Под небом Новгорода

— Это фиалки, — сказал ей епископ Роже.

— Фи-ал-ки, — смешно произнесла девушка по-французски.

После отъезда из Праги княжна просила прелатов и придворных дам обучить ее французскому языку. Ученицей она оказалась очень способной.

Меньше чем за месяц девушка освоила язык уже настолько, что могла обмениваться несколькими словами со своими дамами и Госсленом де Шони. Анна окончательно покорила его. Он оказался первым из череды рыцарей, готовых душой и телом служить той, которую назовут «наша королева из далекой страны».

Расстроенная отъездом Филиппа и бояр, Анна пыталась заглушить тоску долгими поездками верхом в сопровождении своей охраны. Епископы сначала смотрели на это с беспокойством, но вскоре сменили отношение на благожелательное. Только Елена, опасавшаяся за здоровье своей питомицы, оставалась хмурой. На остановках Анна брала гусли и пела песни, вызывавшие в душах слушателей сильную грусть. Елена и Ирина подпевали.

Однажды вечером, когда все были грустны больше обычного, Госслен де Шони сказал:

— Ваша страна — это страна нытиков.

Дочь Ярослава не поняла смысла сказанного и попросила толмача перевести. Поняв, она сердито посмотрела на Госслена и сказала Елене несколько слов по-русски, затем хлопнула в ладоши. Елена и Ирина встали со своих мест, воины русской охраны подошли кто с сопелкой, кто с гуслями и цимбалами и по знаку княжны заиграли завлекающую, несколько странную музыку. Затем все стали приплясывать. Анна присоединилась к ним: пела, плясала, смеялась, изрядно изумив французов, никогда не слыхавших подобного.

Даже епископ Готье, считавший себя знатоком литературы (его даже называли «всеведущим») и державший в своем городе Мо певчих и музыкантов, качал головой, пораженный музыкой и непринужденностью дочери князя. Епископ Роже сказал себе, что с таким темпераментом будущая королева обязательно покорит короля Генриха и непременно даст наследника французскому трону.

— Вы видите, господин Госслен, мы вовсе не нытики, как вы сказали! У нас очень даже умеют смеяться, — сказала ему Анна. Щеки ее покраснели, она слегка запыхалась.

Не успел Госслен и слова произнести в ответ, как Анна унеслась в свой возок.

В последующие дни княжна старалась чередовать грустные песни и веселые, повергая тем в удивление французов.

Герцог Верхней Лотарингии Жерар Эльзасский в присутствии епископов городов Метца. Туля и Вердена принял невесту французского короля.

Он приветствовал ее от имени своего сюзерена, германского императора.

После двух дней празднеств путешественники покинули город Туль, очарованные оказанным гостеприимством.

— Принцесса, а вот уже и Франция!

Итак, это была новая родина? Не реагируя на ворчание прелатов, Анна поскакала рядом с Госсленом, без конца расспрашивая его об увиденном.

— Почему эти люди так бедно одеты? Почем) они такие истощенные?.. Здесь много школ? Чем люди здесь питаются? Я вижу только лес, вы что. не выращиваете хлеб?

Госслену де Шони было трудно отвечать. Он никогда не замечал худобы крестьян. Действительно, когда-то были неурожайные и голодные годы, но с тех пор все давно пришло в порядок. Что же касается школ, то в них ходили только дети знатных родителей.

— На Руси все не так. Мой отец считает важным, чтобы дети простолюдинов также учились.

Приближались к Реймсу, месту встречи Генриха и Анны. Посланцы Генриха ссылались на нетерпение короля, желавшего, чтобы бракосочетание и коронация состоялись в один день. Роже из Шалона придерживался того же мнения, в отличие от Готье из Мо.

— Нужно, чтобы бракосочетание состоялось как можно скорее, — говорил Роже.

— Было бы разумнее подождать несколько дней, чтобы дать принцессе отдохнуть, — возражал Готье.

Госслен рассудил их:

— Вы забыли клятву короля?

Прелаты покорились и выразили готовность передать в руки своего господина девушку, за которой ездили так далеко и испытали столько трудностей и столько страха. Они рассчитывали получить доброе вознаграждение для своих епархий.

Анну и ее женщин отвели в монастырь за пределами Реймса, где настоятельницей была родственница короля Генриха.

— Августейшая сестра, добро пожаловать в дом нашего Господа Иисуса Христа, — сказала настоятельница. — Вы останетесь здесь до завтра, то есть до дня, когда Святой Дух снизошел на апостолов. Король, мой августейший брат, сам приедет за вами.

— Благодарю вас.

— Надеюсь, ваше короткое пребывание здесь окажется приятным. Я приказала приготовить баню. Служанки уже ожидают вас там.

Вымытая, растертая, умащенная благовониями, причесанная, укутанная в теплый халат на беличьем меху, Анна провела канун свадьбы, слушая русские предания и колыбельные своего детства.

И только утром она вспомнила, что надо бы помолиться.

Глава девятая. Бракосочетание, коронация 15 мая 1051 года, в Духов день

Король пришел вскоре после заутрени. Несмотря на оказавшуюся бессонной ночь, лицо девушки сияло под парчовой шапочкой свежестью и красотой. Анна согласилась для первой встречи надеть лишь то платье, которое привезла из Новгорода.

— Дело ведь не в покрое платья, а в том, что именно в этом я особенно хороша, — сказала она епископу.

Таким образом, король Франции впервые увидел принцессу, наряженную как византийская императрица. В тяжелом, расшитом драгоценными каменьями одеянии она была очень красивой. Анна преклонила колено и поцеловала руку своему будущему супругу. Король поднял ее и сказал:

— Добро пожаловать в ваше королевство, принцесса Анна.

— Благодарю вас, господин.

«Так вот каков был супруг, которому отец отдал ее…» Во время бесконечного путешествия Анна по-разному представляла его себе: высоким, толстым, маленького роста, худым, старым, безобразным, красивым, но всегда наделенным мужской уверенностью, как ее братья. Но оказалось, что король Франции был не высок, не мал ростом, не полон, не худ, не красив и не уродлив; не был он молод, не был и стар. Его писклявый голос удивлял, так же, как вялость движений и невыразительность рта со слишком красными губами. На этом ничем не примечательном лице с рыжеватой бородкой с проседью блестели маленькие черные пронзительные глаза. На длинных волосах покоилась золотая корона с вделанными в нее грубо ограненными драгоценными камнями. Ленты, украшавшие низ его одеяния и рукавов, были вытканы из золотых нитей и белого шелка; пурпурный плащ, придерживаемый застежкой с изображением льва, резко выделялся на зеленой одежде. Шелковая обувь с чередующимися красными и зелеными полосами облегала красивой формы ногу. Анна вздохнула, подумав о Филиппе.

Слуги внесли подарки королю Франции от Киевского князя. Среди них были великолепный гиацинт и очень богато украшенный молитвенник.

Прежде чем направиться в Реймс, Анна и Генрих присутствовали на мессе в монастырской церкви, строительство которой недавно закончилось благодаря щедрости короля. Под богато расписанными сводами раздавалось чистое пение монахинь. Когда служба закончилась, королевская чета, окруженная монастырской братией, направилась к носилкам, покрытым богатыми тканями, запряженным белыми волами, у которых к рогам были привязаны красные и белые ленты. Генрих помог Анне устроиться на носилках.

Медленным шагом процессия двинулась под приветственные крики толпы; люди собрались еще с вечера, чтобы увидеть будущую королеву, полюбоваться вереницей повозок с сидящими в них знатными дамами, которые соперничали друг с другом изысканностью и красотой, поглазеть на епископов в длинных расшитых накидках. Король ехал во главе рыцарей на богато убранной парадной лошади, за которой оруженосец вел боевого коня. Народ криком выражал радость при виде этого зрелища. В окружении своих воинов в кожаных остроконечных головных уборах, в ярких одеждах, с охваченными ремнями ногами и мечами на боку, державших в левой руке круглый щит с геометрическим рисунком, а в правой — короткое копье, ехали самые известные графы Франции: Ангерран, граф Понтьё и его сын Гуго; Готье III, граф Вексина; Жоффруа Мартель, граф Анжуйский; Тебальд III, граф Шартра; Галеран, граф Мёлана; Ричард III, граф Сенса. Проезжая, ни один из них не взглянул на толпившийся народ. Особенно привлекал внимание граф Валуа из Амьена, Рауль де Крепи, благодаря своему росту возвышавшийся над процессией. При его появлении крики почти замолкли, некоторые в толпе даже перекрестились. Одетый во все черное, Рауль де Крепи ехал на коне черной масти, в окружении охраны в шлемах и темных кожаных кольчугах, надетых поверх красных одежд. Ноги охранников прикрывали железные латы, а в руках они держали щиты с изображением дракона, изрыгавшего пламя. От этого отряда исходила грубая и злая сила. При виде епископов Готье из Мо, Роже из Шалона и Беруда из Суассона все присутствующие пали на колени, прося благословения. Золото украшений, сталь оружия и шлемов, зелень лугов и даже укрепления Реймса — все это сверкало под лучами солнца. Показался город, разукрашенный в честь так долго ожидаемой новобрачной.