что, пожалуй, подымет скандал, если я пошлю тебя и Билля связать его и заткнуть ему глотку, когда мы войдем в гавань, — продолжал шкипер.
Повар ответил, что судя по наружности, скандал далеко еще не подходящее слово для того, что несомненно произойдет.
— Понять не могу, почему он сидит так смирно, — сказал шкипер, — вот что меня смущает.
— Верно выжидает время, — утешительно подсказал повар. — По всему видно, что этот человек бывалый, опытный, а кроме того, наверно, у него морская болезнь.
День прошел медленно и с наступлением ночи смутное чувство чего-то таинственного и неладного овладело всеми на корабле. Рулевой оробел и польстил Биллю просьбой рассказать ему сказку, для того только, чтобы он остался с ним на палубе. Он имел полное основание предполагать, что знает уже наизусть все сказки своего товарища, но в конце концов, оказалось, что была одна, про узника, который превратился в кошку, выскочил через пушечный люк на палубу и по ночам взбирается на спины людей стоящих на руле — этой сказки он никогда раньше не слышал. И он заявил Биллю, насколько мог внушительнее, что и не желает больше никогда ее слышать.
Ночь прошла и наступил второй день, а таинственный пассажир все не шевелился. Команда стала беспрестанно прислушиваться у двери на лестницу и заглядывать в люк, но дверь в спальную каюту была затворена, а в кают-компании все было тихо и молчаливо как в могиле. Шкипер ходил по палубе с озабоченным лицом и после обеда, не будучи в состоянии переносить далее эту неизвестность, вежливо попросил помощника сходить вниз и разузнать в чем дело.
— Не хотелось бы мне, признаюсь, — сказал тот, пожимая плечами.
— Пусть бы уж он лучше вручил мне повестку, только бы отделаться от него! — сказал шкипер. — Мне бог весть какие страшные мысли лезут в голову.
— Ну так почему же вы не идете вниз сами? — сказал помощник. — Он не замедлил бы вручить ее вам, ничуть не сомневаюсь.
— Ну он, пожалуй, только хитрит и притворяется, а я вовсе не хочу потворствовать ему, если у него все ладно! — сказал шкипер. — Я прошу вас об этом, как о личном одолжении, Боб.
— Пойду, если повар тоже пойдет, — отвечал помощник, после некоторого молчания.
Повар, видимо, колебался.
— Ступай сейчас, повар, — резко проговорил шкипер, — не заставляй ждать помощника! Но только ни в каком случае, ни за что не выпускайте его на палубу.
Помощник подошел к лестнице и спокойно отворив запертую дверь, начал спускаться вниз в сопровождении повара. Последовала минута страшного ожидания, затем внизу раздался дикий крик и оба, как сумасшедшие, выскочили обратно на палубу.
— Что такое? — воскликнул побледневший шкипер.
Помощник, опираясь на рулевое колесо чтобы не упасть, раскрыл рот, но не мог произнести ни слова. Повар, с безжизненно висящими вдоль туловища руками, с остановившимися, как бы стеклянными глазами, представлял собою такое зрелище, от которого экипаж испуганно отшатнулся.
— Чт-то… слу-чилось? — повторил шкипер заикаясь.
Тогда заговорил помощник, с усилием овладев собой:
— Можете не трудиться опять запирать дверь, — с трудом медленно проговорил он.
Лицо шкипера из бледного сделалось серым.
— Почему же? — спросил он дрожащим голосом.
— Он, умер! — был торжественный ответ.
— Глупости. Быть не может, — едва произнес шкипер трясущимися губами. — Он притворяется, или может быть ему дурно сделалось. Попробовали вы привести его в себя?
— Нет, — ответил помощник. — Не стану вас обманывать, я не остался там приводить его в чувство. Да не думаю, чтобы вы захотели остаться.
— Ступай вниз и погляди, нельзя ли разбудить его, повар! — приказал шкипер.
— Только уж ни я, — проговорил повар, содрогаясь.
Двое из людей пошли и заглянули украдкой в люк. Пустая кают-компания выглядела как то особенно уныло и мрачно. Дверь в спальню была полуотворена. Не было решительно ничего такого, что могло бы удовлетворить их любопытство. Но вернувшись оттуда, они имели такой вид будто только что видели привидение.
— Что ж теперь делать? — беспомощно проговорил шкипер.
— Ничего нельзя сделать, — сказал помощник. — Он вне пределов нашей помощи.