Страница 81 из 101
— Светланка где? — привстав на стременах, крикнул Вышеслав. — Кто её видел?
Дружинники вертели головами, переговаривались.
— Рядом она всё время крутилась, — подал голос Савва. — Не пойму, куда подевалась?
Тела погибших русичей Вышеслав велел взять с собой, чтобы похоронить в лесу.
— Ищите девицу, шарьте вокруг, — сердился Вышеслав. — Не дай бог, пленили её поганые!
На Светлану наткнулись случайно.
Под ней убили коня, и она, падая наземь, потеряла сознание. Девушку живо привели в чувство и посадили на низкорослую лошадку, отбитую у степняков.
Уставшие кони русичей не могли скакать резво, поэтому дружинникам пришлось дважды отбиваться от наседающих половцев. В этих стычках было убито ещё двое дружинников и семеро ранено. Получила рану и Горислава. Копьё угодило ей в бок, задев ребро.
Густой лес и опустившиеся сумерки заставили половцев отстать.
Расположившись на лесной поляне, русичи принялись перевязывать раны.
Светлана как привалилась к дереву, так и уснула беспробудным сном, поэтому над раненой Гориславой хлопотал сам Вышеслав. Сняв с неё кольчугу и длинную рубаху из домотканого льняного сукна, Вышеслав осторожными касаниями пальцев обследовал кровоточащий разрез на нежном девичьем теле. Горислава стойко переносила боль, закусив губы. Прежде всего нужно было остановить кровь. У Вышеслава на этот случай были припасены необходимые травы и длинные лоскутки молодой коры дуба. Приложив снадобье к ране, Вышеслав сверху наложил повязку из разорванного рушника.
Вытирая пучком травы руки, перемазанные в крови, Вышеслав вдруг задержал взгляд на обнажённой девичьей груди, такой белой, что несколько капель крови, упавших возле розового соска, показались ему тёмными, как дёготь. Дивные белые плечи, гибкая шея с ямочкой между едва заметных ключиц, беспомощно раскинутые руки тоже были в пятнах крови. Женская красота и жестокость войны вызвали в душе Вышеслава чувство какой-то тоски, словно он один был повинен в том, что эта юная девушка взялась за оружие, заменяя павших мужчин.
Горислава прочитала по глазам Вышеслава помимо сострадания к ней и нечто другое, понятное без слов всякой женщине.
— Хороша ли я, боярин? — не стыдясь своей красной наготы, тихо спросила она.
Вышеслав смущённо отвёл взгляд и укрыл Бориславу своим плащом.
— Постарайся заснуть, — сказал он, — тебе надо набраться сил. Путь впереди не близкий.
— Где меч мой? Положи его рядом со мной, — слабым голосом попросила Горислава.
— Я Светлану к тебе пришлю, она согреет тебя ночью, — промолвил Вышеслав, кладя в изголовье раненой её меч.
Дружинники укладывались спать прямо на земле плотнее друг к другу, некоторые подстилали под себя попону или плащ. Костров не разводили из осторожности.
Вышеслав дремал урывками, вставал, обходил караулы и опять ложился на подстилку из прошлогодней листвы. Ему чудилось, будто половцы крадутся в темноте между деревьями.
На рассвете Вышеслава разбудила плачущая Светлана. Её трясло как в ознобе.
— Горислава... Горислава... — повторяла она.
— Что Горислава? — схватил её за плечи Вышеслав. — Пить просит? Болью мучается?
— Я проснулась, а она холодная, — ответила Светлана и разрыдалась.
Вышеслав, расталкивая проснувшихся дружинников, бросился к раненой. Услышанное не укладывалось у него в голове: этого не может быть! Только не это.
Горислава лежала на попоне, укрытая плащом, из-под которого виднелись носки её красных сапожек. Синее корзно плотно облегало все изгибы красивого тела. Бледное лицо девушки было спокойно, глаза закрыты. Рядом валялся плащ Светланы и её колчан со стрелами.
Вышеслав упал на колени и коснулся руки Бориславы. Рука была холодная. Не желая верить в очевидное, он дотронулся до её щеки, окликнул по имени, встряхнул за плечи. Ни звука и ни движения.
«Мертва!» Эта мысль поразила Вышеслава прямо в сердце.
Не сдерживая рыданий, Вышеслав ринулся в чащу леса и, выхватив меч, принялся сечь направо и налево сухой кустарник и молодые деревца.
Гориславу похоронили отдельно от остальных ратников.
Видя горе Вышеслава, дружинники с особой тщательностью устлали дно могилы травой и листьями.
Вышеслав снял с Гориславы её нательный крестик и надел на неё свой. Он долго стоял в одиночестве возле могильного холмика, не в силах уйти от последнего пристанища той, что так поразила его неженской смелостью. Со смертью Гориславы в Вышеславе будто оборвалась какая-то струна.
Когда воевода наконец подошёл к своим дружинникам, уже давно сидевшим верхами, на его щеках были видны следы от слёз. Тяжело взобравшись на коня, Вышеслав молча махнул рукой, указав направление движения.
У переправы через Сейм дружинники наткнулись на половецкий отряд.
Вышеслав, за весь день не проронивший ни слова, вдруг встрепенулся, как зверь перед прыжком.
Укрыв в лесу большую часть дружины, он с двумя десятками всадников налетел на степняков, смешав их и отбив вражеское знамя. Затем Вышеслав и его конники заманили разозлившихся половцев в лес, где на них набросились с двух сторон сидевшие в засаде русичи. Половцы повернули вспять и, отступая, потеряли вдвое больше людей, чем в стычке.
Двоих степняков взяли в плен.
Вышеслав, неплохо знавший половецкий говор, начал допрос.
— Кто из ханов пришёл из Степи? Много ли у половцев войска?
Один из пленников, не испытывавший недостатка в мужестве, лишь рассмеялся в лицо Вышеславу.
— Ну что ж, поганый, молись своему поганскому богу, — с угрозой произнёс Вышеслав и велел раздеть пленника донага.
Находясь в кругу дружинников, голый половец опасливо озирался, не понимая, что его ожидает.
Когда в круг вступил Вышеслав с мечом наголо, степняк попятился, догадавшись, что его ждёт.
— Показываю, как надо мечом владеть, — громко сказал Вышеслав, обращаясь к дружинникам. — Встаньте пошире, а не то зацеплю кого ненароком. Да Светланку уведите, не для неё это.
Ратники раздались вширь, предвкушая занятное зрелище, когда ещё такое увидишь.
Поигрывая мечом, Вышеслав принялся описывать круги вокруг пленника, что-то выговаривая ему по-половецки. Тот не отвечал, лишь следил за сверкающим мечом. Однако не уследил. Лезвие меча, свистнув в воздухе, отсекло ему ухо и поранило плечо. Степняк вскрикнул от боли и схватился рукой за рану. В следующий миг Вышеслав отсёк ему руку по локоть, которая отлетела прямо под ноги дружинникам. Степняк опять вскрикнул. Сделав обманное движение, Вышеслав с выдохом отрубил у пленника кисть другой руки и следующим ударом отхватил второе ухо.
Пленник стонал и корчился от боли. Он истекал кровью, стараясь защищаться обрубками рук. Вскоре степняк лишился и обеих ног, изгибаясь обезображенным телом в луже собственной крови. И только тогда Вышеслав обезглавил несчастного.
Дружинники расходились, восхищаясь силой и точностью ударов. Но были среди них и такие, кто осуждал такую жестокость, однако не осмеливался высказываться вслух, видя, как сильно изменился воевода после смерти Гориславы.
Другой пленник после увиденного выложил Вышеславу всё, что знал.
Оказывается, в набег отправились все донские ханы и ещё некоторые из лукоморских.
«Хан Кончак и хан Тоглый с братом Бокмишем ушли к Переяславлю, — сказал пленник. — Хан Гза с сыном, а также ханы Елдечук, Чилбук, Тулунбай и Копти намерены разорить всё Посемье. Войска у ханов больше двадцати тысяч».
Глава девятнадцатая
СОН СВЯТОСЛАВА
А тем временем в Чернигове...
В белокаменном покое, где от горевших свечей казалось ещё просторнее, сидели за столом двое: великий князь киевский Святослав Всеволодович и его брат Ярослав.
Говорил киевский князь, не скрывая возмущения:
— Я-то думал, к чему это мне намедни снится, будто с вечера одевают меня чёрным покрывалом и кладут на кровать ногами к выходу. Тут же пируют бояре мои, причём соль в вино мешают и чаши до рта не доносят. А потом набежали плакальщицы и челядинцы и начали из колчанов половецких крупный жемчуг на грудь мне сыпать.