Плакальщик

Он вошел в комнату, выказывая несколько необычное для себя волнение и ответил на представление своей дочери коротким осторожным кивком.

— Это идея моей дочери... э-э-э... Виллис, — начал он. — Я заверяю вас, заставлять человека делать что-то силой не входит в мою обычную практику.

— Вы еще не заставили меня ничего делать силой, — ответил Паркер. — Сначала вам придется сказать мне, что вы хотите.

Харроу облизал губы, взглянул вопросительно на дочь, но та в данном случае ничем не могла ему помочь.

— Начнем с того, что вы прочитаете короткую заметку в этом журнале. Мне бы хотелось...

Он говорил о журнале, но, очевидно, предполагал книгу. Он протянул ее. Паркер увидел на обложке с рисунком заголовок — “Горизонт”. А под картинкой — дату: сентябрь, 1958 год. Итак, это оказался журнал.

Харроу открыл журнал-книгу, бормоча про себя: “Страница 62...” И, найдя нужную страницу, протянул Паркеру.

Паркер пожал плечами и книгу не взял.

— Просто объясните, чего хотите. Если бы он имел дело только с отцом, то просто вышиб из него свой пистолет и вышвырнул самого за дверь. Но дочь была покруче.

У Харроу вид был болезненный, словно он страдал несварением желудка.

— Все ускорится, если вы сначала прочитаете это.

— Давай, Чак, — поощрила Бет, — здесь немного.

— Всего две страницы, — добавил Харроу.

— Вы ведь читали это, не так ли? — сказал Паркер.

— Ну да.

— Поэтому можете мне все об этом рассказать.

Паркер отвернулся от книги и, пройдя к письменному столу, развернул кресло так, чтобы видеть всю комнату.

Бет улыбалась. Она удобно и вальяжно, словно кошка, уселась на кровати.

— Ну, можно сделать и так, папа. Не думаю, чтобы Чак был большим любителем чтения.

— Ну хорошо... но... — Харроу был смущен и вид имел безрадостный. Обычно он не так планировал свои действия.

Паркер устал ждать.

— Или приступайте к делу, или убирайтесь, —возмутился он.

— И идите в полицию? — коварно продолжила Бет.

— Если хотите. Мне наплевать. Бет рассмеялась и с вызовом посмотрела на отца. Харроу вздохнул:

— Очень хорошо. Было бы легче, если бы вы... но... очень хорошо. В этой статье говорится о серии из восьмидесяти двух статуэток на памятнике в Дижоне, Франция. — Он развернул книгу к Паркеру. — Видите название: “Отсутствующие Плакальщики Дижона”. Автор Фердинанд Оберджонойс.

— Вы хотите, чтобы я украл статуэтку? — спросил Паркер. И Бет снова засмеялась.

— Я хочу, чтобы вы вникли в ситуацию, — расстроенно ответил Харроу. — Это важно, чтобы вы поняли фон разворачивающихся событий.

— Зачем?

— Дорогой папа — романтик, — пояснила Бет с просвечивающей сквозь улыбку сладкой ядовитостью.

Паркер пожал плечами. Его не волновало, что члены семьи Харроу думают друг о друге.

— Эти статуэтки... всего их восемьдесят две... были сделаны для гробниц Иоанна Бесстрашного и Филиппа Доброго, герцогов Бургундских, — пояснил Харроу. — Иоанн был убит в 1419 году, успев лишь начать строительство гробницы. Филипп, его сын, дожил до 1467 года, когда он...

— Статуэтки... — оборвал его Паркер.

— Да... статуэтки. Они шестнадцати дюймов в высоту каждая. Сделаны из гипса. Помешались в нишах у основания двух этих памятников. Ни одна из них не повторяет другую. Каждая изображает определенную сцену при оплакивании захороняемого. Все возможные варианты плача. Искреннего и фальшивого. Это статуэтки монахов, священников, мальчиков из хора... Ладно. В любом случае они бесценны. И во время Французской революции многие из них были украдены или утеряны. В настоящее время в Дижоне находится семьдесят четыре статуэтки. Некоторые оставались там всегда. Другие были найдены и возвращены. Из недостающих восьми одной владеет частный коллекционер в нашей стране, в штате Огайо, и две находятся в музее города Кливленда. Еще три статуэтки до сих пор числятся пропавшими. — Он закрыл книгу, держа по-прежнему палец на нужной странице. — Вот что рассказала бы вам эта статья, — заключил он. — И так же быстро, как это сделал я.

Паркер, едва сдерживая себя, ждал. Ничего из сказанного не являлось для него необходимым. Харроу хотел, чтобы статуэтка была украдена. Вот в чем суть дела. И если работа окажется достаточно легкой, а цена приемлемой, то он возьмется за нее. Зачем же попусту терять время на лишние разговоры?

Но Харроу еще не закончил.

— А теперь, чтобы вы лучше поняли, что я хочу и почему, вам нужно кое-что знать обо мне.

— Зачем?

— Позволь ему, Чак, — вмешалась Бет. — По-другому он разговаривать не умеет.

— Элизабет, пожалуйста...

— Валяйте, — согласился Паркер.

— Очень хорошо, очень хорошо. Я, мистер Виллис, являюсь в специфическом роде коллекционером средневековых статуэток. Подчеркиваю: в специфическом. Моя коллекция небольшая, но, должен вам сказать сам, отличная. В настоящее время в ней лишь восемь экспонатов. Мало. Это потому, что мои критерии отбора весьма высоки. Каждый экспонат должен быть уникальным, единственным в своем роде, а потому бесценным. И каждый должен иметь необычную и захватывающую историю в своем прошлом. Моя дочь права, мистер Виллис, я романтик. И меня глубоко интересует не только сам по себе каждый экспонат моей коллекции, но и его создание, и его история. Вы должны понимать, что эта коллекция — только для моего удовлетворения, а не для демонстрации публике. Бет рассмеялась:

— Потому что они все ворованные.

— Не потому. — Харроу негодующе поглядел на дочь. — За каждый экспонат заплачено. И заплачено отлично.

— Но захватывающая история... — возразила она, насмешливо копируя слова отца, — эта захватывающая история всегда включает в себя кражу или две, не так ли?

— Это совершенно меня не касается. Я сам должен...

— Заткнитесь! — прикрикнул Паркер. Они моментально прекратили пикировку и ошеломленно взглянули на него. — Вы хотите, чтобы я украл одну из этих статуэток, да? Из музея?

— Господи милостивый, нет. — Харроу, казалось, действительно был шокирован. — Во-первых, Виллис, все упомянутые в этой статье статуэтки легко отыскать. Они уникальные.Вы понимаете? Каждая неповторима. Вот, пожалуйста, посмотрите. — Он подошел поближе и ткнул открытой книгой прямо в нос Паркеру. — Вот фотографии некоторых из них, видите? Они все отличаются друг от друга.

Взглянув на фотографии статуэток, Паркер кивнул. Это были пять печальных, одетых в длинные бесформенные траурные одеяния, рыдающих маленьких людей в пяти различных позах скорби.

— Кроме того... — добавил Харроу, — кроме того, ни одна фигурка из этих коллекций не имеет истории рода... то есть, я имею в виду, не имеет такого происхождения, которое бы было желательно для экспоната моей коллекции.

Паркер отодвинул книгу в сторону:

— Тогда что?

— Позвольте, я объясню. — Харроу внезапно встал перед ним, глаза лучились и блестели от возбуждения. — Вы помните, три плакальщика еще по-прежнему отсутствуют. Никто не знает, где они. Но я обнаружил одного из них.

— И вы хотите, чтобы я достал именно его?

— Да, да... Теперь — как сделать это.

— Сядьте. Вы меня нервируете.

— О, конечно. Я прошу прощения. Да, конечно...

Харроу отошел и уселся на краешек кресла у двери. Тон Паркера сбил с него до некоторой степени возбуждение, и он продолжал более спокойно:

— Способ, каким я узнал об этом Плакальщике, оказался довольно странным. Моя компания около трех лет назад получила из Кластравы небольшой заказ на грузовые самолеты... Кажется, на шесть штук. Вы знаете эту страну?

— Никогда не слышал о ней.

— Я не удивлен. Это одна из мелких славянских стран на севере от Чехословакии. Насколько мне известно, одно время она была частью Польши. Как и большинство тех стран. Дело же заключается в том, что страна эта находится по другую сторону железного занавеса, поэтому, конечно, мы были в некотором роде поражены, получив от них заказ. Знаете ли, в странах-сателлитах обычно поощряется вести дела только с Советским Союзом.