Закон клыка

В общем, у меня была секунда, не более, на то, чтоб отбросить от себя пустой «КС-23» и перевести свой «Вал» из положения за спиной в боевое…

И уже совершая это простое движение, понимал я, что по-любому шестерых автоматчиков не уложу я одной очередью, что двое-трое из них всяко успеют поднять автоматы на нужную высоту и дать очередь от бедра – большего и не надо с расстояния в двадцать метров, чтоб срезать столь безбашенного стрелка, решившего, что сможет в одиночку расстрелять десяток подготовленных бойцов…

Но тут случилось неожиданное – и для меня, и для группы стрелков.

По их бронежилетам застучали пули. Градом, как может быть только в одном случае – насмерть перепуганный Фыф выскочил из-за стойки, и принялся поливать из своего «Кедра» бойцов в брониках шестого класса защиты. Часто героические поступки так и совершаются – с испугу. Который удалось перебороть. И по факту этой победы над собой совершить невозможное. Например, спасти обреченного друга.

Безумная атака одноглазого мутанта позволила выиграть всего лишь одну секунду. И этой секунды мне было достаточно, чтобы начать стрелять одиночными, зная, что каждая пуля попадет в цель…

Очередь Фыфа не принесла врагам никакого ущерба, лишь отвлекла троих слева, которые, вскинув автоматы, принялись стрелять… не в меня. Паскуды, лучше б в меня стреляли! Я прям увидел мысленно, как выскочившего из-за стойки Фыфа рвут автоматные пули, и как он безуспешно пытается удержать в лапах свой «Кедр», магазин которого стремительно пустеет…

Однако все это не помешало мне отработать по врагу с предельной точностью. Вернее, даже помогло, ибо я прекрасно понимал, что один, всего один мой промах добавляет лишнюю пулю в тело Фыфа, и хорошо, если одну. Думаю, в эти секунды я поставил какой-то немыслимый рекорд по отстрелу врагов из автомата «Вал», но я не промахнулся ни разу. Каждая пуля нашла свою цель – кому в подбородок прилетело, кому в кадык. В общем, каждый автоматчик получил свой свинцовый гостинец со стальным сердечником внутри, так и не успев выстрелить ни разу в мою сторону. Чего я не мог сказать о Фыфе… Черт, что с ним там теперь???

Я рванул было обратно, в бар, который скрипел отчаянно, готовый вот-вот развалиться, но из-за угла вдруг вывернулся еще один стрелок в бронике. Громадный, выше двух метров ростом, и плечи раза в два шире моих. Не иначе, командир подразделения этих гребаных охотников за головами. Твою маму, когда ж вы закончитесь-то уже! Очень надеюсь, что эта громадина – последний выживший из тех, кто так хотел покрошить нас с Фыфом в мелкий винегрет.

Я вскинул автомат, но непроизвольно замешкался на секунду, перехватив взгляд стрелка. Неподвижный, как и его лицо, не выражающее абсолютно никаких эмоций, словно на человеческую физиономию натянули фарфоровую маску, покрашенную в телесный цвет. Но не каменная морда врага заставила меня потерять драгоценную долю секунды, а его глаза, горящие неестественно-лазурным светом, словно внутри черепа нападающего зажгли фонарь с синим светофильтром.

Понятное дело, в разных мирах я неоднократно встречал различных монстров, и неестественно-горящие глаза врага вряд ли были причиной терять драгоценные полсекунды… Просто я уже видел ранее свет именно такого спектра. Именно такой лазурью сверкал кристаллообразный Монумент, сокрытый в глубинах разрушенного Четвертого энергоблока ЧАЭС.

И именно таким светом горели глаза Призрака, душу которого похитила эта аномалия…

Казалось бы, мелочь эти полсекунды, но в бою это – время, которое ты потерял, возможно, вместе с жизнью. Во всяком случае, этого времени хватило автоматчику, чтобы ударить стволом «калаша» по стволу моего «Вала», после чего крутануть свой автомат, нанося мне удар прикладом в челюсть.

Если б захваченному Монументом стрелку удалось то, что он задумал, валялся бы я в кровавой грязи со сломанной челюстью и в полном отрубе – нанесенный со всей силы удар в подбородок деревянным прикладом чреват именно такими последствиями. Но я чудом успел отклониться в сторону, и металлический затылок приклада лишь снес кусок кожи с моей нижней челюсти.

Даже касательный удар такого рода способен на некоторое время заставить человека «поплыть». Но мне плавать было некогда, поэтому я, недолго думая, треснул прикладом своего «Вала» в рожу синеглазому, прям промеж его лучистых гляделок.

Приклад у «Вала» трубчатый, весу в нем против «акашного» немного. Зато он полностью металлический, и достаточно прочный для применения в ближнем бою. Я аж ладонями почувствовал хруст носовых хрящей, сломанных тем прикладом в кашу. Нормальный человек от такого удара как минимум рухнул бы на пятую точку, выпустив из рук оружие…

Но передо мной был явно не обычный человек, а, скорее, биологическая машина, не чувствующая боли. Из расплющенного носа потоком хлынула кровь, но стрелка это не впечатлило. Лишь немигающие глаза засияли ярче – хотя, может, мне это лишь показалось. Немудрено, в челюсть он мне заехал неслабо, и не такое показаться может. Плюс все же, наверно, «поплыл» я немного. И, скорее всего, потому не успел среагировать на стремительное движение рук противника.

Неуловимое движение стволом АК – и мой «Вал» со страшной силой вырвало из моих рук. Вот оно как… Похоже, мой противник при жизни был нехилым знатоком окопного боя, и после того, как Монумент захватил его, навыки ходячей куклы никуда не делись.

Как и некоторые эмоции, которые нелегко подавить даже самой сильной аномалии. Например, радость победы.

Бледные губы синеглазого манекена растянулись в неком подобии торжествующей ухмылки. Приклад автомата вознесся над моей головой для последнего сокрушающего удара… но я уже летел в броске навстречу тому удару, сжимая в руках два ножа, выхваченных из ножен: одних на поясе, других – спрятанных за голенище «берца». «Бритва» и «Сталкер», два моих неразлучных товарища. Первый совершенно новый с виду, словно только что откованный, второй же изрядно поцарапанный, со следами грубой заточки на лезвиях, но вполне еще годный для того, чтобы воткнуть его в левый глаз врага по самую рукоятку.

Точно так же, как «Бритву» – в правый, так как не было у меня уверенности, что мозг такого здоровенного бугая удастся фатально впечатлить одним ударом ножа.

Я прям ладонями, сжимавшими рукояти ножей, почувствовал, как клинки проткнули глазные яблоки, проломили клиновидные кости и провалились внутрь черепа. В груди стрелка что-то захрипело, словно он был не живым существом, а механизмом, внутри которого случился сбой. Синяя вспышка плеснула из-за гард ножей, закрывших собою глаза, но автомат бугай из рук не выронил, лишь замешкался на мгновение – того и гляди опустит приклад мне на макушку.

Хоть и хреново мне было, хоть и плавала перед глазами широкая морда бугая, но я все-таки нашел в себе силы провернуть оба ножа в черепе врага и выдернуть их, одновременно отпрыгнув назад.

И вовремя. На какое-то мгновение внутри живой машины что-то восстановилось, и она опустила приклад на то место, где я стоял секунду назад.

Но меня там уже не было, и стрелок рухнул вперед, следуя за инерцией собственного удара. И, упав безглазым лицом вниз, остался лежать громадной кучей мертвого мяса.

Я продолжал сжимать в руках ножи, с клинков которых медленно стекала на землю синеватая, вязкая жижа. Но труп больше не двигался. Человек умер, и Монумент отпустил его так же, как в свое время отпустил Призрака. Аномалии, твердо вознамерившейся убить меня, не нужны мертвые куклы.

А еще я точно знал, что за мгновение до моего двойного удара в глазах стрелка, залитых аномальной синевой, вдруг мелькнуло что-то человеческое. И удар, готовый обрушиться на мою голову, замедлился усилием воли человека, который решил, что лучше умереть, чем жить безвольной куклой, которую дергают за ниточки. Достойный выбор настоящего воина.

– Упокой тебя Зона, – прошептал я.

Потом обтер клинки ножей об серую траву, сунул их в ножны, подобрал с земли свой автомат, закинул его за спину, и бегом ринулся в бар, стены которого скрипели не на шутку, того и гляди завалится набок постройка, изуродованная пулями…