Очень простые мы

Когда снова стану настоящим, послушаю их и заценю……

Солист Огня улыбается, заходит на сцену, песня про хиппи. Веселая такая песенка, она всегда заводит зал. Но вместо радости она вызывает во мне тоску, в чем дело? «Пойду, посижу, котенок», говорю я Оле и снова испаряюсь в толпе. Издали смотрю на ее радость. Почему я не могу сегодня радоваться? Но все, в этой затянувшейся главе пора ставить точку.

Мы вываливаемся из дверей «Вагонки», идем по улице. Мирра. Макс. Оля. Я....Курим. Наш разговор во время нашей дороги до максовой работы изгладился из  памяти. В ней осталась только картинка нас...Безмолвные  силуэты на фоне не совсем хорошо нарисованного города. Но это мое впечатление. Наши тела попадают внутрь, зажигается свет, Мирра ворчит, что не хочет спать в одной комнате с Максом. Мы с Олей уходим из подсобки, где они расположились, в сам магазинный зал и укладываем надувной резиновый матрас на кафельный пол. 

Вокруг нас из тьмы глядят разные механизмы, аккумуляторы, бойлеры, пылесосы и электропилы. Магазин строительный. Такое странное помещение для нас. У нас всегда все как-то стремно, никак не можем попасть в нормальное место, везде как-то не наша атмосфера. Может оно еще будет, то место, где мы поймем, что оно для нас?

Нам неуютно на узком матрасе, сквозь который мы чувствуем холодный пол. Жестко, неудобно, неприятно. Мы снимаем одежду, «занимаемся сексом», я, как обычно, не могу преодолеть жажды тупого удовольствия от ее тела, и это закрывает свет во мне. Как трудно пройти сквозь телесное удовольствие! Пару раз мы смогли это, и результатом была радость, но опять танец плотных физ-тел. Опять движение, опять неровное тепло. Мы создаем его, мы согрелись, но света нет, вокруг темно, а механизмы продолжают так же молча смотреть на нас. «Я как всегда не смог», говорю я ей холодно. «Лась, я люблю тебя». Мне стыдно, мне убого, я наслаждался ею, не давая ничего взамен, а ведь когда ты двигаешься с желанием подарить удовольствие другому, ты получаешь больше, чем отдал. Не чувствую ничего….

«Ты сможешь. Разве ты не чувствовал здесь», она прикладывает свою маленькую ручку к моему мечущемуся сердцу, накаченному алкоголем и я чувствую себя абсолютным дерьмом. «Да..Было..Что-то», неуверенно шепчу я. «Меньше, чем у тебя». «Дурачок, ты же сам говорил, что свет всегда есть. Просто мы иногда его не видим», улыбается она в темноте. «Наверное...Я сегодня упал вниз, перестал ощущать себя..Пройдет», утвердительно отвечаю я. Да..Все есть всегда. Но все равно мне больно от этого не совсем духовного секса. Я должен подняться. Я должен! Или это сотрет нас! Многие пали именно потому, что занимались таким сексом. Удовольствие закрыло свет. И наступила тьма. Одна из причин потери моей радости? Я уже часто занимался с ней таким сексом!

«Я люблю тебя», говорят ее губы. Я целую ее, я так жажду разрушить ненастоящесть, найти тот момент, когда света стало меньше. Может, удастся? Не хочу этого механического танца тел, этих мутных, чаще моих глаз, глаз сексуального маньяка, не хочу пятнать алмаз ее и своей души. Разорвать. Преодолеть...Пробиться..Я смогу, я хочу, я должен! МЫ пойдем по дороге в бесконечность, по звездной дороге, куда она нас заведет? И там, на ней, не будет места пустым играм мира, крадущим нас. Там будет звучать музыка иной реальности. Цимбалы будут стучать по сверкающей оболочке наших сердец. Это будет восточная музыка. Музыка бесконечных песков, где идет караван. Верблюды качают длинными шеями, слышится окрик погонщика..Поклажа велика, идти далеко, но верблюды бредут, зная, что в конце ждет оазис с мягкой зеленой тенью и упоительная прохлада колодца. Спустимся с небес к этому каравану, нас там давно ждут! Только нас в нем и не хватает. Улыбнется  погонщик, приветствуя наши тела, укутанные в плотный шелк дорожного платья. Улыбнется, покажет место на одном из верблюдов, мы заберемся на него. Щелкнет бич, караван тронется, в наши полуприкрытые тюрбанами лица ударит горячий песок, это ветер пустыни закручивает очередную бурю. Но не бойся, любимая! Так надо, мы переживем его, надо пройти сквозь него к оазису... Видишь там, вдали, сверкают кроны пальм. Мираж, скажешь ты? Это для других он мираж, а я сделаю из него реальность..Песок..Вот песчинки сыпятся за ворот, проникают на тело, не вскрикивай от этого прикосновения, расслабься. Я расскажу тебе о том смысле, что заключен в них. Видишь, на моей ладони лежит одна из них, такая крохотная...Это я...Вот другая...Это ты....А вокруг океан...Мы сейчас пересечем его и попадем в райское место, где ты поймешь все....Что океан это тоже мы. И песчинки, и небо. Улыбаешься? Ты поняла? Спи, мой котенок, спи и видь прекрасные сны, в которых нет ненастоящего, и где все реальность! Спи, а тем временем верблюд  времени донесет нас до оазиса. Спи. Я с тобой!

Глава 8. Правда.

Снова автобус уносит меня на работу. Сегодня я решил взять с собой плеер, и теперь в моих ушах медленно нарастает быстрый, иногда медленный, а иногда смешанный ритм все той же «Энигмы». Как давно я ее не слушал. Я смотрю на мир сквозь эту мелодию и ощущение отупения, преследующее меня последние  несколько дней, уходит. Я снова легок и спокоен, ощущая возвращение огня  в сердце. Там горячо. Там хорошо. Мир меняет свои краски под воздействием Души. Я в мелодии, а она во мне, тело не ощущается мной, музыка зовет ввысь, в иную реальность, где я свободен, где нет предела полету фантазии. «Энигма», музыка таинственности, музыка ирреальности. Пусть немного и смущают Дух ее иногда земные страсть-нотки! Мое сознание-ум с наслаждением воздвигает и рушит воздушные замки грез. Я там, в поднебесной дали, кружусь в воздухе и почему-то я в образе обнаженной светловолосой девушки. Наверное, это богиня полета или воздуха?

Она танцует. Это танец свободы, танец радости, ее тело изгибается и принимает разнообразные формы. Вот форма лотоса, а вот форма розы. Она демонстрирует то, от чего освободилась, показывая нам новообретенное умение перетекать из одной формы в другую. Танец продолжается, богиня улыбается, взмахивает волосами, украшенными бронзовыми колокольчиками и растворяется в небе. Конец первой композиции.

Я смотрю на мир, на людей, вижу усталые взгляды  и понимаю, как я несвободен. Только там, в своей фантазии я могу все. Быть богиней полета. Богиней радости. Душа тревожно мечется в сердце, желая улететь на волнах музыки в небо, но тело шепчет. Не спеши. Почему? Я так устал от несвободы, от пут цивилизации, от экономической выдуманной дряни, от прочих законов мира, связывающих нас. Почему не сейчас? «Так надо». Пролетает мысль…

Другая песня...Слова..Одинокая ночь в моей комнате....Несвобода, одиночество ощущается мной сейчас особенно остро, и мне больно, но в то же время в сердце матовый уютный свет и мне хорошо. Какое странное состояние. Автобус замирает на повороте, картинка на его грязном боку. Вечерний Сидней...Опера..Картинка впечатывается в  сознание, так хочется шагнуть туда, а не ехать на автобусе к работе, к двенадцатичасовому рабочему дню с двумя, тремя перекурами…

Выйдя из автобуса, я грустно улыбаюсь и лечу к другому, который подвозит к самой работе. Шел, улыбался, наслаждался иллюзией свободы, даримой Энигмой, и расслаблялся. Но вот наверно закончилась энергия в батарейках, ритм чуть замедлился и я тоже..Еще медленней..Кассета зажевалась, какой-то шум вместо музыки...Но как ни странно в этом что-то есть..В ИЗЖЕВАННОСТИ, в замедленности, в возможности прослушать искаженный бред вместо чистой композиции..Это похоже на наш мир.

Два десятка метров я восхищался тем, что свое тело и сознание делал подобным замедленной музыке. Щелчок, батарейки сели совсем и все кончилось, я замер около киоска с надписью: «Пресса». Энергии, мне нужно немного энергии и можно перевернуть кассету и опять войти в ирреальный мир «Энигмы». Покупаю дешевые батарейки за четыре  рубля штука и вставляю их в мой древний плеер, купленный еще на шестнадцатилетие, как и эта кассета. Очень  осторожно нажимаю на "плей" и музыка вновь во мне. Сегодня я не хочу быть в мире, хочу быть там. Теперь ритм быстрый и это меняет поведение моего тела, уже гораздо бодрее я пересекаю площадь и, повернув направо,  иду до работы пешком. Так лучше! Смотрю на все и не смотрю на все, на глаза попадается плакат буддийского центра: «Приезд духовного ламы. Аламазный путь медитации», и под всем этим два слова черными буквами: «Свобода ума». Да, я знаю, что несвободен, что ум заполняет столько всего, что мне не нравится.