Душа зла

Шаг за шагом они обнаруживали новые насосы, «задвижки», сплетение липких шлангов и таблички с предупреждающими надписями.

По мере того как они продвигались в глубь помещения, воздух становился все более тяжелым, каждый вдох давался с усилием. Неожиданно почувствовав запах аммиака, Бролен вздрогнул: он знал, что на определенной стадии разложения человеческое тело издает сильный аммиачный запах.

Однако стоки канализации периодически обрабатываются антисептиком, в состав которого тоже входит аммиак.

Дыхание становилось все более тяжелым.

«Если этот тип еще здесь, надо беречь от удара левую руку, иначе я снова рискую получить вывих плеча».

В результате драки на автомобильной свалке его плечевая кость сместилась и теперь от малейшего толчка вновь могла вылететь из сустава. Бролен знал, что это может произойти в любую минуту, а подобная мелочь делает вас уязвимым по отношению к противнику, который уже в следующую секунду может пустить вам пулю в голову.

Специальные комбинезоны, в которые они облачились, чтобы не оставить на месте преступления лишних следов, естественно, не помогали оставаться незамеченными. Наоборот, при ходьбе пластиковые бахилы громко шуршали.

Прямо перед ними откуда-то вырвалась струя пара, заставив полицейских вздрогнуть от неожиданности. Бролен поздравил себя с тем, что его напарник — человек бывалый. Любой другой, особенно нервозный новобранец, сразу принялся бы палить в темноту.

Погрузившись в туманный и наполненный звуками сумрак, двое мужчин ориентировались лишь с помощью своих криптоновых фонарей. Они шли вперед осторожно, словно саперы, заблудившиеся в стальном лесу в окружении паров тошнотворного тумана.

Она появилась из темноты на повороте, возле пульта управления «задвижками».

Голая и распростертая на полу, она смотрела на Бролена умоляющим взглядом. Черты ее лица были искажены гримасой невероятного ужаса.

Лоб превратился в сплошное темное, сочащееся месиво.

С того места, где он находился, инспектор мог видеть только верхнюю часть ее тела; Бролен сразу обратил внимание, что женщина лежит на спине, закинув связанные руки над головой, словно куда-то указывает. Руки были целы!

Этот факт — совершенно естественный — выглядел, если помнить про особенности почерка убийцы, маленькой победой посреди царившего вокруг хаоса.

Бролен щелкнул пальцами, привлекая внимание Салиндро, находившегося у противоположной стены, и указал ему на небольшую платформу впереди. Тот осторожно принялся обходить препятствие.

Бролен сосредоточил внимание на женщине, лежавшей на полу в пяти метрах от него.

Сделал шаг в ее сторону.

Кровавые ручейки еще недавно текли из ее отрезанных сосков.

Она, не отрываясь, смотрела на Бролена.

Еще один шаг.

На ее почти плоском животе мириадами капелек слабо поблескивала сырость.

Еще пятьдесят сантиметров — и Бролен оказался почти рядом с ней, навстречу ему приближался Салиндро, внимательно просматривая каждый темный уголок.

Кожаный ремень впивался в тело женщины на уровне талии, напоминая обыкновенный пояс. Бролену, который не мог нормально видеть в полумраке, показалось, что ремень пропущен через решетку в полу.

Внезапно в нескольких метрах от них зарычал насос, звук его механизма буквально заполнил собой все помещение. Чтобы не поддаться страху, Бролен крепче сжал рукоятку «глока».

Он взглянул прямо в открытые глаза женщины, неотступно смотревшие на него — с безразличным выражением, какое бывает у тех, кто видит саму смерть, перед тем как та наносит им свой удар.

Разглядывая место, которое когда-то было ее лбом, а теперь превратилось в кровавое месиво, Бролен изо всех сил старался сохранять хладнокровие.

Последний шаг по направлению к женщине. И тогда он понял, почему на лице жертвы, вперившей свой взгляд в Бролена, был написан такой ужас. Руки стянуты над головой. Талия прихвачена ремнем, И на месте ног — ничего.

34

Судмедэксперту все меньше нравилась его работа. Помимо того, что ему были гарантированы долгие годы кошмаров, он еще должен был терпеливо переносить постоянно растущие капризы копов. Сейчас его попросили натянуть на одежду комбинезон и до поры до времени не прикасаться к жертве. Эксперту пришлось довольствоваться только тем, что он подтвердил факт, который и так ни у кого не вызывал сомнений: девушка была мертва. Возможно, уже сорок или пятьдесят часов, поскольку трупное окоченение по большей части прошло, однако разложение было не столь заметным, за исключением зеленого пятна в районе пупка Бролен наклонился и закрыл убитой глаза В течение нескольких первых секунд ему казалось, что она еще жива. Измучена, но жива.

Его не отпускало ощущение, что она следит за ним взглядом, словно мертвая Джоконда, погружающая свои глаза в ваши, в какой бы точке музейного зала вы ни находились.

Салиндро вернулся к машинам — доложить ситуацию Ллойду Митсу. Крейг Нова и его помощник Скотт Скаччи осматривали помещение. С «полилайтом» в руке Скотт шаг за шагом двигался вдоль стен.

Крейг Нова подошел к Бролену, сидевшему на корточках возле тела.

— Можно снять у нее отпечатки? — поинтересовался он.

— Давай, только не двигай ее.

— Почему ты так переживаешь, что тело могут тронуть? — спросил криминалист, вынимая из чемодана набор штемпельных подушечек и листы бумаги для снятия отпечатков. — Ведь все необходимые снимки уже сделаны.

— Я пытаюсь понять, что она хочет нам рассказать.

Крейг поднял голову и внимательно посмотрел на Бролена.

— Что она хочет тебе рассказать? — переспросил он, указывая на труп.

Бролен кивнул и встал. Он стал медленно обходить тело, то и дело на несколько секунд останавливаясь и разглядывая все, что их окружало.

— Мы имеем дело с преступлениями на сексуальной почве, — начал он. — Это импульсы, питающие извращенные фантазии убийцы и побуждающие его к действию, именно так можно было бы сказать, чтобы упростить картину. Однако подобный тип преступлений интересен тем, что убийца, сознательно или нет, часто пытается что-то сообщить своими поступками. И его послания обычно запечатлеваются в жертве.

— Хочешь сказать, убийца оставил нам какой-то знак?

— Не совсем так. Часто этот месседж бывает почти неуловимым, особенно если речь идет о неосознанных действиях. Преступник убивает, чтобы воплотить свои фантазии, он стремится сделать это наилучшим образом. Мертвое тело, которое остается после него, иногда позволяет определить, к чему же тот стремится, что именно толкает его на убийство. Мы можем лишь посмотреть на результаты и попытаться понять, как именно он рассуждал и действовал, тогда мы определим, какие цели он преследует и какие фантазии им руководят. Поэтому первичное положение тела — важнейшая улика. Тело жертвы выступило катализатором его импульсов, инструментом воплощения его пагубных фантазий, стало быть, то, как он поступил с жертвой, имеет для следствия огромное значение. Как раз это меня сейчас особенно интересует. Взгляни, даже после того, как прошел его приступ безумия и он закончил свое дело, убийца даже не попытался соблюсти приличия, придав жертве достойный вид, напротив, он бросил ее голой, выставив ее наготу на всеобщее обозрение. Он не испытывает угрызений совести, наоборот, охвачен невероятной ненавистью ко всем женщинам или, по крайней мере, ненавидит то, что эта женщина олицетворяла собой.

— Но почему ты ждешь, что этот псих начнет испытывать угрызения совести? Раз он убил дважды, значит, он совсем не тот человек, который может испытывать какие-либо угрызения!

— Ты ошибаешься. Представь: тебя возбуждает мысль иметь связь с какой-нибудь женщиной. Она буквально распаляет тебя желанием, вы с ней играете в одну игру, и, поскольку ты уже давно не трахался, у тебя в голове крутится только одно желание: переспать с ней. Не важно, что она не супермодель. Не важно, что она — твоя коллега, а ты поклялся себе не смешивать работу и секс. Ты возбужден настолько, что начинаешь двигаться напролом, стремясь получить желаемое, тебя неудержимо влечет к ней. Ты опьянен своим желанием. Обычно, как только сексуальный порыв оказывается удовлетворенным и все импульсы сами собой утихают, ты говоришь себе: «Вот дерьмо, я не должен был этого делать. Мы поступили глупо. Как я мог решиться на такое?» И так далее. Ты был во власти желания. И тебя волновало только одно: поиметь ее, не важно, что ты знал, что этого делать…