Пистолет с крыльями

– Да, – сердито ответил баритон. – Чепуха какая-то.

– И впрямь чепуха, – согласился Вульф. – Доктор Ллойд, теперь ваша очередь, если не возражаете.

Конечно же, он не возражал, потому что изрядно разомлел от четырех порций нашего лучшего «бурбона».

– К вашим услугам, – с готовностью отозвался он. – Итак, я навестил пятерых пациентов: двоих на Пятой авеню, одного в районе шестидесятых улиц и двоих в больнице. Я вернулся домой вскоре после шести и едва закончил одеваться, приняв ванну, когда мне позвонил Фред Вепплер и сообщил о том, что случилось с Майоном. Я тут же пришел.

– Вы не видели Майона и не звонили ему?

– После окончания встречи – нет. Хотя, возможно, это было ошибкой… Впрочем, кто б мог подумать, ведь я не психиатр…

– Он обладал переменчивым характером?

– Да. – Ллойд пожевал губами. – Хотя это, конечно, не медицинский термин.

– Разумеется, – согласился Вульф. – Мистер Гроув, мне незачем спрашивать вас, звонили ли вы Майону, поскольку в материалах следствия зафиксировано, что звонили. Кажется, около пяти?

Руперт Толстый вновь склонил голову набок. Определенно, это была его любимая поза для беседы.

– После пяти, – поправил он Вульфа. – Ближе к четверти шестого.

– Откуда вы звонили?

– Из Гарвардского клуба.

Черт возьми, подумал я, и кого только не заносит в Гарвардский клуб!

– О чем шла речь?

– Да, по сути, ни о чем. – Гроув скривил губы. – Вообще, это не вашего ума дело, но раз остальные согласились отвечать, я последую их примеру. Я забыл спросить его, согласен ли он уплатить тысячу долларов за одну вещицу, а агентство требовало ответ. Мы разговаривали меньше пяти минут. Сперва он отказался, но потом передумал. Вот и все.

– Был ли его голос похож на голос человека, готовящегося свести счеты с жизнью?

– Ничуть. Он показался мне несколько хмурым, но это было естественно в его состоянии.

– Что вы делали после того, как позвонили Майону?

– Сидел в клубе. Не успел я закончить ужин, как пришло известие, что Майон покончил с собой. Мои мороженое и кофе так и остались нетронутыми.

– Очень жаль. Звоня Майону, вы не пробовали еще раз уговорить его оставить свои претензии к мистеру Джеймсу?

– Что?! – Гроув вскинул голову прямо.

– Вы же слышали меня, – грубовато произнес Вульф. – К чему ломать комедию? Нанимая меня, миссис Майон, естественно, все мне рассказала. Вы с самого начала были против затеи Майона и пытались его отговаривать. Вы утверждали, что могут пойти слухи, что игра не стоит свеч. Тогда он потребовал, чтобы вы поддержали его, пригрозив в противном случае расторгнуть с вами контракт. Разве не так было дело?

– Нет! – Черные глаза Гроува сверкнули. – Я просто высказал ему свое мнение. Когда он принялся настаивать, я уступил. – Его голос поднялся еще выше, хотя это казалось невозможным. – У меня и в мыслях не было его отговаривать!

– Понятно, – сказал Вульф. – А что вы думаете относительно финансовых претензий миссис Майон?

– У нее едва ли есть основания что-то требовать. На месте Джеймса я не заплатил бы ей ни цента.

Вульф кивнул.

– Вам она не нравится, верно?

– Честно говоря, да. И никогда не нравилась. А с какой стати она должна мне нравиться?

– Конечно, конечно. Особенно если учесть, что она вам платит взаимностью. – Вульф поерзал и откинулся на спинку кресла. По его сжатым губам я понял, что показания следующего свидетеля ему до лампочки, и, когда его взгляд остановился на Кларе Джеймс, догадался – почему. Держу пари, знай он заранее, что придется возиться с подобной цыпой, так вообще не взялся бы за дело.

– Мисс Джеймс, вы слышали, о чем шел разговор? – резко спросил он.

– А я думала, что вы будете продолжать меня игнорировать. Ведь все это время я, между прочим, находилась здесь, – пожаловалась она обиженно.

– Знаю. Я не забыл о вашем существовании. – По его тону было ясно, что он с удовольствием это бы сделал, – Зачем отец и судья Арнольд послали вас из бара «Черчилль» в студию к Майону? С какой целью?

Арнольд и Джеймс тут же запротестовали, громко и одновременно. Вульф, не обращая на них внимания, пытался расслышать Клару, чей голос заглушался их голосами.

– …никакого отношения, – закончила она. – Я сама пошла.

– Это была ваша собственная идея?

– Да. Иногда у меня в голове возникают подобные мысли.

– Зачем вы туда пошли?

– Можете не отвечать, дорогуша, – вставил судья Арнольд.

Но она проигнорировала его слова.

– Я узнала о состоявшейся встрече и пришла в бешенство. Это был грабеж среди бела дня! Конечно, Альберто я бы так не сказала, но я надеялась отговорить его от затеянной свары.

– Вы собирались воззвать к нему во имя старой дружбы?

Она довольно улыбнулась.

– Вам не откажешь в умении подбирать слова! Подумать только, старая дружба у девушки моего возраста?

– Я рад, что вам понравился мой эвфемизм, мисс Джеймс. – Вульф кипел. – Итак, вы пошли туда. Вы пришли в четверть седьмого!

– Да, около того.

– И поговорили с Майоном?

– Нет.

– Почему же?

– Его там не было. Во всяким случае… – она умолкла, и блеск ее глаз потух. – Во всяком случае, так мне тогда показалось. Поднявшись на тринадцатый этаж, я позвонила в дверь студии. Звонок там громкий – Альберто специально установил такой, чтобы перекрывал голос и пианино, – но из коридора его не слышно, дверь звуконепроницаема, поэтому для верности я постучала. Я не люблю останавливаться на полпути. Думая, что Альберто должен быть в студии, я еще несколько раз нажала кнопку и, решив, что звонок не работает, сняла туфлю и принялась колотить в дверь каблуком. Затем я спустилась на двенадцатый этаж по лестнице и позвонила в дверь квартиры. Конечно, это было глупо, ведь и знала, как меня ненавидит миссис Майон. Она сказала с порога, что Альберто, вероятно, в студии, но я ответила, что его там нет, и тогда она захлопнула дверь у меня перед носом. Я вернулась домой и смешала себе огромный коктейль… Кстати, у вас прекрасное виски, хотя я никогда не слышала об этой марке.

Она подняла бокал и поболтала им, размешивая лед.

– Будут еще вопросы?

– Нет, – буркнул Вульф. Он посмотрел на настенные часы и обежал взглядом лица присутствующих. – Я обязательно сообщу миссис Майон, что вы не пытались утаивать факты, – сказал он.

– А что еще? – поинтересовался Арнольд.

– Не знаю. Поживем – увидим.

Это им не понравилось. Едва ли на свете существовал повод, по которому вся шестерка могла бы выразить единодушие, но Вульф всего четырьмя словами добился невозможного. Они хотели услышать вердикт. Или хотя бы мнение. Или хотя бы намек. Адель Босли заупрямилась, Руперт Толстый так возмутился, что даже пискнул, а судья Арнольд сделался просто невыносимым. До определенного момента Вульф сдерживался, но, не вытерпев, поднялся на ноги и безапелляционным тоном произнес:

– До свидания.

Встреча закончилась на такой ноте, что, уходя, никто из них не обронил ни слова благодарности за поглощенные напитки, – даже специалистка по связям с общественностью Адель, даже доктор Ллойд, опустошивший бутылку «бурбона» практически до дна.

Закрыв и заперев на ночь входную дверь, я вернулся в кабинет. К моему удивлению, Вульф все еще был там – стоял возле книжных полок, глядя на корешки.

– Маетесь? – спросил я участливо.

– Я хочу еще бутылку пива! – ответил он агрессивно.

– Черта с два. С обеда вы уже выпили пять. – Я не воспринимал это спор близко к сердцу. Он повторялся частенько. Вульф сам установил себе норму в пять бутылок и обычно ее придерживался, но, когда у него портилось настроение, любил поартачиться и спустить на меня собаку.

Я не возражал: работа есть работа.

– Ничего не поделаешь, – непреклонно сказал я. – Я сам считал. Ровно пять. Вы расстроились, что потеряли вечер, а убийцу так и не нашли?

– Пф! Отнюдь! – Он сжал губы. – Будь дело только в убийце, мы бы уже закончили дело и отправились спать с чистой совестью. Все этот чертов пистолет с крыльями! – Он оглядел меня прищурившись, словно подозревая, что у меня тоже есть крылья. – Конечно, можно было бы закрыть на это глаза… Но нет! Учитывая душевное состояние наших клиентов, так не получится. Придется разбираться до конца. Другого пути нет.