Пистолет с крыльями

– Досадно. Могу я чем-то помочь?

– Да. Прежде всего, позвони утром мистеру Кремеру. Попроси его быть здесь в одиннадцать.

Я удивленно поднял брови.

– Но ведь его интересуют только убийства. Сказать ему, что у нас есть одно на примете?

– Нет. Просто скажи, что дело того стоит, – я гарантирую. – Вульф приблизился ко мне на шаг. – Арчи…

– Да, сэр?

– У меня был неприятный вечер, и я выпью еще бутылку.

– Нет, сэр. Ни под каким видом.

Вошел Фриц, и мы начали наводить порядок.

– Уже первый час ночи, и вы нам мешаете, – сказал я Вульфу. – Ступайте спать.

– Одна бутылка ему не повредит, – пробормотал Фриц.

– Защитничек выискался! – произнес я с горечью. – Предупреждаю обоих: у меня в кармане пистолет. Ну что за дом!

5

Девять месяцев в году инспектор Кремер из Отдела по расследованию убийств, грузный, широкоплечий и уже начинающий седеть, выглядел довольно сносно, но летом, из-за жары, его лицо становилось таким красным, что начинало привлекать излишнее внимание. Он знал это, нервничал, и потому в августе с ним бывало несколько сложнее иметь дело, нежели, скажем, в январе. Если мне суждено когда-нибудь совершить убийство, надеюсь, это случится зимой.

Во вторник, в полдень, он сидел в красном кожаном кресле и явно без симпатии смотрел на Вульфа. Задержавшись на совещании, он не смог прийти к одиннадцати – часу, когда Вульф заканчивает утреннюю возню с орхидеями в оранжерее на крыше. Вульф тоже не слишком сиял, и я с нетерпением ждал начала водевиля. Уж больно хотелось узнать, как он собирается выудить из Кремера секретную информацию об убийстве, не сообщая, что таковое имело место. Простаком я бы Кремера не назвал.

– Я заскочил к вам по пути в центр, и у меня мало времени, – проворчал Кремер.

Скорее всего, это была чистейшая ложь. Просто Кремер не хотел сознаваться, что он, инспектор Нью-Йоркского управления полиции, примчался по первому требованию к частному сыщику, пусть даже этот сыщик – сам Ниро Вульф.

– Вас что, интересует дело Дикинсона? – продолжал он. – И кто же вас нанял им заниматься?

Вульф покачал головой.

– Пока, слава богу, никто. Я хотел обсудить убийство Альберто Майона.

Я вытаращил глаза. Это было выше моего понимания. Он с ходу брякнул козырь на стол, тогда как, на мой взгляд, вся соль заключалась в том, чтобы сделать вид, что никакого козыря нет и в помине.

– Майона? – равнодушно переспросил Кремер. – Это не по моей части.

– Скоро будет по вашей. Альберто Майон, известный оперный певец. Четыре месяца назад, девятнадцатого апреля. В своей студии на Ист-Энд-авеню. Застрелен…

– А-а, кажется, припоминаю, – кивнул Кремер – Но вы несколько преувеличиваете. Он сам наложил на себя руки.

– Нет, это было преднамеренное убийство.

Кремер трижды вздохнул, не спеша достал из кармана сигару, изучил ее и сунул в рот. Через мгновение он снова ее вынул.

– Мне еще ни разу не удалось уйти от вас без головной боли, Вульф, – заметил он. – Так кто говорит, что это было убийство?

– Я сам пришел к такому выводу.

– Ну-у, тогда – прочь сомнения! – Сарказм у Кремера всегда получался тяжеловат. – Может, вы и об уликах побеспокоились!

– Их у меня нет.

– И правильно! Улики только загромождают убийство. – Он сунул сигару обратно в рот и взорвался: – С каких это пор вы стали говорить такими короткими предложениями? Ну! Выкладывайте же!

– Видите ли… – Вульф задумался. – Мне сложновато начать. Вероятно, подробности вам не знакомы, – дело давнее, да и зарегистрировано оно было как самоубийство.

– Я достаточно хорошо его помню. Майон ведь, как вы верно подметили, был личностью известной. Поэтому давайте сразу по существу.

Вульф откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

– Можете перебивать меня, если потребуется. Итак, вчера вечером у меня состоялась беседа с шестью людьми. – Он назвал имена и коротко охарактеризовал каждого. – Пятеро из них присутствовали в студии Майона на встрече, которая закончилась за два часа до его смерти. Шестая – мисс Джеймс – в четверть седьмого ломилась в дверь студии, но ушла ни с чем, предположительно потому, что в тот момент он был уже мертв. Мой вывод о том, что Майона убили, основан на услышанном. Я не стану пересказывать суть беседы, – это займет слишком много времени, вызовет спор из-за расстановки акцентов и интерпретации сказанного. К тому же, вы все это уже слышали.

– Но меня не было здесь вчера вечером, – сухо заметил Кремер.

– Верно, не было. Вместо «вы» мне следовало употребить «полицейское управление». Факты содержатся в ваших досье. Эту шестерку допрашивали сразу после происшествия, и они отвечали на вопросы полиции в точности так, как отвечали на них мне. Можете взять в архиве папку и ознакомиться. Вы помните, чтобы я когда-нибудь брал слова обратно?

– Бывали случаи, когда я с удовольствием запихал бы их вам назад в глотку.

– Но это вам ни разу не удавалось, не так ли? Вот еще три слова, которые я не возьму обратно: Майон! Был! Убит! Я не стану сейчас объяснять, как пришел к такому выводу. Изучайте свои досье.

Кремер с трудом сдержался.

– Мне незачем изучать их, – заявил он, – по одной причине, – как он был убит! По-вашему, он сам нажал на курок, но его заставили это сделать?

– Нет, из пистолета стрелял убийца.

– Ну и убийца, должно быть! Раскрыть человеку рот, засунуть туда пистолет и не оказаться укушенным – такое не всякий сможет. А имя вы назовете?

Вульф покачал головой.

– Пока я не готов. Но меня беспокоит не ваше возражение – у меня на него есть ответ, – а кое-что другое. – Он доверительно наклонился вперед. – Видите ли, Кремер, я мог бы без труда выяснить все сам, поднести вам на блюдечке убийцу и доказательства, вспорхнуть на ветку и каркнуть. Но, во-первых, мне не хочется выставлять вас болваном, ибо вы таковым не являетесь, и во-вторых, мне нужна ваша помощь. Сейчас я еще не готов доказать, что Майона убили, – могу только заверить, что мне не придется брать слова обратно. И вам тоже. Разве этого не достаточно, чтобы заинтересовать вас?

– Конечно, достаточно. Черт возьми, я ужасно заинтересовался! – мрачно сказал Кремер. – Еще одна великолепная головная боль. Я польщен, что вы избрали меня в помощники.

– Я хочу, чтобы вы арестовали двоих человек как ключевых свидетелей, допросили их и отпустили под залог.

– Кого именно? Кстати, а почему не всех шестерых? – Как я уже предупреждал, с сарказмом у Кремера дела обстояли неважно.

– Однако должны быть соблюдены некоторые условия, – продолжал Вульф, пропустивший его слова мимо ушей. – Эти двое не должны знать, что их арестовали с моей подачи, равно как и о нашем с вами сговоре. Арест надо произвести ближе к вечеру, после чего продержать их в тюрьме всю ночь и к утру выпустить под залог. Сумма залога пусть будет небольшой, это неважно. Допрос следует устроить длительный и суровый, а не просто создать видимость, и если они не выспятся или совсем не поспят, то тем лучше. Конечно, подобное для вас – дело привычное.

– Ага, раз плюнуть, – тон Кремера не изменился. – Но чтобы обратиться за ордером на арест, нужен веский повод. Мне не хотелось бы объяснять, что я просто решил оказать услугу Ниро Вульфу. Я не желаю становиться посмешищем!

– Повод есть. Эти двое действительно являются ключевыми свидетелями.

– Но вы не назвали имен. Кто они!

– Мужчина и женщина, которые первыми обнаружили труп. Мистер Фредерик Вепплер, музыкальный критик, и миссис Майон, вдова.

На сей раз я не вытаращился, но удержался с трудом. Такое было впервые. На моей памяти, Вульф не раз заходил далеко, порой – опасно далеко, лишь бы уберечь клиента от ареста. Арест клиента он расценивал как личное оскорбление. И вот теперь он чуть не умоляет представителя закона посадить Фреда и Пегги в камеру, хотя только вчера я отнес в банк их чек на пять тысяч долларов!